Остров спокойствия

Глава 12




Над головой мелькали огни, а сейчас, наверное, появятся красивые ангелы, которые куда-то его поведут…

Он слышал голоса, много торопливых голосов, говорящих на медицинские темы. Вряд ли красивые ангелы стали бы говорить о его пульсе или снижении давления.

К тому же мертвые не испытывают боли.

Сквозь боль, холод – почему так холодно? – путаницу в голове и удивительно отстраненные мысли о собственной смерти он услышал голос Эсси:

– Все будет хорошо. Рид. Рид. Держись. Ты поправишься.

«Ну, тогда ладно», – подумал он.

Его тело, его разум, все его существо, казалось, плыло сквозь боль, вокруг боли, внутри боли. «Боль» была названием этой чертовой игры. Но он не хотел в нее играть и попытался отплыть подальше.

Боль отказывалась уходить и была тут как тут, когда он снова всплыл на поверхность. Им овладела злость. Кто-то чем-то в него тыкал, и это тоже злило.

Он сказал: «Отвали». Или, скорее, «оаи».

– Почти закончили, детектив.

Рид открыл глаза. Все вокруг было слишком белым, слишком ярким, поэтому он чуть не закрыл их снова. Но успел заметить красивое лицо, большие карие глаза, золотисто-коричневую кожу.

«Красивый ангел». «Асивый аел».

Полные мягкие губы дрогнули в улыбке. А он снова поплыл.

Вверх-вниз, вверх-вниз. Не как на американских горках, а словно плот по мягко колышущейся реке.

Река Стикс? Плохо.

Донесся голос матери. А потом он снова уплыл, и ему снилась долгая беседа о смерти и красивых ангелах.

Когда снова ударила боль, он решил – окончательно, – что быть мертвым – плохо.

– Конечно, но ты не умер.

Рид поморгал тяжелыми веками и посмотрел на Эсси.

– Разве?

– Точно! Я только что уговорила твоих родителей сходить поесть. Могу их вернуть.

– Что за хрень со мной?

Когда она опустила ограждение койки, чтобы сесть на краешек и взять его за руку, он оценил ситуацию. Аппараты, мониторы, противное ощущение от внутривенной иглы в руке, неистовая головная боль, кислый металлический привкус во рту и много других раздражителей – помимо боли во всем теле.

– Она подстрелила меня. Патрисия Хобарт… за рулем белой «Хонды-Сивик», штат Мэн…

– Ты уже нам все это сказал.

Мозг хотел снова отключиться, но он справился.

– Ее взяли? Взяли?

– Возьмем. Не хочешь рассказать, как это произошло?

– Все как в тумане. Давно?

– Три дня, пошел четвертый.

– Дерьмо. Насколько все плохо?Эсси помолчала.

– Для начала хорошие новости: ты не умрешь.

– В самом деле, хорошие новости.

– Ты получил две пули. Та, что в плече, кое-что разорвала, но врачи говорят, что ты сможешь вернуть себе полную подвижность с помощью лечебной физкультуры. Причем от упражнений не отлынивать, как бы ни было больно или скучно. Понял?

– Ага.

– Вторая попала в бок, сломала пару ребер, задела печень. Ты потерял много крови. Какое-то время будешь чувствовать себя дерьмово, но, если не будешь дураком, полностью выздоровеешь.

– Она ведь не попала… э-э, в мое достоинство? Что-то там внизу не так.

– Это катетер. Его снимут, когда начнешь передвигаться самостоятельно.

– Значит, я был почти мертв четыре дня…

– Как ей удалось тебя достать?

Рид закрыл глаза, пытаясь вспомнить.

– Светлый парик, голубые контактные линзы, чем-то слегка увеличена верхняя губа. Сказала мне, что Рене… Рене! – Он открыл глаза и понял все по лицу Эсси еще до того, как она рассказала.

– Мне очень жаль, Рид. Мы нашли ее в ее доме. Два выстрела в голову. Примерно за два часа до того, как она стреляла в тебя. Судя по тому, что удалось раскопать, Хобарт – рыжая девушка по имени Фейт Эпплби – познакомилась с Рене пару месяцев назад. Сказала, что подыскивает дом; похоже, она ходила по твоим стопам – по тем же домам, что и ты. Она подружилась с Рене, вероятно, увидев шанс вывести тебя из игры.

– Она сказала, что Рене задержится и попросила ее показать мне дом. Я сначала не узнал ее, но голос… Я видел несколько интервью и узнал голос. Однако соображал слишком долго.

– Друг, если бы ты вообще не сообразил, ты сейчас был бы мертв.

– Ей почти удалось, Эсси. И учти, получить в тело пулю больно как черт знает что. Она обошла вокруг барной стойки, чтобы меня прикончить. Я не владел правой рукой, но вытащил пистолет левой и трижды выстрелил. Я знаю, что попал в нее. Знаю, что попал.

– Да, ты попал. К двери вел кровавый след.

– Хорошо.

– Мы опоздали, Рид. Наверняка у нее уже был разработан план побега. Она сбежала – убив своих бабушку и дедушку.

– Иди ты!..

– Да. Сучка застрелила свою бабушку на ходунках, потом дедушку в его массажном кресле. Мы заморозили их счета – на всех было вписано ее имя, – но она систематически, годами, снимала большие суммы. Теперь у нее миллионы.

– Это она. Она убивала тех, кого не успели убить ее брат и его приятели.

– Мы нашли в ее кабинете списки убитых, фотографии, данные, которые она собирала. Там осталось много оружия, парики, карты. Компьютера нет. Видимо, работала на ноутбуке и забрала его с собой. Машина «Хонда» была угнана тем утром, и она бросила ее у дома. У нас есть ориентировка на машину, зарегистрированную на нее, и, поскольку теперь она главный подозреваемый по нераскрытым убийствам в нескольких штатах, делу дан национальный характер.

– Вмешались федералы?

– Я не возражаю. Она умная, Рид. Хитрая и сумасшедшая. Нельзя отказываться от помощи. Ты должен снова встать на ноги, напарник. Отдых, лекарства, физкультура и все, что велят доктора.

– В моей квартире, в спальне, есть доска с делом – архив. Сходи, забери все.

– Поняла. Слушай, я позову твоих родителей. Они дежурили здесь почти круглосуточно.

Желая прикоснуться к другу, Эсси провела пальцем по четырехдневной щетине на его лице.

– Выглядишь дерьмово, Рид, но ты поправишься. Видишь эту кнопку? При необходимости можешь включать капельницу с морфином.

– Да. Учту. Есть тут одна медсестра… наверное, медсестра, если мне все не приснилось. Очень красивая, карие глаза, белоснежная улыбка, кожа цвета карамели, которой моя мама покрывала яблоки на Хеллоуин…

– Не приснилась. Это Тинетт. Посмотрю, работает ли она сейчас. – Эсси наклонилась и слегка коснулась губами его щеки. – Ты напугал меня до полусмерти, Рид. Постарайся больше так не делать.



Еще сутки он то приходил в сознание, то отключался. Врачи хотели, чтобы он вставал с койки и совершал короткие прогулки, а прекрасная (к сожалению, замужняя) Тинетт строго следила за этим. Мол, если он хочет, чтобы сняли катетер, то должен быть мобильным.

Рид шаркал по коридору, волоча за собой капельницу, обычно в сопровождении кого-нибудь из родных или приятелей-копов. Его очень тронуло, что Бык Стоквелл не пропустил ни одного дня посещений, хотя и ворчал, чтобы Рид пошевеливал своей тощей симулянтской задницей.

За десять дней, прошедших с тех пор, как сталь впилась в его плоть, он похудел на четыре кило и чувствовал, как тает мышечный тонус.

Мать приносила ему мясной рулет, отец угощал пиццей. Сестра испекла для него печенье. А брат протащил пиво.

Первое занятие по лечебной физкультуре оставило Рида без сил и в холодном поту.



Его палата, полная цветов, книг и мягких игрушек, включая плюшевого медведя с детективным значком, стала казаться ему тюрьмой. Впрочем, попасть сюда было так же сложно, как и вырваться. Когда в палату однажды проникла Селина Макмаллен, Тинетт – отныне герой Рида – вытурила ее в два счета.

Но Макмаллен удалось сфотографировать его на мобильник. Увидев свой снимок в Интернете, Рид решил, что все ему врут, и он, по-видимому, умер.

Он выглядел как зомби.

Бык, оправдывая свое имя, упрямо заставлял его вставать и двигаться после второго раунда физкультуры, когда Риду хотелось только упасть и уснуть.

– Кончай ныть.

– Я не ною.

– Ну, скулишь, стонешь, пищишь. Хочешь снова стать копом или нет?

– Я никогда не переставал быть копом. – Рид стискивал зубы, пока они шли. По крайней мере, теперь ему разрешили надевать хлопковые штаны и футболку вместо унизительного больничного халата.

– Тебя засадят за бумажную работу и будут держать там до скончания времен, если ты не сможешь выхватывать пистолет и стрелять, как мужик.

– Эсси надерет тебе задницу за «как мужик».

– Ее здесь нет.

Бык привел друга в небольшой сад, подышать свежим воздухом.

– И она, кстати, не говорит тебе обо всем прямо. Боится поранить твои нежные чувства.

– О чем ты?

– Федералы. Они оттесняют нас, захватывают дело.

– Я так и знал! – От злости Рид ударил кулаком в воздух. Плечо отозвалось такой болью, что в глазах потемнело.

– Ладно, ладно, расслабься, вояка. – Бык схватил Рида за здоровую руку, подтолкнул его к скамейке. – Она боролась как лев. Вы с ней много лет были впереди всех в этом вопросе, и никто вас не слушал. Включая твоего покорного слугу. Беда в том, что это не просто горячее дело, это горячая пресса. Наверху могут строить суровые лица и заявлять, что пресса тут ни при чем, но это чушь собачья. С другой стороны, ты сам был в «Даун-Ист» и стал мишенью для сестры одного из психопатов.

– Она наверняка знала, что затевал ее брат.

– Не спорю. Я говорю о том, что федералы против того, чтобы ты продолжал расследование, и наше начальство с ними соглашается.

– Черт знает что.

– Таков уж расклад. Когда вернешься, тебя посадят за стол и завалят бумагами, пока не пройдешь реабилитацию. И даже после этого тебе не дадут заниматься делом Хобарт.

– Сукины дети.

– Смирись, малыш. Многие из нас будут работать над этим неофициально, однако тебе сначала нужно полностью поправиться. И не говори мне, что тебя не мучают страхи в темноте.

– Мне видится этот пистолет. Приближается в замедленном движении. Кажется, у меня полно времени, чтобы укрыться и открыть ответный огонь. Но я двигаюсь еще медленнее, а чертов пистолет огромный, как пушка.

– Возьми себя в руки.

– Спасибо за чуткость и сострадание.

Бык фыркнул – прямо как бык.

– Хватит с тебя нежностей и поцелуев в лобик. Прими пинок под зад.

– Я ценю…

– И, черт возьми, ешь как следует. Ты похож на зомби, из которого набили чучело. Теперь вставай и иди.

Разговор с Эсси Рид пока отложил на другое время, потому что врачи наконец открыли дверь его клетки. Он собирался домой.

Но не в свою дерьмовую квартиру – он пока еще не смог бы одолеть три лестничных пролета, – а в свою детскую спальню, к маминой стряпне, к замечательно несмешным шуткам отца.

Рид попросил именно Эсси забрать его из больницы и отвезти в дом родителей – нарочно, чтобы с ней поговорить.

– Почему я должен садиться в инвалидное кресло, чтобы доехать до дверей, если две с половиной долбаные недели я только и слышал «вставай и ходи»?

Тинетт, ослепительно улыбаясь, похлопала по стулу.

– Правила есть правила, мой дорогой. Будь умницей и садись.

– А давай, когда я восстановлюсь на все сто процентов, у нас будет жаркий, страстный роман? Это пошло бы на пользу моему эмоциональному и психическому здоровью.

– Мой муж раздавит тебя, как таракана. Жаль, моей сестре всего восемнадцать.– Отличный возраст!

– Попробуй подойди к моей сестренке, и я верну тебя в больницу!.. – Она хлопала его по плечу. – Я рада, что ты выписываешься, Рид, и в то же время мне жаль.

– Я буду приходить на пытки.

– А я спущусь и прослежу, чтобы ты не плакал слишком громко. Вот, держи своего плюшевого мишку.

Он взял его и окинул палату прощальным взглядом. Эсси уже забрала его книги, планшет и прочее накопившееся за две недели барахло.

– По палате я скучать не буду, – сказал Рид, когда сестра повезла его к выходу. – А по тебе буду. Кроме моей матери, ты единственная женщина, которая видела меня голым, при том, что я не имел такой же привилегии.

– Тебе нужно снова набрать вес. – Она ввезла его в лифт. – И послушаться моего совета.

– Твоего – с удовольствием.

– Не возвращайся к работе слишком быстро. Дай себе время. Гуляй на солнышке, играй со щенками, ешь мороженое, запускай воздушного змея. По-моему, ты хороший полицейский и хороший человек. Дай себе время вспомнить, почему ты – и то и другое.

Рид протянул руку назад – левую, – чтобы коснуться ее руки.

– Я правда буду по тебе скучать.



Эсси встретила их улыбкой.

– Покорился, напарник? Тинетт, ты сокровище!

– Я знаю. Давай, дорогой, посадим тебя в машину. – Она помогла ему сесть и сама его пристегнула. – Позаботься о моем любимом пациенте.

– Один часик в мотеле? Это изменит твою жизнь.

Смеясь, Тинетт чмокнула его в губы.

– Мне нравится моя жизнь. Теперь поезжай и живи своей.

– А что, если бы она согласилась? – спросила Эсси, когда они отъезжали.

– Не согласилась бы. Она без ума от своего мужа. Знаешь, ей было двадцать лет, когда случился «Даун-Ист», и, чтобы оплачивать кредит на колледж, она подрабатывала помощницей медсестры, поэтому в тот вечер оказалась на передовой в больнице. Мир тесен.

Рид немного помолчал.

– Бык сказал мне, что федералы забрали наше дело, отпихнули нас. Меня.

– Я хотела с тобой об этом поговорить, когда выйдешь из больницы и устроишься дома. К сожалению, Рид, у них на руках все козыри. Ты слишком близко к делу, значит, и я слишком близко. Я боролась со стеной, и стена победила.

– Меня это не остановит.

Эсси шумно выдохнула, взметнув челку, которой недавно обзавелась.

– Федералы поблагодарят тебя и похлопают по спине. С нашей стороны такое же решение принято наверху.

– Меня это не остановит, – повторил Рид.

– Что бы ты ни делал, придется делать это без огласки, в личное время. Если они узнают, напишут начальству, и тебя приструнят. Несправедливо, но таков порядок.

– А у тебя каков порядок?

– Я с тобой. В свободное время мы будем делать все, что в наших силах. И, хочу добавить, Хэнк тоже с нами.

– Молодец.

– Да. Он не вернется к штатному преподаванию. Он хочет закончить книгу, «роман о полицейских». Те отрывки, что я читала, мне понравились. Но отчасти он не вернется, чтобы дать мне больше времени поработать над этим делом. С тобой.

– Мне нужно все продумать, нужно время. И прийти в форму. Похоже, пули превратили меня в чучело зомби.

– Да, ты мог бы выглядеть лучше. Однако, поверь мне, две недели назад было гораздо хуже.

– Я должен поймать ее, Эсси. Я не могу стоять в стороне. Ничего больше не известно о ней? С тех пор, как нашли ее машину?

– Гуляет как ветер в поле.

– Ветер переменится, – пробормотал Рид.





Он провел месяц у родителей, осилил курс реабилитации, сумел набрать пару фунтов, потерянных во время заключения в больнице.

Вернулся к работе – к дежурству за столом. И когда он получил приказ от капитана – отстранение от дела Хобарт, – не стал спорить. Не было смысла.

Однако работа за столом имела свои преимущества: давала достаточно времени для изучения файлов.

Следы крови Хобарт были обнаружены на водительском сиденье машины, которую она бросила в аэропорту. Машина, об угоне которой сообщила семья из четырех человек после того, как они вернулись из трехнедельного отпуска на Гавайях, была еще не найдена.

Рид мог бы поспорить, что Хобарт утопила ее в озере или сожгла в лесу. У нее имелись наличные деньги, поддельные документы и кредитные карты. Она не оставила бы себе угнанную машину. Наверняка купила другую под вымышленным именем, причем выбрала неброскую, подержанную. Изменила прическу, внешность и теперь ничуть не похожа на фотографии в выпусках новостей и в Интернете.

Она просматривает новости, блоги, газеты и будет держаться на расстоянии. Пока не нападет снова.

Конечно, она нашла способ получить медицинскую помощь. Рид изучал отчеты о незаконном проникновении в дома, клиники, ветеринарные больницы, аптеки, но ничего подходящего не находил. Среди внезапных смертей медицинского персонала – врачей, медсестер, фельдшеров, ветеринаров – тоже ничего не нашлось.

Он прикинул, что бы сделал на ее месте, где бы спрятался. Север. Канада. Поддельный паспорт. Пересечь границу, устроиться, прийти в себя. Без необходимости изучать новый язык. Арендуешь домик в лесу и сидишь себе тихо.

Однако она не сможет остановиться. Захочет завершить начатое. Рано или поздно придет сообщение о смерти кого-то из выживших в «Даун-Ист».

Рид копался в бумажках, ходил на физиотерапию, ел домашнюю пищу.

А однажды проснулся и осознал, что больше не чувствует себя хорошим полицейским. Вообще почти не чувствует себя полицейским.

Он уже мог вращать плечом, не испытывая боли, и мог несколько раз поднять пятикилограммовую гирю, но он также не особо чувствует себя и мужчиной. Он чувствует себя чучелом-зомби, который дожидается, когда кто-нибудь умрет.

Пора что-то делать, решил Рид и последовал совету Тинетт. Нужно погулять на солнце и вспомнить, кто он есть и почему.

Нора Робертс