Остров спокойствия

Глава 19




Они так и остались лежать, сплетенные, потные, тяжело дыша. Холодный ветер превратил дождь в лед, и мелкие льдинки стучали по окнам со звуком, похожим на шипение масла на горячей сковороде. Рид подумал, что готов так пролежать хоть до весны.

Руки Симоны блуждали вверх и вниз по его спине. Затем ее пальцы наткнулись на шрам от пули на плече.

Он передвинулся, оперся на локти, чтобы посмотреть на нее сверху вниз.

– У тебя потрясающие глаза.

– Просто карие.

– Какая же ты художница, если «карие» – лучшее, что ты можешь сказать? Они тигриные. Как темный янтарь. Согласна?

– Какой же ты шеф полиции, если делаешь выводы без доказательств, лишь бы было согласие?

– Ты должна остаться. Там ужас, что творится, – продолжал Рид, прежде чем она успела сказать «да» или «нет». – Правда ужас. Впрочем, даже если бы это была теплая июньская ночь, я все равно хотел бы, чтобы ты осталась. Навсегда. Могу предложить тебе вино, замороженную пиццу и еще секс.

Она посмотрела на него смеющимся взглядом.

– С чем пицца?

– Сосиски и пепперони. – Перевернувшись, он взял с тумбочки ее бокал с вином. – А еще у меня есть шоколадка «Дав».

– Шоколадка решает дело. – Симона села, взяла из его рук бокал. – Но и от секса не откажусь.

– До или после пиццы?

– После. У меня разыгрался аппетит. Надо написать Сиси. Она в курсе, что я к тебе поехала, и все поймет, но раз там ужас что творится, пусть знает, что я в тепле и безопасности.

Рид встал и подошел к стеклянным дверям.

– Ураган и правда серьезный. Попроси ее ответить. Убедимся, что с ней все в порядке.

– Сиси пережила больше ураганов, чем мы оба вместе взятые. У нее есть генератор, поэтому там обычно собирается народ, чтобы переждать «северо-восточный». Друзья, еда и алкоголь. Все останутся на ночь. Ты был приглашен, – добавила Симона. – Но у меня были другие идеи.Рид включил камин, добавив мерцающий свет искусственного пламени.

– У тебя всегда хорошие идеи.

– Я рада, что ты так думаешь. Потому что у меня есть еще одна идея. Сделаю с тебя скульптуру. Хранитель. Защитник. Не с пистолетом – не люблю их. Скорее, меч…

– И в доспехах?

Она засмеялась.

– Нет, только меч.

– Ну, вряд ли я…

– У тебя хорошая фигура, красивая. Высокий, но не худой. На вечеринке Сиси ты был худоват, а теперь в отличной форме.

– Осталось набрать еще пару фунтов. Все никак не удается…

– Я знаю анатомию человека, мужское тело. Ты подтянутый и сильный.

Симона встала, подошла к нему, провела пальцами по шрамам на его плече, на его боку.

– Шрамы можно пропустить.

– Нет. Они часть тебя, часть Защитника. Ты был ранен, но все равно поднимаешь меч. Это достойно уважения.

– Это моя работа.

– Это ты. Мальчик, который остановился посреди кошмара, чтобы спасти и защитить испуганного ребенка. – Она приподнялась на цыпочки, коснулась его губ своими. – Мне нужно вылепить тебя. Можно и по памяти, но лучше сделать несколько набросков.

– Хочешь соблазнить меня на это при помощи секса?

– О… – Симона с игривой улыбкой провела рукой по его груди, животу. – Хочу.

– Посмотрим, насколько ты этого хочешь.

Он притянул ее к себе.

И тут зазвонил его телефон.

– Черт, черт, черт! Прости. – Рид нагнулся за джинсами, вытащил телефон из кармана. – Квотермейн. Так, помедленнее. Где? Хорошо, еду. Не волнуйтесь.

– Должен ехать, – сказал он Симоне, натягивая джинсы. – Я сегодня на вызовах.

– Что случилось?

– Автомобильная авария, поваленное дерево, истерика.

– Могу поехать с тобой.

– Категорическое «нет». – Он надел рубашку. – Останься. Поставь пиццу в духовку. Поешь. Я тебе напишу.

Рид достал из тумбочки пистолет.

– Надень плащ.

– У меня внизу есть дождевик. – Сел, зашнуровал ботинки. – Вон там, в ящике, фонарик. Внизу есть свечи и большой фонарь, если электричество отключится.

– Будьте осторожен, шеф. Ураган и правда сильный.

– Мне бы меч… – Рид встал, обнял ее, поцеловал. – Пицца и мороженое в морозилке. Я вернусь, как только смогу.

«Вот что бывает, когда спишь с копом», – подумала Симона, стоя посреди пустой комнаты. Он не колебался, не жаловался на судьбу. Просто оделся и вышел в бурю.

Она подошла к его шкафу и открыла дверцу. Забавно, Рид использовал всего четверть, если не меньше, доступного пространства.

Заглянула в ванную. По-видимому, халата у копа нет. Она вернулась к шкафу и взяла одну из его рубашек.

Потом написала Сиси, что пережидает ураган у Рида.

Две минуты спустя Сиси ответила: «Ого!»

Симона подумала о пицце, но решила дождаться Рида. Может, он ненадолго. Подумала, не включить ли телевизор. Или почитать книгу? В спальне лежало несколько книг, а еще она видела стопку внизу, в гостиной.

«Уловка-22», какие-то триллеры. Брэдбери «Надвигается беда». Книга хорошая, но не лучший выбор в темную штормовую ночь, к тому же в одиночестве и в незнакомом доме.Жаль, не захватила альбом для рисования…

Может, у него найдется блокнот или бумага? Симона выдвинула ящик тумбочки: фонарик, о котором он говорил, и «айпад», который, как выяснилось, управлял телевизором, музыкальной системой и камином.

Значит, шеф любит технику. Новая информация для файла «Знакомство».

Кабинет! Наверняка там найдутся бумага и карандаш. Симона вышла в коридор, на секунду заглянув с улыбкой в ретрованную. Может, она сама нарисует для него красивую русалку.

А что? Скоротать время, рисуя русалок. И сделать несколько набросков к «Защитнику».

Она нарисует его в профиль – правый бок, потому что ей нужны шрамы, – голова повернута вправо, меч в обеих руках, резкий удар вниз. Придется попросить его не стричься некоторое время. «Защитник» должен быть немного лохматым.

Когда Симона открыла дверь кабинета, вновь сверкнула молния. Она подумала о Риде, который ушел в бурю, потому что кому-то нужна помощь. Она приехала к нему ради секса – однако осталась, потому что начала узнавать, что он за человек.

Он не соврал насчет беспорядка. Груды папок на старом письменном столе, плюшевый мишка с пистолетом и полицейским значком. Складные стулья у стены, мусорная корзина с бутылками и жестяными банками. Карты, прикрепленные к непокрашенным стенам.

А вот и стопка блокнотов – вполне подходящих – в шкафу без дверок.

Симона прошла через комнату, взяла один блокнот, повернулась к столу, чтобы поискать карандаши… И увидела доски. А потом увидела, что теснилось на этих двух широких досках.

– Боже. О Боже.

Ей пришлось ухватиться за спинку стула, глубоко вдохнуть. Она знала эти лица.

Вот старшеклассник, которого, как ей казалось, она любила. Вот ее лучшая подруга. Вот Энджи, которая нравилась Риду.

На фотографиях были не только лица. Там были тела, кровь, разбитое стекло, оружие. Из одной из этих винтовок убили Тиш и выстрелили в Ми.

Она смотрела на лица убийц – мальчишки, обычные мальчишки. Хобарт, Уайтхолл, Полсон.

А на второй доске – Патрисия Хобарт. Ее фотография и фоторобот.

Еще лица, еще имена, еще тела. Время, даты, названия городов.

Рид смотрит на это каждый день. Смотрит, изучает и пытается найти ответы.

– Мое лицо, – прошептала Симона, касаясь фотографий девочки, которой она когда-то была, и женщины, которой она стала.

«Мое лицо на его доске. Его лицо и мое. Он не отводил взгляда. Никогда не отводил».

Поэтому она села за стол и тоже не отводила взгляд.

Когда Рид, насквозь промокший, около двух ночи вернулся домой, он увидел, что Симона, одетая в его рубашку, сидит у огня, пьет колу и читает Брэдбери.

– Привет. Тебе не нужно было дожидаться.

– Не могла заснуть. – Она встала. – Ты промок.

– Ага. Похоже, ветер начинает стихать. – Рид снял черный плащ с надписью «Полиция» светоотражающими буквами на спине и груди. – Все вещи в стирку, – сказал он и ушел.

Когда он вернулся, раздетый и босой, она стояла у холодильника и доставала коробку яиц.

– Слишком поздно для пиццы.

– Для пиццы никогда не поздно, – возразил он. – Ты не ела?

– Еще нет. Я тоже умею делать омлет. Что случилось? Насколько плохо?

– Ты знаешь Вагманов?

– Присцилла – все ее зовут Присси. И Рик. Живут возле школы.

– Они разругались. Похоже, их брак трещит по швам.

– У Рика роман с женщиной, которая прошлым летом работала в кафе Бенсона «Лобстер-Шак». Она из Вестбрука, дважды разведена.

– Так ты знаешь предысторию… Хочешь латте?

– Слишком поздно для латте.

– Ты пьешь колу.

– Странно, да? Ладно, буду латте. – Она бросила кусок масла на сковородку, начала разбивать яйца в миску. – Тебе нужно обзавестись травами и специями. А то только соль и перец.– Запиши, я куплю.

– Так что случилось с Присси и Риком?

– Большая ссора. Присси выбрала именно сегодняшний вечер, во время урагана, чтобы сказать Рику – причем пьяному Рику, – что она наняла адвоката и подает на развод.

– Ее можно понять.

– Можно, – согласился Рид. – Она нашла в его кармане квитанцию из магазина нижнего белья в Вестбруке; следовательно, он и обманщик, и дурак. Причем у них проблемы с деньгами, и он клятвенно ее заверил, что расстался с той женщиной. Присси стала выбрасывать его одежду, грозя сжечь ее, разбила его кубок за победу в школьном футболе. Он говорит, что она кинула им в него; она говорит, что бросила в стену. Я склонен верить ей, потому что вряд ли она промахнулась бы, а он был слишком пьян, чтобы увернуться… В общем, Рик сбежал под дождь и ветер, пьяный и злой. Сел за руль, потерял управление, врезался в дерево. Часть дерева упала на грузовик Курта Сиболда. Сиболд выбежал, сам поддатый, и они с Вагманом затеяли драку. Жена Сиболда, Элис, выбежала, увидела Вагмана на земле и своего мужа с разбитым носом и позвонила «девять-один-один».

– По крайней мере, хоть кто-то действовал разумно.

– Ну да. Пришлось арестовать обоих, везти двух пьянчуг в отделение «Скорой помощи». Сиболд вернулся домой – думаю, посидит под домашним арестом, пока мы не разберемся. Вагман в клинике со сломанным ребром – я по опыту знаю, что это невесело, – легким сотрясением мозга, разбитой губой, поврежденным коленом и так далее. Присси, которая ничуть не прониклась жалостью, посоветовала мне сказать ему, чтобы он позвонил своей шлюхе, что я сделать отказался.

– Мудро. – Симона поджарила тосты из хлеба, который он купил на рынке, и поставила на стол две тарелки. – Остров будет обсуждать это несколько недель. Надеюсь, Присси не примет его обратно.

– Она, кажется, настроена решительно.

– Насколько я знаю, один раз она простила мужа – тогда у него был роман с другой летней работницей. Они женаты всего три или четыре года. Он никогда не будет верным ни ей, ни своим бабам. На прошлой неделе он подкатывал ко мне.

– Да что ты?

– Причем по-идиотски. – Она пригубила кофе. – Хороший латте.

– Я тренировался. Омлет шикарный.

– К сожалению, без тимьяна.

– Тимьян добавлен в список. – Рид постучал себя по виску. – А ты как провела вечер?

Она поставила латте и посмотрела ему в глаза.

– Хочу тебе кое в чем признаться.

– Сначала я должен тебя допросить. Я уже вижу, что ты стянула у меня рубашку. Учти, будут последствия.

Симона прикоснулась к его руке.

– Извини. Я заглянула, куда не следует.

– Ты нашла мой тайник с порнушкой?

– У тебя есть тайник с порнушкой?

Он невинно поморгал ресницами.

– С какой порнушкой?

Она тихо рассмеялась.

– Боже, ты и правда милый. После твоего ухода я не знала, чем заняться. С кем-нибудь другим я сказала бы себе: «Что ж, было хорошо», оставила бы тебе веселую записку и уехала бы домой. На вечеринку Сиси. Но я так не поступила, и мне нужно это обмозговать. У меня даже порыва уйти не было.

– Я же просил тебя не уходить.

– Не важно. В колледже я специализировалась на веселье на одну ночь.

– Это было давно, Симона.

– Все равно мне придется подумать, почему, когда я не знала, чем заняться в чужом доме, у меня и в мыслях не было уйти. Но, поскольку я скучала, я решила, что могу порисовать. Только у меня с собой не было блокнота. Поэтому я пошла в твой кабинет за блокнотом.

– Понятно. – Его зеленые глаза чуть потемнели.

– Дверь была закрыта.

– Но я ее не запер. И не запрещал туда ходить.

– Боже. Ты такой смелый и уверенный в себе. – Не чувствуя себя такой же смелой и уверенной, она запустила руки в волосы. – Я увидела блокноты в шкафу – он без створок.

– А зачем мне створки? Постоянно открывать и закрывать?

– Потом я увидела большие доски. Фотографии, отчеты с места преступления.

– Поскольку ты не подозреваемая, мы можем оставить это без внимания. Хотя мне жаль, что ты это видела.

– Ты смотришь на это каждый день. Смерть и разрушение, убитые, убийцы. Ты смотришь – и не отводишь взгляда, потому что взял на себя ответственность. Так? Не говори, что это просто твоя работа, Рид. – Она сжала его руку.– Это часть мой работы. Часть моей жизни. Это что-то вроде… миссии, как бы глупо это ни звучало.

– Ничуть не глупо.

– Я не остановлюсь, пока ее не поймаю. Если федералы меня опередят, отлично. Так или иначе, дело будет закрыто. Когда это произойдет? Не знаю… Я уберу доски. Все есть в компьютере.

Рид взял кофе, откинулся на спинку стула.

– То, что произошло тем вечером, стало частью нас. Это не определяет и не может нас определять – ни тебя, ни меня, ни то, кем мы с тобой будем. Но нам необходима финальная точка. И справедливость.

– Да, – выдохнула Симона.

– Когда Патрисия Хобарт сядет в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, тогда я вздохну спокойно.

– Ты таким создан. Ты так видишь мир. Хорошие парни против плохих.

– Так и должно быть. Ты, Симона, создаешь мемориал. Ты вкладываешь сердце и душу, отдаешь дань мертвым, утешаешь тех, кого они оставили на земле. Это тоже не просто работа, а твоя миссия.

– Я слишком долго к этому шла.

– Ну и что?

– Ты ко мне ужасно добр.

– Я собираюсь стать к тебе еще добрее, так что привыкай. Или будешь всю жизнь пугаться.

Рид взял тарелки и отнес к раковине.

– Расскажи. Как я поняла, ты думаешь, что Патрисия Хобарт намерена убить кого-то из выживших, кто переехал на юг. Двое во Флориде – первые в твоем списке.

– По большей части это всего лишь предположение. Выжили сотни людей. У нее есть из кого выбирать. Я расскажу тебе об этом, а ты расскажешь мне о своей работе. Только не сегодня. Ты звонила Сиси?

– Я ей написала. Она ответила «Ого».

– Решила, наверное, что я променял ее на тебя. Но я, кажется, обещал тебе еще секса?

– Обещал.

– Я человек слова.

Он протянул ей руку.



Риду удалось поспать пару часов перед солнечным, ветреным рассветом. Он сказал Симоне, чтобы она оставалась у него, сколько захочет, а сам отправился на работу, с походной кружкой кофе в руке.

Он шел по ледяным островкам и скользкой грязи, потому что хотел осмотреть ущерб, нанесенный ураганом. Он видел множество поваленных веток; правда, только Курту так «повезло» с упавшим деревом.

Нужна уборка. Придется купить бензопилу и постараться не убить ею ни себя, ни других.

Океан был ярко-голубой, белогривые волны катились с бешеной силой.

На дороге Рид обнаружил помятый велосипед и поднял его, чтобы забрать с собой.

Соседи, уже расчищавшие свои дворы, окликали его, спрашивали, как ему понравился первый «северо-восточный» на острове.

Он не сказал, что большую часть времени провел в постели с красивой женщиной. Но так подумал.

Помятый велосипед он оставил возле «Санрайза», куда зашел долить себе кофе и узнать последние новости.

Ветки и сучья, обрушившийся причал, где-то небольшое наводнение… Однако главной новостью был инцидент между Вагманом и Сиболдом. Все требовали от Рида подробностей. Он отказал. Сплетничать в кафе об арестах – дурной тон.

А в участке Донна и Леон как раз сплетничали.

– Где ты нашел велик юного Квентина Хоббса? – спросила Донна.

– Примерно в миле от деревни. Откуда ты знаешь, что он – Квентина Хоббса?

– Только что позвонила его нервная мамаша: мол, во время урагана кто-то украл велосипед ее мальчика. Я ей говорю: «А запер ли твой мальчик свой велик в сарае?» Чего он, конечно, не сделал, потому что он такой же растяпа, как его мать. Велосипед просто унесло ветром.

– Согласен с Донной, – кивнул Леон. – Никто здесь не станет красть детский велосипед. Тем более никто ради этого в такую погоду не выйдет на улицу.

– Велосипед помят в хлам.– Предсказываю: она потребует, чтобы ты снял отпечатки пальцев и открыл расследование.

– Значит, будет разочарована. Леон, пожалуйста, сходи в клинику, где я приковал наручниками к кровати Рика Вагмана. Проверь его состояние. Если он пришел в себя, веди сюда, запри. Ему уже предъявлено обвинение и зачитаны права.

– Он побил Присси?

– Нет, иначе ему и за это было бы предъявлено обвинение. Он обвиняется в вождении в нетрезвом виде, нападении на Курта Сиболда, повреждении частной собственности и сопротивлении полиции.

– Он полез в драку с тобой? – Донна прищурила глаза.

– Попытался. Курта я обвинил в нападении, поскольку они оба мутузили друг друга, однако позволил ему остаться дома и не вижу причин для его заключения под стражу.

Нахмурившись, Леон потер подбородок.

– По моему мнению, Курт защищался.

– Он начал первым, Леон, и сам это признал. И немного выпил, но он не вел машину. Кроме того, похоже, свой грузовик он больше водить никогда не будет. Думаю, мы потом снимем с него обвинение. Как он отнесется к тому, если я попрошу Сесила взять бензопилу и помочь ему распилить дерево на его грузовике?

– Я бы сказал, он отнесется к этому хорошо.

– Тогда мы так и поступим. Ник и Мэтти дежурят во вторую смену, но я привлеку и их, если понадобится. Я хочу, чтобы Вагман оказался в камере, как только врачи его отпустят, Леон. На острове никто не будет безнаказанно водить машину в нетрезвом виде, пока я за это отвечаю.

– Да, сэр, шеф.

– Ты выглядишь довольно энергичным для человека, который полночи разбирался с пьяными, – заметила Донна.

Рид улыбнулся.

– Да? Такой уж у меня жизнерадостный характер. Я буду в своем кабинете. Направьте Сесила туда, когда он придет.


Нора Робертс