Размышление о ещё ненаписаном романе

РАЗМЫШЛЕНИЕ О ЕЩЁ НЕНАПИСАНОМ РОМАНЕ.

Мне в коммунизм идущий дед,
В четверг приснился как-то утром,
А раньше был дед домосед,
Сам для себя считался мудрым

Теперь идёт. Вокруг дома,
И тополиный пух летает,
Жаль, коммунизм большой весьма,
А всё куда-то убывает.

Написала Сова эти строчки и задумалась, - «А вдруг и её вместе с незнакомым дедом в коммунизм потянет, а там и в омут политике легко брякнутся. А знакомый Скворец, прочитав об этих политиках одну толстую книгу совсем читать, перестал. Хорошо ещё писать не разучился.  А я вот, сколько читаю о политике, понимаю одно, - Выбранный президент обмену и возврату не подлежит и если он для вас клад, то вам причитается 25.% Только какой-то не такой этот клад седой уже и старый. А выборы? Если луч солнца попадает под определённым углом на полупрозрачную избирательную урну, ещё не сильно заполненную бюллетенями, то получается редкое оптическое явление - очень красивое можно поймать и художественный кадр. Только вот цвет, эффективность его, кадра этого оставляет желать лучшего. Решено, с сегодняшнего дня      я жизнь любить буду, тосковать по ней хорошо. Даже песня такая есть, жаль не мной написанная:

Я люблю тебя жизнь,
И тоскую и снова и снова,
Ты дороже мне разных отчизн,
Как доярке по сердцу корова
А может, и не по жизни я вовсе тоскую, а потому доброму времени, когда я не пила, не гуляла, не работала и даже не писала ничего, только уроки помогала детям делать по арифметике, чтению и рисованию. 
А теперь вот роман пишу, называется, - «Гусеница сломя голову бежала от воробья, а птицы, ещё спящие, запели».
В этом романе не будет никаких чувств, кроме чувства любви. Ведь ещё Пушкин сказал, - Прошли годы, и в сердце Татьяны Лариной не осталась к Евгению никаких чувств, а любовь из сердца этой девушки теперь даже дустом не вытравить. Только полюбив Евгения, Татьяна заметила, что у Онегина так удивительно торчат уши. А мой роман будет про Гусеницу, которая бежала от Воробья и в этот самый миг всё-таки любила его, потому что Воробей был спокойный, но вредный. Поэтому Гусеница бежала от Воробья в подвал хотя понимала что одной ей его не открыть и придётся звать на помощь птиц, которые еще спящие пели о доброте и взаимовыручке, иначе в жизни нет никакого смысла кроме того который я сейчас сама в своём романе выдумаю и сюжету придам».  - Мама, а как все раньше без компьютеров жили? - прервал размышление Совы маленький сын, - Скукотище такая, наверное, была?!
- Конечно скукотище, - тут откликнулась Сова, - Лучше и не вспоминать. Балы, музыка, карты. Парни во фраках весёлые и почти  трезвые.  Девушки в шуршащих платьях без силиконовых губ и татуировок   Дуэли знаменитые на весь мир, ярмарки с купцами, цыганами, медведями и разными пьющими беднягами   в придачу.   Кровавые репрессии с отрезанием головы. Бои без правил почти каждый день. Дворцовые перевороты, восстания то тут, то там людям житья не давали.   Заговоры народ с ума сводили. Просто заняться было нечем.   
- Мама, хотя ты часто стараешься ворошить, увядшие угли вашей прошлой жизни у тебя это неплохо получается, а у нас только тёмное будущее впереди….
- Про тёмное будущее я ничего пока не знаю, а тёмная ночь уже на пороге стоит, и недосуг объяснятся с тобой, - сказала Сова, отрываясь от бумаги, - У меня есть твёрдая решимость и надежда завтра закончить роман, а ночью не слова о нём, ночью мы с тобой спим, правда, сын?!