***

Страшная война и трудные послевоенные годы. Это коснулось каждой семьи.


             "Бомбоубежище за плетнём"

Станция Грязи. Год сорок третий.
Немец железнодорожный узел бомбит.
Прожекторы ночью так и светят.
Ночное небо визжит и свистит.

Женщина улицу с кучей детишек
Перебегает, от страха дрожа.
Бежит,словно лань, быстрее мальчишек,
Любу - малышку за ручку держа.

Лишь бы подальше от воя снарядов,
Всполохов неба...Светло, как днём.
Через дорогу, совсем уже рядом
Погреб - убежище за плетнём.

Вот и убежище... "Нюрка, скорее!
Есть ещё место. Идите сюда!"
Погреб закрыли, стало теплее.
Темно, как в могиле. Беда, беда!

Тут тишина. Не слышно снарядов.
Кто - то молитву читает во тьме.
"Мамочка, пить!" - слышится рядом.
"Терпи, моя крошка!" - ответ в тишине.

Час уж прошёл. А, может, и больше:
Кто - то заплакал... Собачий вой...
Откинув крышку, не выдержав дольше,
Спросил дед Василий: "Кончился бой?"

Чиркнула спичка... Слабый отсвет
Лица суровые осветил.
Нюрка вздохнула, услышав ответ.
Домой добираться уж не было сил.

Почти ежедневно, как по расписанью,
Фашисты станцию Грязи бомбят...
И эти мрачные воспоминанья
Головку ребёнка годами сверлят.

                Апрель 2006 г. г. Липецк




              Манная каша

Известно, не любят детишки кашу...
"Съешь, милый, за маму, за папу, ещё..."
Я помню её, милую нашу,
С военных времен, ребёнком еще.

Помню, фашисты Грязи бомбили.
Снарядов вой, топот бегущих ног.
А тётки на Шкатовой меня кашей кормили.
Вкусная каша, но есть я не мог.

Мне мамочку милую видеть хотелось.
Чихать я хотел на врага и войну!
И сладкая манная каша не елась.
Я маму свою хотел видеть одну.

А мама моя всё не шла и не шла...
С тоской и надеждой в окно я смотрел.
Не знал я, что мама меня берегла
И спрятать хотела. А я кашу не ел.

Теперь, когда кашей я внучек кормлю,
Я вдруг вспоминаю ту кружку заметную.
И кашу, наверное, потому я люблю,
Что будит во мне любовь беззаветную.

                Сентябрь 2006 г. г. Липецк



               Хлеб

Семья за столом - отец, мать и дети...
С надеждою все глядят на отца...
С весами колдует он самым важным на свете.
Хлеб делит на пайки, колдовству нет конца.

Ну наконец - то! Теперь взгляд на мать.
Они понимают друг друга глазами.
"Нет ли еще?" - "Ну где его взять?
Бог нам поможет! Он всегда с нами!"

У каждого ложка большая и миска,
Кастрюлька иль кружка, иль котелок.
Пайка хлеба с довеском у каждого, близко
Друг к дружке сидят, хлеб исчез. Как он мог?

Будто и не было хлеба совсем.
Будто и не было дележа.
Я удивляюсь, разве я съел,
Смотрю на то место, где хлеб лежал.

Отец ест размеренно и тихо.
Вдруг слышится детский голосок:
"Почему ему больше? - внезапно стих он.
Понял ребёнок: "Как он мог?"

И слышится матери голос размеренный:
"Отец ведь работает, мой малец".
И повторяет как бы преднамеренно:
"Да, он всех кормит. Он отец!"

Картине той уж за шестьдесят.
Но сладко и грустно от воспоминанья.
Словно конфетку хлеб детки едят.
Ведь хлеб - основа всего мироздания.

                Сентябрь 2006 г. г. Липецк