Предсказать покушение? По Азимову

//По мотивам строк Айзека Азимова. Прелюдия к Академии.
А;йзек Азимов (англ. Isaac Asimov), имя при рождении Исаак Юдович Азимов; (род. по документам 2 января 1920 года,  Смоленская губерния, деревня Петровичи Шумячского района - 1992 год, Нью-Йорк, США) – американский писатель-фантаст, популяризатор науки, биохимик. Автор около 500 произведений, в основном художественных.//
      А теперь я устрою тебе проверку – сказал Клеон. -
Допустим, я попрошу тебя применить свои знания математика
и сказать мне в миг сей:
возможно ли, что на меня будет совершено покушение
в ближайшие несколько дней?
Ну, что ты ответишь мне?
– Моя математическая система – не часы,
не дает ответа на такой специфический вопрос,
даже если предположить, что психоистория работает как часы.
Если собрать всю технику, существующую в Мире, даже и тогда
нельзя предсказать поведение отдельно взятого электрона,
а только совокупность множества явлений и то иногда.
– Тебе лучше известны возможности математики.
Попробуй сделать для меня
обоснованное предположение:
Возможно ли когда-либо в будущем покушение на меня?
     Селдон мягко ответил:
Сир, вы приготовили мне ловушку.
Или скажите мне, что вы хотите услышать сразу,
или обещайте, что я имею право сказать то, что думаю
и не буду за это наказан.
– Говори то, что думаешь!
– Вы даете мне слово чести?
– Даю тебе слово чести!
– Тогда я вам отвечу так.
На протяжении последних четырех веков
добрая половина императоров была убита,
из чего я заключаю, что ваши шансы – один к двум.
Карта будет бита или не бита.
– Любой дурак мог бы дать такой прогноз, – презрительно бросил Клеон. –
Для этого математика не нужна!
– Но, Сир, я уже неоднократно объяснял вам,
что мои математические выкладки не годятся для практических задач.
Это должно быть ясно вам.
– Ты даже не допускаешь мысли о том, что я хорошо выучил урок,
который мне преподали мои незадачливые предшественники?
   Селдон глубоко вздохнул, как перед погружением.
Нет, Сир. Весь ход истории доказывает,
что мы не извлекаем уроков из прошлого, где прекращалась жизнь.
Вот вам и доказательство: вы удостоили меня аудиенции.
Почему вы уверены в том, что я не замышляю покушения на вашу жизнь?
    Клеон улыбнулся без тени юмора.
Дорогой мой, ты не учитываешь нашу основательность
и достижения современной техники.
 Мы подробно изучили твоё прошлое основательно,
мы располагаем твоей подробной записью:
когда ты прибыл на планету, тебя сканировали;
твои высказывания и запись голоса были проанализированы  -досконально; мысли почти препарированы.
Нам до мельчайших подробностей известно твоё эмоциональное состояние –
практически, нам известно, о чём ты думаешь!
И если бы была хоть малейшая неуверенность в твоей благонадежности,
тебя бы не допустили в мои покои. А Ты как думаешь?
Фактически, ты бы уже не жил сейчас!
  Отвратительная тошнота волной прокатилась по телу Селдона,
но он продолжил тотчас:
– Людям, не приближенным к Императору,
всегда достаточно трудно добраться до Вашего Величества,
даже и при менее развитой технике.
И, тем не менее, почти все покушения совершались во дворце.
Именно непосредственное окружение
представляет наибольшую опасность для жизни Императора, если вкратце.
И от этой опасности тщательная проверка чужаков - не спасёт.
А что касается вашего собственного окружения:
чиновников, членов правительства, близких –
вы лишены возможности досматривать за ними так же,
как за мной – из числа не близких.
   Клеон ответил:
Это известно мне –
не хуже, чем тебе!
Я стараюсь быть справедливым по отношению к ним
и стараюсь не вызывать неприязни ко всем им.
   Какая глупость, – начал Селдон и осекся, смутясь.
   Продолжай, – зло приказал Клеон, –
я позволил тебе говорить то, что ты думаешь.
Так, по-твоему, я – глупец? Ты так думаешь?
   Слово сорвалось, Сир. Я хотел сказать – это самообман.
Вы всё равно вынуждены быть подозрительным.
Это свойственно людям вообще, это - гены самосохранения, не обман.
Одно неосторожное слово, подобное тому, что вырвалось у меня,
неверный жест, сомнительное высказывание –
и вы вынуждены удалять окружение от себя. 
А любая тень подозрения приводит в движение порочный круг.
Ваше окружение почувствует вашу подозрительность,
Будет вас сторонится
и у них возникнет ответная реакция, их поведение изменится.
Ваша подозрительность усилится;
в конце концов, это может привести к покушению века.
И это неизбежно сопутствовало правлению любого Императора
в прошлые века.
Доказательство этому – прошедшие четыре века.
И это всего лишь одна из сторон, без преувеличения,
всё более возрастающей сложности Императорского правления.
    Тогда не стоит и предпринимать никаких усилий, чтобы обезопасить себя.
   Да, Сир, – ответил Селдон. – С другой стороны, есть варианты иные
вы можете оказаться более удачливым, чем другие…
    Пальцы Клеона слегка подрагивали на подлокотнике кресла. Резким тоном он ответил:
От тебя, как и от твоей психоистории, никакой пользы нет. 
   Неожиданно Селдону показалось,
что он стал намного старше своих тридцати двух лет.
   Я сказал, что мои математические выкладки
не могут быть вам полезны...
Примите мои глубокие извинения, коль сейчас они бесполезны. 
    Селдон хотел поклониться, но в одно мгновение вошли двое охранников и вывели его из апартаментов.
  До Селдона донесся голос Императора:
Верните этого человека туда, откуда он был доставлен!
________
 Айзек Азимов. Прелюдия к Академии. (Отрывок.)
   – А теперь я устрою тебе проверку.
   Допустим, я попрошу тебя применить свои знания математика  и сказать мне: возможно ли, что на меня будет совершено покушение в ближайшие несколько дней? Ну, что ты мне ответишь?
– Моя математическая система не дает ответа на такой специфический вопрос, даже если предположить, что психоистория работает как часы. Если собрать всю технику, существующую в Мире, даже и тогда нельзя предсказать поведение отдельно взятого электрона, только совокупность множества явлений.
– Тебе лучше известны возможности математики. Попробуй сделать обоснованное предположение. Возможно ли когда-либо в будущем покушение на меня?
Селдон мягко ответил:
– Сир, вы приготовили мне ловушку. Или скажите мне, что вы хотите услышать, или обещайте, что я имею право сказать то, что думаю и не буду наказан за это.
– Говори то, что думаешь!
– Вы даете мне слово чести?
– Тебе необходимо письменное подтверждение? – саркастически обронил Клеон.
– Мне достаточно просто вашего слова! – отозвался Селдон с оборвавшимся сердцем. У него не было уверенности в том, что это так.
– Даю тебе слово чести!
– Тогда я вам отвечу так. На протяжении последних четырех веков добрая половина императоров была убита, из чего я заключаю, что ваши шансы – один к двум.
– Любой дурак мог бы дать такой прогноз, – презрительно бросил Клеон. – Для этого математика не нужна!
– Но, Сир, я уже неоднократно объяснял вам, что мои математические выкладки не годятся для практических задач.
– Ты даже не допускаешь мысли о том, что я хорошо выучил урок, который мне преподали мои незадачливые предшественники?
Селдон глубоко вздохнул, как перед погружением.
– Нет, Сир. Весь ход истории доказывает, что мы не извлекаем уроков из прошлого. Вот вам и доказательство: вы удостоили меня аудиенции. Почему вы уверены в том, что я не замышляю покушения на вашу жизнь? Разве не так. Сир? – торопливо прибавил он.
Клеон улыбнулся без тени юмора.
– Дорогой мой, ты не учитываешь нашу основательность и достижения современной техники. Мы подробно изучили твое прошлое, мы располагаем твоей подробной записью. Когда ты прибыл на планету, тебя сканировали. Твои высказывания и запись голоса были проанализированы досконально. Нам до мельчайших подробностей известно твое эмоциональное состояние – практически, нам известно, о чем ты думаешь! И если бы была хоть малейшая неуверенность в твоей благонадежности, тебя бы не допустили в мои покои. Фактически, ты бы уже не жил сейчас!
Отвратительная тошнота волной прокатилась по телу Селдона, но он продолжил:
– Людям, не приближенным к Императору, всегда достаточно трудно добраться до Вашего Величества, даже и при менее развитой технике. И, тем не менее, почти все покушения совершались во дворце. Именно непосредственное окружение представляет наибольшую опасность для жизни Императора. И от этой опасности тщательная проверка чужаков не спасет. А что касается вашего собственного окружения: чиновников, членов правительства, близких – вы лишены возможности досматривать за ними так же, как за мной.
Клеон ответил:
– Мне это известно не хуже, чем тебе! Я стараюсь быть справедливым по отношению к ним и стараюсь не вызывать неприязни.
– Какая глупость, – начал Селдон и осекся, смутясь.
– Продолжай, – зло приказал Клеон, – я позволил тебе говорить то, что ты думаешь. Так, по-твоему, я – глупец?
– Слово сорвалось, Сир. Я хотел сказать – это самообман. Вы все равно вынуждены быть подозрительным. Это свойственно людям вообще! Одно неосторожное слово, подобное тому, что вырвалось у меня, неверный жест, сомнительное высказывание – и вы вынуждены удалять от себя окружение. А любая тень подозрения приводит в движение порочный круг. Ваше окружение почувствует вашу подозрительность, и у них возникнет ответная реакция, их поведение изменится. Ваша подозрительность усилится; в конце концов, это может привести к покушению. И это неизбежно сопутствовало правлению любого Императора в прошлые века. Доказательство этому – прошедшие четыре столетия. И это всего лишь одна из сторон все более возрастающей сложности Императорского правления.
– Тогда не стоит и предпринимать никаких усилий, чтобы обезопасить себя.
– Да, Сир, – ответил Селдон. – С другой стороны, вы можете оказаться более удачливым, чем другие…
Пальцы Клеона слегка подрагивали на подлокотнике кресла. Резким тоном он ответил:
– От тебя, как и от твоей психоистории, нет никакой пользы. Оставь меня!
При этих словах Император отвернулся. Неожиданно Селдону показалось, что он стал намного старше своих тридцати двух лет.
– Я сказал, что мои математические выкладки
не могут быть вам полезны...
Примите мои глубокие извинения. 
– Селдон хотел поклониться, но в одно мгновение вошли двое охранников и вывели его из апартаментов.
До Селдона донесся голос Императора:
– Верните этого человека туда, откуда он был доставлен!