Йозеф Христиан фон Цедлиц. Вечерняя фантазия

Вечерняя фантазия

В гущу леса шёл я ловко–
посох юным не с руки;
осыпали мне головку
диких яблонь лепестки;
баловали слух рулады
милозвучных, бойких птиц–
о любви большой, крылатой,
без оглядки, без границ.

Лесу временный небрат,
всею невесомой массой
нежный, пламенный закат
в сеть зелёную попался
и сиял то светлячкам,
то стрекозам мимолётным,
словно славя свысока
мир лесной, а не болотный.

Праздник тихого блаженства
одарял погожий лес,
тем целя до совершенства
рай земной не до небес;
всё и вся томивший счастьем
к вознесенью ли, ко сну,
и рубиновым причастьем
одарял саму весну.

Я же чаял зорьки ясной
и, закатом удручён,
грезил нею архистрастно,
в ночь природой увлечён,
тосковал по начинанью
серебристому во мгле,
золотому на восстанье
солнца властного что лев.

Видя Млечную дорогу,
в даль мерцающих огней
я воззвал к земному богу:
В небе дом любви моей!
Там кончаются разлуки
и встречаются сердца,
где ни боли нет, ни муки,
где отраде нет конца.

Аромат цветов небесных,
что под радугой косит,
то– молебен или песни–
зов родных на небеси,
Матушка моя родная,
верю, кличешь и меня
в рай незыблемого мая,
к новым солнцам бела дня.

Души пламенных героев
населяют звёздный храм
и кровавою росою
омывают память нам;
никого не забывая,
горькой грусти не тая
руки к братьям воздевая,
поминаю их и я.

Тени их в лесу блуждали–
я стремился их обнять,
а они, насельцы дали,
сторонились сына дня,
словно битвы им приснились,
но минута дорога:
други, дрогнув, устремились
в занебесные луга.

...Чу! С далёких гро'бов ропот:
"Странствуй, молкни и терпи..."
И туман клубит по тропам,
травы росами кропит;
из-за облачного крова
вышла полная луна
серебристою понёвой
месть лесную даль –до сна.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы


Abendphantasie

Abend war's, auf fernem Steige
Ging ich in des Waldes Gruen,
Wilde Apfelbluethenzweige
Wehten Flocken auf mich hin;
Tausend suesse Stimmen drangen
Froehlich durch den kuehlen Hain,
Buntbeschwingte Voegel sangen
Suesse Liebesmelodein.

Wo die Wipfel nicht so dicht
Aeste in einander woben,
Glaenzt ein sanftes Daemmerlicht,
Von der Abendroethe droben,
Nieder auf die Silberhelle,
Wo der Gluehwurm funkelnd flog,
Und die zitternde Libelle
Sich im Hauch des Winkes bog.

Alles fuehlte stille Feier
In der herrlichen Natur,
Jeder Busen hob sich freier
In dem Abendglanz der Flur;
Jedes Lueftchen rauschte Freude,
Jede Welle huepfte Lust,
Und der Lenz im Strahlenkleide
Hauchte Wonne in die Brust.

Mir nur war das Herz beklommen,
Und des Fruehlings Rosenlicht,
Das am Horizont entglommen,
Nahm des Busens Buerde nicht.
Sehnsucht nach den lichten Raeumen,
Die der goldne Glanz beschien,
Wo aus tausend zarten Keimen
Ew'ger Liebe Blumen bluehn:

Zog mich nach des Aethers Fernen,
Und begeistert rief ich aus:
Hinter jenen Silbersternen,
Ja, dort ist der Liebe Haus!
Dort verstummen alle Schmerzen,
Was geschieden, sieht sich dort,
Ewig schlaegt dort Herz am Herzen,
Keine Trennung reisst uns fort.

Bilder der verstorbnen Lieben
Glaubt' ich rings um mich zu sehn;
Wie ein Blumenduft von drueben,
Fuehlt' ich ihren Athem wehn.
Meine Mutter! – schluchzt' ich weinend:
Ruft mich Deine Stimme nicht
Dorthin, wo die Treuen einend
Immortellenkranz umflicht?

Geister von den Tapfern allen,
Die in mancher heissen Schlacht
Blutig um mich her gefallen
In die finstre Todesnacht,
Sah ich aus besternten Hallen,
Rings von Lorbeerspross umlaubt,
Mir verklaert entgegen wallen –
Ach, ich fand manch liebes Haupt!

Und ich streckte meine Arme
Nach den Waffenbruedern hin,
Liebend sie an dieses warme,
Treue Bruderherz zu ziehn;
Aber ihre Schatten bebten
Fort im letzten Rosenstrahl,
Und die Seligen entschwebten
Heim, zum goldnen Friedensthal!

Horch! durch lindbewegte Zweige
Rauscht es mir vernehmlich zu:
Wandle, strebe, dulde, schweige, –
Ueber Graebern wehet Ruh'!
Eben aus den Wolkenhuellen
Trat der Vollmond und begann,
Ruhig wallend, seine stille,
Langgewohnte Pilgerbahn! –

Joseph Christian Freiherr von Zedlitz