Картины Бог рисует эти

Картины Бог рисует эти,
Хранит все память так моя,
В них я родился на рассвете,
Под песни, трели соловья.
В избе крестьянской небогатой,
Не принимала мама роз,
Лишь дыры штопали заплатой,
Чтоб я за ними жил и рос
На карте нет той деревеньки,
Почил давно тот скромный быт,
Где хлеб делила мать по жменьке,
Но мной кусок тот не забыт.
Жизнь начиналась в тех хоромах,
Где рай освоила тоска,
Росла картошка возле дома 
И был бидончик молока.
Был виден мшарник из окошка,
Цветы багульника при нем,
Поодаль чуть, росла морошка,
Крапивы куст, что жгла огнем.
Отец любил ей спину парить,
Раскрасить в баньке свой витраж,
Что не получишь при загаре,
И кайф такой не передашь.
Летели мирно наши годы,
Я рос обычным сорванцом,
Сибирско-русский от природы,
Мне данной мамой и отцом.
Все было просто в светлой жизни,
Что довелось тогда познать,
Рождалось счастье вновь в отчизне,
Была она для нас, как мать.
Порой присяду, детство вспомню,
Ту непорочность, нищету,
Свою мальчишескую ровню,
Ту босоногость, простоту.
Там, что-то доброе осталось,
Из нашей шкетовской поры,
Добро, что ль чаще улыбалось,
Для той советской детворы.
Где всем обыденным казался,
Наш скромный образ бытия,
Таким и в памяти остался,
Где были мы одна семья.
               *
С рассказов матушки любимой,
Познал историю свою,
Познанием тем сейчас гонимый
Сложил и вот передаю.
Деревня та была убогой,
С войны был нищ ее народ,
Муки давали понемногу,
Ноль пять от нормы в детский рот.
Гармошка в праздник, балалайка,
Под водку названной сучком, 
А рядом нас проглотов стайка
И было будто все пучком.
Ведь мы не ведали, не знали,
Что был когда-то мир другим,
Свою историю писали,
С отцовских ран и их седин.
Гордились подвигом солдатским,
В священных битвах о войне,
Где в жизни было все по братски,
С мечтой всегда о тишине.
  *   
Поднять спешили, что осталось,
Гребли в нужде сыны войны,
Чтоб дать хотя бы, что-то малость,
Для нас детей и для страны.
С нахрапом, рвали свои жилы,
Закваска русская жила,
Хоть многих хворь свела в могилы,
Она держалась, как скала.
Так много было к чести веры,
Народный выжил в ней герой,
Не знав в любви и жизни меры
Верша дела для них горой.
Держал удар, коль было надо
В атаку мог всегда пойти,
Но не терпел любого смрада,
Что попадался по пути.
Война характер изменила,
Сумели многие понять,
Что лишь в единстве мощь и сила,
Земля ж, родная, это мать.
Скучали руки по работе,
Устав, от грозного ствола,
Растить спешили хлеб в заботе,
Чтоб был он вечен для стола.
Построить дом хотелось многим,
В нем поселиться всей семьей,
Войти в него с уставом строгим,
Друзей принять к себе с родней.
Забот пришедших не считали,
Да, было некогда считать,
Смотрела жизнь с упорством в дали,
Стремясь потери наверстать.
             *
Так вскоре лампы с фонарями,
Убрали с кухонь и террас,
Свет электрический, глазами,
Увидел я так в первый раз.
Какое это было чудо,
Восторг, растерянность в душе,
В поселке свет разлился всюду,
Захрюкал трактор в гараже.
Излечен ЛАНГ был от поломки,
Мать кочегарила при нем,
Рвала поджилки и постромки,
Чтоб осветить наш мир огнем.
Все это было, в жизни мерой,
Где руки ныли от труда,
Была та радость, часто серой
Что режет память сквозь года.
Поймут, не знаю ли, потомки,
Тот лозунг в пройденном пути,
Он был для нас отважно-емким,
Где мог иглу любой найти.
Кусок свой, истины отведать,
Что держит мир наш на весах,
Как велика в нем роль победы,
Как сохраняет жизнь в веках.
              *
Так жизни времечко летело,
Пошел и я уж в первый класс,
Через порог шагая смело,
Иль, как мне кажется сейчас.
Любил не очень свои книжки,
С ленцой исследовал букварь,
Другими были ребятишки,
В ту дорогую нынче старь.
Хотелось взрослости отведать,
Чтоб статус свой скорей поднять,
Почуять привкус от победы
И даже девочку обнять.
Зачем-то жить всегда спешили,
Учились, походя, бегом,
Всегда летели, а не жили,
Лаская землю сапогом.
Так незаметно, увлекая,
Денечки школьные прошли
И разлетелась наша стая,
В просторы матушки земли.
               *
Страна уверенно вставала,
Народ гордиться стал собой,
В работе не было аврала,
Но отличиться мог любой.
Повсюду строились заводы
И поднимались города,
Пространство было у свободы,
А с ней уверенность всегда.
В страну история влюбилась,
Никто не жил в ней, как изгой,
Убогий брал лишь в церкви милость,
Молясь за наш людской покой.      
Рисует память мне картины,
Из всех прожитых мною лет,
Как водопад с живой плотины,
Из лиц людей, которых нет.
Очнулся вот и понимаешь,
Всей жизни вечной глубину,
Очнулся, будто и снимаешь,
Из глаз у жизни пелену.
Разложил дней своих скатерку,
Как будто жизнь обворожил,
Чтобы послать невзгоды к черту,
Ведь сам давно их пережил.