Плоды покаяния

«Кто внушил вам бежать от грядущего гнева?      
И секира лежит уж при корене древа:

И без доброго дерево если плода, –
Его срубят и бросят в огонь навсегда».

Так в пустыне взывал Иоанн Предтеча
К фарисеям, идущим ему навстречу,

Чтоб крещенье принять в оставленье грехов,
Но не жаждущих дать покаянья плодов.

Иоанн же всё требовал их осознания:
«Сотворите достойный вы плод покаяния!

Не твердите в себе: «Дети мы Авраама»,
Не поможет вам это спасаться ни грамма».

В наше время весьма сей призыв актуален,
Добрый плод покаянья всегда был похвален.

Неисправности жизни во все времена
Неизменно был рад лишь один сатана.

Да и мы часто думаем: «Мы – христиане,
Бог же добрый, спасёт нас», лежА на диване.

Так ли будет легко нам на Страшном Суде?
Каждый сам пусть ответит на это себе.

Что же это такое – плоды покаяния,
Заострял Иоанн на которых внимание?

Слышал я одну быль о достойном плоде…
Довелось в деревушке случиться беде.

Жил в обычной семье необычный ребёнок,
Очень тихим и кротким он был аж с пелёнок.

Его сверстники, что от него отличались,
Издевались над ним иногда и смеялись.

Воровали они по чужим огородам,
За что были ругаемы местным народом.

А смиренный парнишка лишь всем помогал,
За что добрую славу невольно снискал.

И завидно весьма стало тем хулиганам,
Что сосед их в почёте за жизнь без изъяна,

Принудили угрозой его согрешить:
Огурцов своровать, а иначе – не жить.

Испугавшись угрозы, пошёл он на грех:
Перелез чрез плетЕнь под мальчишеский смех,

А сам, бедный, трясётся от дикого страха,
Зацепился за ветку, порвАлась рубаха.

И обидно, и страшно, и слёзы в глазах,
И колотится сердце в груди и висках.

Только влез он на грядку и взял огурец,
Как и тут же был схвачен: «Ах ты, подлец!

Так и знала я, что ты, балбес, притворялся!
Ишь ты, скромненьким паинькой всем он казался!» –

Всё кричала соседка во гневе своём
И стегала ребёнка солдатским ремнём.

Больно за ухо взяв, повела его к мамке.
Ей на память на грядках осталась панамка.

Приведя, возгласила: «Посмотри-ка, подруга!
Твой тихоня притворный оказался ворюгой!

Мной был пойман с поличным в руке с огурцом,
Ты построже уж будь, кума, с этим юнцом!»

Мать, услышав такое, схватила штакетину
И ударила сына, а гвоздь не заметила…

И упал он на землю, наказанный строго
За единственный грех, и отдал душу Богу.

Мать, когда поняла, что она натворила,
То на всё село громко от горя завыла.

Утешать бесполезно её как-то было,
Ведь своими руками она сына убила…

На суде разобрались во всём основательно
И вердикт был для матери сей оправдательный,

Ведь убийство её было непреднамеренно,
И винит себя женщина даже чрезмеренно.

Опасался народ, от душевной чтоб муки
Как бы не наложила на себя она руки…

Только вера спасла её крепкая в Бога,
Ведь и раньше молилась она Ему много,

А сейчас и подавно в молитве была,
Днём и ночью у красного стала угла

Перед Богом прощенье за сына просить.
А саму себя трудно ей было простить…

Сколько клала поклонов – никто не считал,
Как спала она, ела – тоже вряд ли кто знал.

А когда в воскресенье пришла она в храм,
Был замечен в руках у неё чемодан.

Все подумали дружно: «Уехать решила,
«Обстановку сменить, чтобы сердце не ныло».

Но ошиблись в суждениях односельчане,
Кирпичи только были в её чемодане.

И теперь неразлучно она с ним ходила
В наказанье за сына, что в гневе убила.

А ещё замечать стали, что втихаря
Ремонтируют мост по ночам у ручья.

Когда ж на чемодане увидели глину
Из ручья, осознали ремонта причину.

Только мост был отстроен, ушла она всё же,
Подвизаться за сына хотелось ей строже.

В монастырскую лавру пошла налегке
За семьсот с лишним вёрст с чемоданом в руке.

Через год в том же виде она возвратилась.
Один Бог только знает, как мать та молилась.

От чрезмерных трудов и себя изнуренья
Она скоро почила, и в день погребенья

Отпевавший священник у гроба сказал,
Что достойней плода покаянья не знал.