О том как обезьяна превращалась в человека

Под древом ветвистым, в задумчивой позе
Сидела мартышка и ела кокосы...
Пардон, не кокосы, то были бананы,
Поскольку бананы едят обезьяны.

Она размышляла о том и о сём...
Что, мол, хорошо не родиться ослом,
А быть обезьяной, красивой и ловкой,
С умом безупречным и прыткой сноровкой.

И вот надоело ей есть те бананы,
Которыми сытятся все обезьяны.
Ей захотелось чего-то другого,
Круглого, сладкого и небольшого.

Опять описАлась, мартышка ведь та
На самом-то деле гориллой была.
И захотела Горилла развиться,
Чтоб в нечто другое потом превратиться.

Правда пока что не знала во что...
Стремленья важней были цели зато.
Ведь в новом обличье есть шанс проявиться,
И в быт погрузиться, и даже жениться.

Ну что ж, трансформации зов был услышан,
И путь превращенья детально расписан
Кем-то на небе иль на земле...
Не важно, писалось-то это всё ночью, во тьме.

И только заря над землёй появилась,
Как наша Горилла преобразилась.
Проголодавшись за долгую ночь,
Она бы поесть была вовсе не прочь.

И побежала за новой мечтой...
Круглой, медовой и небольшой
Сквозь заросли леса и ветви лианы,
Где жили она и все обезьяны.

Чу, перед взором предстала поляна,
И растерялась на миг обезьяна.
На этой поляне деревья другие,
Пышные ветви, плоды золотые.

И чует она, что нельзя ей туда,
Но так захотелось отведать плода!
Решила Горилла понаблюдать
И о том месте побольше узнать.

Вдруг на поляну из ниоткуда
Выходит красавица, ну – просто чудо!
Черна волосами, а кожей бела,
Куда не посмотришь – повсюду мила.

Но как устоять от соблазна такого!
Хотя к этой встрече была не готова
Горилла. Но всё же она встрепенулась
И в сторону девы слегка пошатнулась.

В ту же минуту, в преддверии зла,
К той же поляне Змея подползла
И ненароком сказала: «Забудь,
Красавицу эту тебе не согнуть.

Её сотворили из теста другого,
И шанса тебе не дано никакого.
Смотри, её кожа чиста и бела,
А ты тёмной шерстью везде обросла».

Ох, загрустила немного Горилла,
Но тут же сама себя приободрила,
Скроила костюмчик из листьев лианы,
Умылась, побрилась... и нет обезьяны.

И вместо того, чтобы интеллигентно,
С цветами, подарками, самозабвенно
Предаться красавице всею душой,
Рванула на поле, как будто на бой.

Откуда ж ей знать, что красавица та
Из высшего общества родом была.
Взглянув на героя надменно, но мило,
Та Дева Гориллу культурно отшила.

А чтоб не обидеть «красавца-героя»,
Дала ему яблок корзину с собою.
И вновь оказалась Горилла под древом
Со странным плодом и отвергнута Девой.

Вкусила, задумалась... странное чувство.
И вдруг потянуло её на искусство;
Да и любовью тот плод опьяняет.
И снова Змея из кустов выползает

И шепчет Горилле: «Вместо Лилит
Возможно Господь для тебя сотворит
Нечто попроще и по тебе,
Ему ты довериться можешь вполне».

Взмолилась Горилла: «Господь, помоги!
Мне новую Деву в невесты пошли!
Страдаю, дичаю я в образе этом,
Уж больно мне хочется стать человеком!»

Господь в просьбе той не увидел проблему
И тут же в два счёта слепил ему Еву.
Вот только проблема-то всё же была,
Но знала о ней лишь Горилла одна.

Хотя обезьяна и преобразилась
И с помощью женской в мужчину развИлась,
Всё время лежала на сердце тоска,
Что Дева другая ей не подошла.

Своё – оно хоть и родное, и греет,
Но всё же душа от него тяготеет.
И тянет веками любого самца
Отведать запретного чудо-плода.