Вы помните

Вы помните ли то, что видели мы летом?
Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Ту лошадь дохлую под ярким белым светом
Взволнованно ходили вы по комнате
Мой ангел, помните ли вы,
Любимая!
Меня вы не любили.
Среди рыжеющей травы
Я был, как лошадь, загнанная в мыле
Полуистлевшая, она, раскинув ноги,
В развороченном бурей быте
Бесстыдно, брюхом вверх лежала у дороги,
Куда несет нас рок событий.
Лицом к лицу
Лица не увидать.
И в небо щерились уже куски скелета,
Когда кипит морская гладь,
От смрада на лугу, в душистом зное лета,
То зыбкий хаос был, лишенный форм и линий,
Большое видится на расстоянье.
Где взор художника провидит стан богини,
Корабль в плачевном состоянье.
И этот мир струил таинственные звуки,
Не падал, не блевал и не ругался
Как будто сеятель, подъемля плавно руки,
Кто крепким в качке оставался.
Все это двигалось, вздымалось и блестело,
Тот трюм был —
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Росло и множилось чудовищное тело,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.
Тогда и я,
Под дикий шум,
Как ветер, как бегущий вал,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Над нивой зерна развевал.
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Любимая!
Сказать приятно мне:
Но вспомните: и вы, заразу источая,
Теперь в Советской стороне
Вы, солнце глаз моих, звезда моя живая,
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
И вы сгниете до костей,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Добыча гробовых гостей.
Вы трупом ляжете гнилым,
Как это было раньше.
Вы, лучезарный серафим.
Готов идти хоть до Ламанша.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Скажите же червям, когда начнут, целуя,
Вас пожирать во тьме сырой,
С приветствием,
Вас помнящий всегда
 навеки сберегу я,
И форму, и бессмертный строй.