***

Жизнь у Симонова в тех книгах,
Что успел, пока жил, написать,
Ведь стихи его были на сдвигах,
Он их точно сумел показать.
А война всё пЕрЕворошила,
Боль утраты и радость побед
И итогом своим предрешила
Вспоминать её множество бед.
"Жди меня" - эталоном тем стала,
Кто надеялся, верил, искал.
Даже скорбная твердь пьедестала
Не гасила надежды накал.
Уникальна его переписка,
А таких, кто писал, было много.
И ответ его был не отписка,
А по делу, то мягко, то строго.
Переписки той целый том
Напечатан на много страниц,
Ведь страна была - общий дом,
Всем родной и со множеством лиц.
И, читая, вдруг сам ощущаешь,
Что-то важное мы потеряли...
(Сам себя иногда вопрошаешь,
Почему вдруг чужими мы стали?!)
Есть период, серьёзный и важный,
По значенью совсем непростой,
Его знает, считаю, не каждый,
За ним "слякоть" была и "застой".
Это речь на октябрьском Пленуме*
Сразу после прошедшего съезда.
Сталин дал там своё "реноме"
В виде, в общем, так скажем, протеста.
На двух членов Политбюро
Он обрушил ужасную критику.
Был серьёзен и очень суров,
Выражая свою аналитику.
Он напомнил, когда сам Молотов
Оставался заместо Сталина
И чего-то там делал не то,
В результате задача провалена.
Приводил для примера Ленина,
Когда в самый опасный момент
Настоял. Точка зренья не сменена
И исчерпан был инцидент.
Что Ильич тогда не побоялся
Окружавших страну врагов,
Прямо всё говорил, не стеснялся
Ни партийцев, ни недругов.
"Он гремел!" - Сталин эту фразу
Повторил лаже несколько раз.
Это делалось не для показу,
В партократический целило глаз.
Всё на Молотове акцентируя,
Сталин грозно всех предупреждал,
Что нельзя прийти к цели, лавируя,
Позабыв, как народ пострадал.
Отступая, капитулируя
Во второстепенном и в мелочах,
Нельзя прямо идти, лавируя,
Во всех поступках и даже в речах.
Микояну досталось поменьше,
Сталин злее о нём говорил.
Может, тот оступался реже,
Но серьёзней ошибки творил.
Сталин свои обвиненья закончил,
С трибуны обратно в президиум сел.
Молотов мимо его проскочил,
Оправдаться скорее хотел.
С Микояном по очереди убеждали,
Что капитализму они дадут бой.
Мы теперь знаем, кем они стали,
Капитализм привели за собой.
Хочется в качестве послесловия
Пример небольшой привести,
Как создавали они условия,
Чтоб страну сбить с прямого пути.
Молотов знал положенье в Германии,
Выступал за созданье двух стран.
Ну, а Сталин (в моём понимании)
По инфарктам уж стал ветеран.
В Германии было в то время неладно,
Не хотели делиться они!
Да и войска содержать накладно,
Но 53-й всё пЕрЕменил.
Смерть вождя, непонятный финал,
Две враждующие группировки.
Кто какую кому "дезу гнал",
Перехватывая шифровки.
Не устраивал всех лично Берия,
Потому что его все боялись.
И сработала "бухгалтерия",
С Маленковым "партийцы" сражались.
Тот решил, выполняя план Сталина,
Поприжать партократов немного,
Но попытка его провалена
И Хрущёв пригрозил ему строго.
Партократам вернули все льготы,
Что у них Маленков отобрал.
А для Берия много работы,
Его в Германию, там "аврал".
Но Лаврентий с ним справился быстро,
Он (как видится мне) обещал,
Что вмешательств не будет в их строй,
Тут и "заговор" их "затрещал".
Не хотел делить Сталин Германию,
У союзников был другой план,
США и, конечно, Англию
Устроил бы полный изъян
Из Европы немецкой нации,
Это Сталину предлагали,
Но он против был этой акции.
Первоначально же предполагали,
Ещё в первой своей Конституции,
В роли базы саму Германию,
Там сплочённый пролетариат.
Но гипотезу эту раннюю
Не поддержал наш немецкий брат -
Революция там провалилась,
Не помог даже их профсоюз.
Но у Сталина где-то таилась
Мысль про русско-немецкий союз.
А что, сильный бы был союзник
С их техническим потенциалом.
Но навесили русский "подгузник"
И закончилось всё сериалом
Про советско-германскую "дружбу"
Со строительством крепкой стены
(Кто прошёл там военную службу,
"Перекосы" им были видны)
Да, чуть-чуть в планы не уложились,
Сговор партийных "чинуш" помешал.
Жуков с Коневым там "отличились",
А Берия бедный уже не дышал.
Был обговорен спектакль с "задержанием,
Допросом, судом, моментальным расстрелом".
Прошенья фальшивые, с их содержанием
Не показали при знакомстве стем "делом"
Сына родного Лаврентия Берия,
Кстати, невинно тогда пострадавшего,
Когда закрутилась вся эта мистерия.
Родине много полезного давшего:
В войну воевал, потом делал ракеты.
Званий лишили, он вновь защитился.
Кто же нам будет давать ответы?
Я вот написал, но тотчас усомнился.
Вспомнилось детство, игра в "мушкетёров",
В сарае нашли мы портрет Джугашвили.
И мы не вели, как сейчас, этих споров,
Повесив на стену, снежками "палили".
Вот вам итоги двадцатого съезда,
Так на детей тогда в школах "влияли"
Вожатый, историк (кстати, не бездарь)
Установки такие им свыше все дали.
Уж мне-то, беднейшему школьнику класса,
Писавшему (честно!) на старых газетах.
До сих пор не забуду я стыдного часа,
Когда перед классом рвал вот всё это -
Тетрадки, нарезанные из газет,
Сшитые толстою чёрною ниткой.
На вопрос - где тетрадь?, я сказал - её нет...
Протянул мне тетради учитель с улыбкой.
В школе заречной всё это было,
Учился я, кажется, там только год.
Много ребят тогда в школу ходило,
Жил и плодился народ.
Отвлёкся немного, простите, читатель,
Рассказ мой подходит к концу.
Симонов, славный поэт и писатель,
Но партвласть воспевал не к лицу.
Опять написал и сомнение гложет,
Ведь он сам был чиновник большой.
Честно сказать-то, конечно, он может
Всё, что держал за душой.
Но говорить это было опасно,
Не зря стенограмму не дали.
Партийным чинам тогда было всё ясно,
Они итог, видимо, знали.
Ведь провернули, момент угадали,
Переиграли Лаврентия Берия!
А что же они нам в итоге-то дали
Или опять будет серия?