Остров спокойствия

 Глава 18




Предстоял первый рабочий день в качестве шефа полиции. Риду выдали форму – рубашку и брюки цвета хаки и даже фуражку со значком, – но он выбрал джинсы и светло-голубую рубашку. Форму он будет надевать по особым случаям, а начинать, как говорила его бабушка, нужно так, как собираешься продолжать.

Надел ботинки – не новые, но не слишком поношенные – и, поскольку март выдался промозглый, кожаную куртку, которую он носил уже лет десять. Пристегнул к поясу служебное оружие.

Три четверти мили до деревни Рид решил прийти пешком, хотя, как начальник полиции, мог пользоваться автомобилем, который стоял у участка.

Пока шел, мысленно подводил итоги. Он не нервничал. Он прожил на острове уже почти три месяца, ощутил его пульс. Многие из 1863 островитян в возрасте от семи месяцев до восьмидесяти восьми лет сомневались, что он продержится и зиму.

Но он продержался.

Некоторые из них рассчитывали, что он не останется шефом до конца лета.

Но он останется.

Ему не просто нравилось жить на острове – он уже чувствовал себя здесь дома.

У него была своя миссия, и он будет работать над делом Хобарт, пока не услышит, как за сумасшедшей гадиной захлопнется дверь ее камеры; однако с сегодняшнего дня его приоритетом должен стать остров.

Рид заметил пару оленей в лесу, который он мысленно называл «своим лесом», и воспринял это как добрый знак. Снег таял, и земля под ногами была мягкой, но маленькие белые островки еще лежали тут и там. Зима не закончилась и могла устроить парочку сюрпризов – по крайней мере, по словам старожилов, которые тусовались в «Санрайзе», пили там кофе, играли в карты и болтали после ужина.

По их единодушному мнению, нужен еще один хороший северо-восточный ветер, чтобы весна прогнала зиму.

Должно быть, они знают, о чем говорят.

Рид прошел мимо нескольких свободных домов, которые будут стоять закрытыми до наступления лета. Вандализм был здесь редкостью. Все друг друга знали, и все также знали, что благосостояние острова во многом зависит от тех, кто приедет сюда отдыхать.

Еще несколько домов – здесь жили местные. Рид постарался найти способ хотя бы шапочно познакомиться со всеми, кто живет на острове круглый год.

Художники, фотографы, владельцы магазинов, повара, садовники, пенсионеры, блогеры, учителя, ловцы лобстеров, ремесленники. Пара адвокатов, различные медики, механики, разнорабочие и так далее.

Теперь он был одним из них.

Отбыл паром к материку. Некоторые островитяне держали там бизнес или работали в межсезонье, некоторые отправляли детей в частную школу. В принципе, сорокаминутная поездка – это недолго. По крайней мере, без пробок.

Миновав пустой причал, где в летние выходные выстраиваются в очередь десятки машин, Рид вошел в деревню. Как и дома под аренду, большинство магазинов и ресторанов были закрыты до лета. Весной некоторые из них покроются свежей краской, выцветшие доски станут яркими, обеспечивая посетителей – и доход.

Отсюда и дальше остров предлагал все, что только можно пожелать летом: солнце, песок, воду и водные развлечения.

Рид вошел в «Санрайз», в густой аромат бекона и кофе.

Барменша Вэл, женщина со светлыми волосами и в розовом фартучке, весело ему улыбнулась.

– Доброе утро, шеф.

– Доброе утро, Вэл.

– Волнуешься в первый день, а?

– Да не очень. Сделай мне шесть больших кофе навынос. Два черных, один со сливками, один со сливками и одним сахаром, один со сливками и сахара побольше, а один с вашим ванильным кремом Она кивнула и потянулась за кофейником.

– Угощаешь участок?

– Вроде как надо отметить первый день.

– Хорошая идея. Я напишу на стаканах, какой с чем. Не хочешь к кофе какой-нибудь пирог?

– Я заказал в пекарне дюжину пончиков. Копы и пончики. Мы неразлучны.

Пока Вэл готовила заказ, Рид поздоровался с утренними завсегдатаями. В кафе сидели двое седых мужчин, говоривших с таким сильным акцентом Новой Англии, что он их с трудом понимал; менеджер сезонного клуба аквалангистов; блогер-путешественник с фотоаппаратом, биноклем и ноутбуком; менеджер банка; местный библиотекарь.

– Спасибо, Вэл.

– Удачи тебе, шеф.

С картонным подносом, на котором стояли шесть стаканов, он зашел в пекарню, забрал дюжину пончиков и немного поболтал с дамой, которая управляла местным агентством по аренде. Она ждала свой заказ – булочки в глазури, как она сказала, для мозгового штурма.

Дальше по улице стояло белое одноэтажное здание с узким крытым крыльцом. Табличка, установленная в траве между тротуаром и крыльцом, гласила: «Полицейский участок острова Спокойствие».

Держа в одной руке кофе и пончики, Рид выудил ключи, врученные предшественником накануне вечером за прощальным пивом, отпер дверь и, сделав глубокий вдох, ровно в семь двадцать вошел в помещение, которое с этой минуты становилось его вторым домом.

Сиси, которая утверждала, что она не только ясновидящая, но и немножко ведьма, настаивала на проведении специального ритуала. Он рассудил, что повредить это не может, поэтому разрешил ей зажечь пару свечей и помахать дымящим шалфеем.

Городской полицейский назвал бы помещение стойлом. В центре стояли письменные столы подчиненных – четыре были составлены попарно друг против друга и еще два для летних копов. У правой стены диспетчерский пульт, у левой – стулья для посетителей. На стене карта острова, в углу какое-то полудохлое растение в горшке.

Стальная дверь вела к трем камерам. Еще одна дверь – в небольшой арсенал. Один туалет (унисекс), крохотная комната отдыха с плиткой для кофе, небольшим холодильником и микроволновкой. Старый, потрескавшийся стол, который он надеялся заменить, если найдет средства в своем бюджете.

У него теперь есть бюджет. Кто бы мог подумать!

Рид прошел через стойло в узкий коридор; в одном конце была комната отдыха, в другом – кабинет шефа.

В кабинете он поставил на стол кофе и пончики, снял куртку, повесил ее на вешалку у двери. У него был стол, обращенный к двери, приличное кресло, компьютер, доска для планирования, пробковая доска для заметок, шкафы для документов и маленькое окно, через которое проникало немного солнца.

У него была собственная плитка – потом он заменит ее кофемашиной.

– Ну что… – вслух произнес Рид.

Сел за стол, включил компьютер, ввел пароль. Документ он напечатал вчера вечером, во время ведьминского ритуала Сиси, а теперь открыл его, еще раз взглянул и отправил.

Услышав, как открылась дверь участка, он взял кофе с пончиками и вышел в общую комнату.

Его не удивило, что первой пришла Мэтти Стивенсон.

– Привет, шеф, – спокойно и с прохладцей сказала она.

– Спасибо, что пришла пораньше. Кофе, черный.

Он вытащил из подноса ее стакан.

Она посмотрела на стакан, нахмурив брови.

– Спасибо.

– Пончики. – Он откинул крышку коробки. – Ты первая, значит, выбираешь.

Она продолжала хмуриться, и он поставил коробку на соседний стол.

– Когда я прошу всех прийти на полчаса раньше, я по меньшей мере должен принести кофе и пончики.

Пока она обдумывала его слова, вошли Леон и Ник.

– Шеф Квотермейн, – дружелюбно, но официально приветствовал его Леон.

– Кофе, – сказал Рид, раздавая им стаканы. – Пончики.

Вошел Сесил.

– Привет. Я опоздал?

– Ты вовремя, – ответил Рид, передавая ему кофе.

– Вау, спасибо, шеф. О, именно такой я люблю.

– Возьми пончик, садись.– Чертова собака! – В комнату ворвалась Донна. – Не знаю, как я позволила Лену уговорить меня на эту чертову собаку!.. Что все это значит? – спросила она, снимая пуховик и стягивая с шеи длинный шарф. – Я на вечеринке или в полицейском участке?

– На собрании. – Рид протянул ей последний кофе. – Съешь пончик.

– Пончики! Мы все растолстеем.

– Я ценю, что вы пришли пораньше. Вчера вечером я пил пиво с шефом Уикеттом, и он просил меня еще раз передать вам спасибо за работу, которую вы проделали под его руководством. Я здесь особо много не поменяю.

– Особо много? – фыркнула Донна, надкусывая свой пончик с джемом.

– Именно. Немного покручу бюджет, посмотрю, смогу ли найти способ купить нам новый стол в комнату отдыха. Я буду придерживаться политики открытых дверей шефа Уикетта. Если моя дверь закрыта, на то есть причина; в противном случае она будет открыта. Если Донна еще не дала вам всем номер моего мобильного, возьмите у нее. И мне нужны ваши. Я хочу, чтобы ваши мобильники были всегда заряжены и всегда при вас. Шеф Уикетт писал расписания на доске; я буду использовать для этого компьютер. График смен на следующий месяц найдете в своей электронной почте. Если кому-то нужно поменяться сменами, решайте это между собой. Только поставьте меня в известность. Если не сможете договориться сами, мы найдем способ решить этот вопрос.

– А твое расписание там есть? – поинтересовалась Мэтти.

– Да. И, пока мы все здесь, кто-нибудь скажет мне, что это за хреновина?

Все посмотрели на засохшее растение.

– Бельмо на глазу, – пожала плечами Донна. – Принесла жена прошлого шефа. Нам следует избавить его от страданий.

– Да ладно тебе, Донна, – сказал Сесил.

– У шефа гибнут все растения. Черная рука. Без обид, Сесил.

Сесил, единственный чернокожий в комнате, только усмехнулся.

– У меня-то обе руки черные. Нельзя его просто выкинуть, это неправильно.

– У кого-нибудь здесь есть зеленые руки? – спросил Рид. – Я не знаю, какие у меня. Никогда не пробовал ничего выращивать.

Все, как один, посмотрели на Леона.

– Значит, Леон, ты отвечаешь за эту штуку. Если умрет, похороним с почестями. И кстати, до наступления весны расскажи мне что-нибудь о люпинах и прочем, что растет в моем саду. Я в этом ни черта не смыслю.

– Ладно.

– Спасибо. Еще личный вопрос. Мне нужен человек для уборки в доме раз или два в месяц… Я не про вас! – Он рассмеялся, потому что все лица выразили ужас. – Я прошу посоветовать мне человека.

– Кейли Майкл и Эстер Дарби занимаются уборкой в агентстве по аренде домов, – сказала Донна.

– Я знаком с Эстер.

– Будет разумнее нанять их обеих. Хорошая команда, да и работу быстрее сделают.

– Спасибо. Я с ними поговорю. Если у кого-нибудь есть вопросы, комментарии, ехидные замечания, сейчас самое время. Если ваши вопросы, комментарии, ехидные замечания имеют личный характер, можете зайти ко мне в кабинет.

– Будешь брать на карандаш за ехидные замечания?

Он пристально посмотрел на Мэтти.

– Думаю, со временем вы это выясните. Я не твердолобый, но и не мягкотелый. Вам придется найти золотую середину. Все, посмотрите свое расписание. Я буду в кабинете.

Он взял один пончик и вышел.

Первому потребовалось меньше десяти минут, чтобы постучать в дверной косяк.

– Заходи, Ник.

– Ты поставил меня на вечер следующей субботы. У меня юбилей, шесть месяцев со дня свадьбы, и я обещал Таре свозить ее в Портленд в шикарный ресторан. Сесил согласен поменяться со мной.

– Хорошо, я внесу изменение. Как ты познакомился с Тарой?

– Пару лет назад она и ее подруга устроились на летнюю работу здесь, на острове. Спасатели. Стал тонуть один парень – сердечный приступ. Она вытащила его, сделала искусственное дыхание, привела в сознание. Я патрулировал пляж, говорил с ней, брал у нее показания. Вот так. – Он счастливо улыбнулся. – Спасибо, шеф.

Через несколько минут вошла Мэтти, села, скрестив руки на груди.

– У тебя ехидное замечание?

– Возможно. Будет зависеть от твоего ответа.

– Выкладывай.

– Шеф Уикетт был хорошим копом, хорошим боссом и хорошим шефом, но у него был изъян. У нас всего один туалет. Вряд ли я смогу выкроить второй из бюджета.

– Я не о том. Шеф Уикетт всегда назначал меня и Донну по очереди убирать туалет. Потому что мы женщины, так он рассуждал.

– Постараюсь выкроить из бюджета на еженедельного уборщика…

– Мужчины вонючие и неряшливые. Раз в неделю мало.

– Хорошо, тогда два раза в неделю. Но если не получится, все будут убирать по очереди. В том числе мужчины.

– А ты будешь в этой очереди?

Он улыбнулся.

– Я начальник полиции, Мэтти. И это означает, что я не мою унитазы. Однако приложу все старания, чтобы не быть вонючим и неряшливым.

– Туалетная бумага должна быть на держателе, а не на чертовом бачке.

– Учтем.

– Сиденье унитаза надо опускать.

– Иисусе! – Рид почесал в затылке. – Условимся так: и сиденье, и крышка опускаются после каждого использования. Если только сиденье – то правило будет в пользу женщин.

– Справедливо.

Она замялась.

– Что-то еще?

– В очереди на уборку должны быть только копы.

– Почему не Донна? Она не пользуется туалетом?

– Чтобы помыть пол, нужно наклоняться. Она в хорошей форме, но я знаю, что у нее больные колени.

– Хорошо, только копы. Спасибо, что сказала.

Мэтти кивнула, встала.

– Как получилось, что я патрулирую всегда с Ником или Сесилом, но не с Леоном?

– Потому что им обоим нужно больше опыта, а тебе и Леону – нет.

– Но раньше…

– Теперь – не раньше. Забудь свою туалетную победу. – Он услышал телефонный звонок в общей комнате. – Если это вызов, то вы с Ником первые.

К концу дня Рид сделал еще несколько корректировок в прежних правилах, хотя некоторые перемены отложил на потом. Он сам принял пару звонков – просто чтобы держать руку на пульсе.



В конце первой недели, довольным и спокойным уходя из участка, он купил на рынке кое-какие продукты и поспешил домой, пока не начался шторм. Завсегдатаи в «Санрайзе» утверждали, что вот-вот налетит «северо-восточный». Поскольку метеостанция прогноз подтверждала, Рид ожидал вызовов, связанных с поваленными деревьями и другими последствиями непогоды.

Он сразу пошел к задней части дома, на кухню, увидел в окно автомобиль Симоны, припаркованный рядом с его машиной, и подумал: «О да! Наконец-то!»

Самой Симоны нигде не было видно, поэтому он обошел дом. И, конечно, она стояла у воды, и ветер развевал ее волосы цвета красного дерева. Сердце в груди гулко застучало, и Рид задался вопросом, будет ли так всегда.

– Привет! – крикнул он. – Приятный ветерок, да?

Она повернулась к нему – оживленная, с сияющими глазами.

– Ничего нет красивее надвигающейся бури!.. Как первая неделя?

– Неплохо. Зайдешь?

– Да.

Она обошла дом вместе с ним. Рид открыл стеклянную дверь на кухню.

– Ты не запираешь дом?

– Если кто-нибудь твердо решит войти, он просто разобьет стекло. Хочешь выпить?

– Что ты предлагаешь?

– Есть любимое вино Сиси.

Он достал обе бутылки, показал ей.

– Я выпью «Каберне». – Симона прошла в гостиную. – Симпатичный диван. Тебе нужны декоративные подушки.

– Декоративные подушки нужны женщинам. А я мужчина.

– Мужчина, который, наверное, хочет, чтобы на этом диване сидели женщины?

– Дельное замечание. Придется купить подушки. Только я не умею их выбирать.

Он открыл вино.

– Ничего сложного, разберешься. – Симона подошла к картине Сиси. – Просто восхитительно.

– Лучший подарок на свете. – Рид взял себе пива, принес ей вино. – Показать тебе дом?

– Да, через минутку. Ты неплохо начал. Нужно повесить еще несколько картин, купить пару кресел, еще один журнальный столик и большой настоящий стол, чтобы было где накормить гостей.

– Я не умею готовить. Максимум омлет и ЖСБ.

– ЖСБ?

– Жареный сыр с беконом. Мое фирменное блюдо, наряду с замороженной пиццей. Хочешь есть?

– Хочу спросить. – Присев на подлокотник дивана, Симона отпила вина. – В последний раз, когда я тебя видела, а это было больше двух недель назад, ты поцеловал меня и сказал, что я самая красивая женщина, которую ты когда-либо видел.

– Так и есть.

– И больше от тебя ни слуху ни духу.

Рид отсалютовал ей пивом, выпил.

– Ты ведь пришла, верно?

Она приподняла брови, и одна из них исчезла под локоном цвета красного дерева.

– Ты стратег или везунчик?

– Пожалуй, и то и другое. Я подумал, что настойчивость может сыграть против меня.

– Верно. И полагал, что ожидание приведет меня в нужное чувство?

– Я на это надеялся. Признаюсь честно, еще пара дней ожидания, и я пришел бы к тебе сам.

– Тогда ладно. – Симона встала. – У меня кое-что есть для тебя в машине. Я не была уверена, что отдам это тебе, – сомневалась, что подойдет. Теперь уверена, что подойдет. – Она протянула ему свой бокал. – Нальешь мне еще, пока я схожу за ним?

– Конечно.

Наливая вино, Рид думал, что утопится в своей бирюзовой ванне, если она предложит быть просто друзьями.

Симона вернулась, вручила ему коробку и забрала свой бокал.

Он разрезал скотч перочинным ножом и открыл коробку. Достал статуэтку размером не больше его ладони.

Грациозная девушка сидела на каком-то стебельке, похожем на нераспустившийся цветок; волосы ниспадали ей на плечи и спускались по спине между парой крыльев. Она касалась рукой волос, будто убирала их от лица. Изогнутые губы и чуть прищуренные глаза излучали веселье.

– Твоя домашняя фея, – пояснила Симона. – На счастье.

– Господи, сначала оригинальная Леннон, а теперь оригинальная Симона Нокс.

– Некоторые мужчины могут подумать, что фея – это для девчонок.

– Она красивая. – Рид поставил фею на каминную полку. – Здесь хорошо смотрится?

– Да. На другой край нужно поставить подсвечники. Какие-нибудь интересные, не…

Он подошел и поцеловал ее чуть настойчивее, чем в первый раз.

– Спасибо за подарок.

– Пожалуйста. – Симона отступила на шаг. – Теперь покажи мне дом.– Ты пришла в удачное время. Я нанял пару уборщиц на два раза в месяц. Они как раз сегодня приходили.

– Кейли и Эстер. Я в курсе.

Он провел ее по первому этажу. Как и Эсси, как и Сиси, она высказывала замечания, предложения.

На втором этаже она остановилась перед закрытой дверью.

– Мой кабинет, – сказал Рид, кладя руку на дверную ручку, чтобы Симона не открыла дверь. Он не хотел, чтобы она видела его доски. – Здесь я сам убираюсь, и сейчас он не в лучшем виде. А вот тут у меня комната для гостей.

– Очень красиво и уютно.

– Моя бывшая напарница дала мне много идей, и я старался им следовать. Надеюсь, она с мужем летом приедет погостить. Есть и вторая гостевая комната… ну, будет. На случай, если приедут родители. Или сестра с семьей. Или брат с семьей.

– Здесь была хозяйская спальня?

– Нет, спальня на той стороне.

По пути Симона заглянула в его «ретро-бирюзовую» ванную.

– О… просто очаровательно. Многие на твоем месте заменили бы все на новое, но ты оставил, как есть. Прелесть.

– Вообще, я сначала и хотел заменить все на новое. Меня удержала Эсси, моя напарница. Она прислала мне занавеску для душа с морскими коньками, эти полотенца и даже зеркало в раме из ракушек. Я купил только туалетный столик и попросил Джона Прайора заменить краны. Они были ужасные.

– Ты сохранил старый стиль. Пятидесятые годы. Тебе нужна русалка, – добавила Симона. – Найди себе хороший принт с красивой русалкой, вставь его в рамку, такую же обшарпанную, белую, как туалетный столик, и повесь на стену.

Дошли до главной спальни.

– Здорово, – сказала Симона, пройдясь по комнате. – Это тоже идеи твоей напарницы?

– Отчасти. Она велела мне купить кровать.

– А раньше ты на чем спал?

– На матрасе на полу. В Портленде я жил в ужасной квартире. Въехал туда сразу после колледжа и остался, потому что хотел накопить на дом.

– Мне нравится, какие ты выбрал цвета – яркие, но не утомительные. И старый комод. Ты сам покрасил его в темно-синий?

– Нашел его на блошином рынке. Ящики нуждались в починке. Я как увидел, сразу подумал: то, что надо.

– Не закрывай шторами двери на веранду. Такой вид грех загораживать. Если захочешь проспать до обеда, накроешь голову простыней. Наверное, хорошо выйти туда утром? Смотришь вокруг и думаешь: все мое!

– Ага.

Симона распахнула дверь, впустила в комнату ветер.

– Ах! Вся эта сила и энергия будто проникает внутрь тебя, правда?

На фоне грозного темного неба ее кожа словно сияла. Вдали над океаном сверкнула первая вспышка молнии.

– Да.

Она прикрыла дверь, повернулась к нему с взлохмаченными волосами, сияющая. Подошла к тумбочке, поставила бокал.

– Картонка под стакан?

– Если я ставлю стакан или бутылку прямо на дерево, я буквально слышу голос матери: «Рид Дуглас Квотермейн, я не так тебя воспитывала». А иногда хочется прилечь перед телевизором с пивом.

– Иногда хочется… – Она подошла к нему и, глядя в глаза, начала расстегивать рубашку.

Он мгновенно представил, как стискивает ее в безумных объятиях, и берет то, чего так отчаянно хотел.

Однако, к своему собственному удивлению – как и к ее удивлению, – задержал ее пальцы свободной рукой.

– Не спеши.

Ее брови снова взлетели.

– Да?

Ему пришлось перевести дух, сделать шаг назад. Подставка у него была только одна, поэтому он поставил пиво на блюдо, в которое каждый вечер сбрасывал мелкие монеты.

– Я неправильно тебя поняла?

– Нет. Понимаешь ты все отлично. Я хотел тебя с первой секунды, когда увидел, как ты спускаешься по лестнице на вечеринке у Сиси. Нет, вру, – поправил он себя. – Я хотел тебя с тех пор, как увидел тебя на той картине, которую Сиси называет «Искушение».

  – Отсюда и название, – сказала Симона, внимательно на него глядя.

– Да, точное название. Но в ночь вечеринки я увидел тебя во плоти. Ты спускалась по лестнице, и все во мне перевернулось, замерло, потом снова пошло. Такой момент…

– У тебя бывали моменты и раньше.

Она повернулась, чтобы взять бокал с вином. Он положил ладонь на ее руку.

– Не такие. Давайте сразу это проясним. Сейчас еще один такой момент. Я хочу его замедлить.

– Ты не хочешь сейчас заняться со мной сексом?

– Я сказал, что хочу немного притормозить. Я не сказал, что сошел с ума. Я хочу тебя сейчас. И возьму тебя сейчас, если ты не убежишь. Просто хочу замедлить…

Он притянул ее к себе, поцеловал.

Долго и медленно – по контрасту с ураганом, бьющимся в стекла. Мягко, нежно, мечтательно.

– Не убегай, – прошептал он.

В ответ она обняла его за шею и ответила на поцелуй.

– Насколько медленно?

– Вначале медленно… – Рид сбросил пиджак с ее плеч. – Мне снились мощные сны о тебе.

Он снова прильнул к ее рту.

Завыл ветер. Сверкнула молния, следом за ней прогрохотал гром.

Симона признала, что недооценила его. Она была уверена, что они просто прыгнут в кровать, и она избавится от неопределенности, с которой он ее оставил.

Но он соблазнил ее захотеть большего, больше отдать и больше почувствовать.

Рид обнял и приподнял ее. У нее забилось сердце, перехватило дыхание. Он снова прильнул к ее губам. Да, он отлично умеет целоваться. Когда он уложил ее на кровать, она потянула его за собой, вбирая в себя его вес, его тело, прежде чем они перекатились, и она оказалась сверху.

– Можно и медленно, – прошептала Симона, дразняще касаясь губами его губ.

Глядя ему в глаза, она до конца расстегнула его рубашку, сбросила свои туфли. Вытянувшись на нем, стала покусывать его подбородок.

– Мне нравится твое лицо. Поджарое, угловатое и глубоко посаженные глаза спокойного зеленого цвета, который на самом деле совсем не спокойный. Я рисовала твое лицо.

– Правда?

– Пыталась решить, что с тобой делать. – Симона откинула волосы назад и улыбнулась. – И придумала. – Она провела руками по его бокам и замерла. – На тебе пистолет.

– Прости. Прости. – Рид перекатил ее на спину, сел. – Я забыл о нем. – Он отстегнул кобуру, сунул в ящик тумбочки.

– Ты забываешь, что его носишь, потому что он часть тебя.

– Он часть моей работы.

– И тебя. – Он повернулся и увидел, что она сидит на коленях за его спиной. – Ничего. Просто испугалась на секунду. Кто отличает хороших парней от плохих лучше, чем мы с тобой?.. Теперь я хочу, чтобы ты меня раздел.

– Это я могу.

– Сначала сними ботинки.

– Отличная идея. – Рид наклонился развязать шнурки.

– Когда ты в последний раз этим занимался?

– До… – Он чуть было не ляпнул, что до того, как в него стреляли. – Прошлой осенью. По разным причинам.

– Давно. Я тоже давно. По разным причинам. Может, мы чуть ускоримся?

– Тоже отличная идея. – Рид стянул с нее свитер. На ней был черный бюстгальтер с низким вырезом. – Боже. Прости, но я должен насладиться еще одним моментом.

Он провел руками по ее телу. Она откинула голову.

– Насладись. У тебя хорошие руки. Сильные, уверенные.

– Я мечтал, чтобы они касались тебя. Именно так, как сейчас.



– Ты не спешил.

– Оно того стоило.

Симона подняла голову, открыла глаза.

– Ожидание кончилось.

Она резко стянула с него рубашку, прижалась к нему и отдалась следующему поцелую. Более страстному. Сильному. Ее захлестнуло желание.

Молнии освещали комнату вспышками, гром вторил ревущими раскатами. В стекло хлестал дождь, гонимый воющим ветром.

Рид толкнул ее на спину, снял с нее джинсы, потом она с него.

– Притормозим потом, – прошептала Симона.

– Лучшая твоя идея…

Его губы и язык пробежались по ее телу. Когда его руки нашли ее, горячую, влажную, готовую, она выгнулась к нему с рваным стоном.

– Не медли, не медли…

Он вошел в нее.

Мир содрогнулся. Рид держал ее за руки, как будто хотел привязать их обоих к кровати. Ее ноги обвились вокруг него, ее бедра двигались, она требовала большего, большего.

Он держался, изо всех сил держался, чтобы продлить мгновение, даже когда она закричала.

Потом, по новой, она стонала вместе с ним, поднимаясь вместе с ним и падая.

И на этот раз, когда она сдалась, она произнесла его имя. И, растворяясь в ней, он себя отпустил.

Нора Робертс