Остров спокойствия

Глава 9




За восемнадцать месяцев и три недели, которые Симона провела во Флоренции, Патрисия Хобарт убила троих.

Чтобы убить Хильду Барклай, которая во время перестрелки держала на руках своего умирающего сорокасемилетнего мужа, нужно было попасть в Тампу, куда Хильда переехала, чтобы быть поближе к своей дочери.

Патрисию возмущало, как много писали о Хильде после того, как она учредила стипендию имени своего мужа. Стипендию для малоимущей молодежи.

«Малоимущая, как же! – думала Патрисия. – Придурки и нахлебники, избалованные слезливыми либералами».

Поездка в Тампу позволяла ей на десять дней вырваться из ужасной зимы в штате Мэн и отдохнуть от бабули и дедули, которые все никак не желали умирать. Она, конечно же, провела тщательное исследование всех деталей, прежде чем поцеловать на прощание этих чертовых долгожителей, и отправилась, как они считали, на заслуженные каникулы.

Хорошо бы, пока она в отъезде, оба умерли во сне, и их мерзкая кошка, которую бабка избаловала до невозможности, сожрала их глаза.

Можно девушке помечтать?..Флорида Патрисии понравилась – она даже сама себе удивилась. Понравились солнце и пальмы, яркая голубизна неба и воды. Патрисия с удовольствием разглядывала вид из своего номера в отеле – почему бы не побаловать себя? – и сфотографировала пейзаж, чтобы отправить домой.

Вот славно было бы жить здесь!

Правда, вокруг слишком много стариков. И евреев.

Но подумать все равно стоит.

Найти Хильду и заглянуть в ее бунгало с двумя спальнями оказалось до смешного легко. Хильда жила в том же квартале, что и семья ее дочери.

За три дня Патрисия изучила нехитрый распорядок дня Хильды.

Старая грымза жила незамысловато. Любила копаться в саду, где установила несколько кормушек для птиц, и разъезжала по окрестностям на трехколесном велосипеде, словно какой-то морщинистый карапуз.

На четвертый день, перебирая в голове идеи о несчастных случаях в саду или на велосипеде, Патрисия проезжала мимо, когда Хильда наполняла кормушку для птиц, стилизованную под ресторан – с цветочными ящиками на окнах и вывеской «Кафе для пернатых».

Патрисия остановилась, поправила короткий черный парик, надела солнечные очки и вышла из машины.

– Прошу прощения, мэм…

Хильда, проворная и жилистая, в широкополой шляпе, обернулась.

– Чем могу помочь?

– Вы мне не скажете, где вы купили эту очаровательную кормушку для птиц? Моя мама была бы в восторге.

– Ах! – Смеясь, Хильда поманила Патрисию подойти поближе. – Она любит птиц?

– Очень. Боже мой, вблизи ваша кормушка еще чудеснее. Сделана на заказ?

– Работа местного художника. В магазине, где они продаются, есть и другие похожие. «Птичий домик».

Она подробно рассказала, как найти магазин, и Патрисия послушно записала все в телефон.

– Здорово.

– По-моему, я видела вас вчера, когда вы проезжали мимо.

Улыбка Патрисии на мгновение застыла.

– Недавно сюда перебрались мои родители. Я помогаю им с переездом. Они больше не могли выносить зимы в Сент-Поле.

– Отлично понимаю. Сама сбежала от зим в штате Мэн.

– Поэтому, если я найду что-то похожее, – сказала Патрисия, смеясь, – будет отличный подарок для мамы на новоселье.

– Моя любимая кормушка стоит на заднем дворе, любуюсь из окна кухни. В стиле английского коттеджа.

– Вы шутите! – воскликнула Патрисия в приливе вдохновения. – Мама выросла в английском коттедже в Озерном крае. Она переехала в Штаты подростком. Кормушка для птиц в виде английского коттеджа ей понравится.

– Пойдемте, я вам покажу.

– О, вы так добры. Я вам не помешаю?

– Рада помочь. – Пока они шли, Хильда помахала мужчине, который вышел из соседнего дома. – Привет, Пит.

– Доброе утро! Иду в магазин за продуктами. Тебе ничего не нужно?

– Нет, спасибо. Вашим родителям здесь понравится, – сказала она Патрисии, когда они обогнули дом.

– Надеюсь. Хотя я буду очень по ним скучать.

«Сейчас убить ее не получится, – подумала Патрисия. – Машина перед домом, чертов сосед».

– Какой красивый дворик. И бассейн. Наверное, вы плаваете круглый год.

– Верно, – подтвердила Хильда. – Каждое утро перед завтраком.

Патрисия улыбнулась.

– Вот почему вы в такой прекрасной форме.

Она охала и ахала над нелепой кормушкой для птиц, хвалила дворик, растения и горшки и горячо благодарила женщину, которой предстояло умереть.

Разумеется, Патрисия не поехала ни в какой «Птичий домик», а зашла в «Уолмарт» за тостером и удлинителем.



На следующий день, ровно в семь пятнадцать утра, Хильда вышла из дома, сбросила синий махровый халат, оставшись в простом коричневом купальнике, и нырнула в бассейн. Пока она делала плавные, размеренные гребки, Патрисия ступила на ее задний дворик, подключила удлинитель к наружной розетке на задней стене дома и бросила тостер в бассейн.

Она смотрела, как дергается тело Хильды, как искрится вода. Понаблюдала, как тело плавает лицом вниз, потом отсоединила шнур и выловила тостер сачком для бассейна.

Конечно, в полиции догадаются, но стоит ли им помогать? Патрисия сунула орудие убийства в свой рюкзак и, предусмотрительно одетая в беговые капри, майку и бейсболку, пробежала три квартала до арендованной машины.

Она бросила тостер в мусорный контейнер какого-то ресторана, а удлинитель – в паре миль оттуда, на стоянке торгового центра.Разговоры о приближении 22 июля давали Селине Макмаллен возможность попиарить обновленное и дополненное издание ее книги. Селину нисколько не волновало, что ее карьера выстроена на трагедии. И каждый раз, когда какой-нибудь безумец устраивал перестрелку в общественном месте, она выступала в роли «говорящей головы» на кабельных телеканалах. Пресс-туры также приносили приличные гонорары. Она выступила в качестве исполнительного продюсера в хорошо принятом публикой документальном фильме о той перестрелке и – как вишенка на торте – получила небольшую роль приглашенной звезды в сериале «Закон и порядок».

Интерес публики к «Даун-Ист» угасал, так что приходилось его раздувать, – и, разумеется, быть в центре внимания. Недолгий брак, скандальный развод и красавец бойфренд подняли ее рейтинги и добавили кликов.

А с теми гостями, которые выступят в ее шоу на юбилейной неделе, рейтинги и клики взлетят выше крыши.

Придет женщина-коп, застрелившая Хобарта. Селина нашла способы надавить на мэра, чтобы тот заставил начальника полиции надавить на Макви, но она ее все-таки получила. Правда, не удалось получить мальчика-героя, ставшего теперь напарником Макви, и Селину это бесило. Департамент полиции Портленда предоставил ей выбор – один из двоих.

А еще у нее будет женщина, которая получила опасное ранение в кинотеатре и осталась со шрамами на лице и повреждением мозга. И тот компьютерный гик, который спас посетителей магазина, спрятав их в задней комнате. Плюс несколько других жертв, врач «Скорой помощи» и один из докторов больницы.

А главное блюдо, украшение стола – младшая сестренка главаря.

Патрисия Джейн Хобарт.

Это было круто, поскольку сестра Хобарта до сих пор не давала никаких интервью. И все же Селина в ярости расхаживала по своему кабинету.

Она хотела полный набор: Макви, сестра Хобарта и Симона Нокс – позвонившая в «девять-один-один», в результате чего Макви застрелила Хобарта. Но эта стерва даже не отвечала на звонки. И ее чертов адвокат прислал Селине предупреждение о возможных санкциях после того, как она подстерегла Симону в художественной галерее в Нью-Йорке.

«Это было публичное мероприятие! – возмущенно думала Селина, расхаживая по кабинету. – И я имела полное право – право Первой гребаной поправки! – сунуть микрофон ей в лицо».

Позор – ее вытурили из галереи за то, что она просто делала свою работу!

Селина написала блестящую статью о том, как с ней, журналисткой, обошлись, а также о самой стерве Нокс. И опубликовала бы ее, если бы бывший муж – еще до того, как узнал о бойфренде и стал бывшим, – не убедил ее, что она будет выглядеть мстительной сукой.

Что ж, можно проиграть аудиозапись того звонка в «девять-один-один». Можно поговорить о Симоне Нокс и намекнуть, что, став известной художницей, мисс Нокс больше не желает иметь с трагедией в «Даун-Ист» ничего общего. Главное, придумать ракурс и подобрать такие слова, чтобы это выглядело как сочувствие.

Она распахнула дверь и крикнула:

– Марли! Где, черт возьми, мой кофе?

– Лука принесет его с минуты на минуту.

– Узнай, где сейчас Симона Нокс и где она будет на следующей неделе.

– Мисс Макмаллен, ее адвокат…

Селина резко обернулась, и Марли вздрогнула.

– Я спрашивала тебя про адвоката? Выясни, где она будет находиться в тот момент, когда я буду брать интервью у Макви и у Патрисии Хобарт. И я хочу фотографии Нокс «тогда и теперь». Шевели булками, Марли.

Селина захлопнула дверь.

– Посмотрим, кто выиграет в этом раунде, – пробормотала она.



Выиграла Симона. Несколько недель до и после годовщины она путешествовала по Аризоне, Нью-Мексико и Неваде, делала зарисовки, фотографировала пустыню, каньоны, людей, думала, как перевести эти цвета, текстуры, формы и лица на язык глины.

Она радовалась уединению, наслаждалась пейзажами, столь же непохожими на пейзажи восточного побережья штата Мэн, как Марс или Венера. Не связанная ничем, кроме собственных прихотей, Симона задерживалась, когда и где хотелось и проводила там столько времени, сколько ей было нужно.

Наконец направившись обратно на восток, она сделала крюк к северу через Вайоминг, в Монтане прикупила еще альбомов для рисования и, поддавшись импульсу, приобрела ковбойские сапоги. Июль сменился августом. Несмотря на шляпы и кремы от загара, ее кожа потемнела, а волосы выгорели на солнце.

Ей не терпелось приступить к работе, перебрать сотни набросков и фотографий, идей и видений. Ей не терпелось почувствовать под руками глину.

Сиси решила не писать – сделать сюрприз. После остановки, чтобы купить бутылку шампанского, нет, две, поедет сразу на паром.

Однако чувство вины заставило ее сменить направление. Надо навестить родителей. Кроткий визит вежливости.

Отношения с родителями и сестрой оставались натянутыми. Покинув родной дом, чтобы осуществить свои мечты, Симона старалась держаться от них подальше. Так меньше споров.

Традиционные семейные встречи – Рождество, дни рождения, свадьбы, похороны – стали минными полями неловкости или даже полями сражений.

«Почему бы не приложить немножко усилий?» – сказала она себе. Заехать к ним в прекрасный субботний полдень, поговорить, немного выпить вместе, похвалить их сад, рассказать несколько историй из ее путешествий.

Как печально и жалко, что ей приходилось составлять план посещения собственных родителей!

Нет, она не будет строить планов. Она будет поступать, как обычно – по ситуации.

«У кого-то большая вечеринка», – подумала Симона, заметив припаркованные на улице машины. Когда она увидела длинный ряд машин и парковщиков на изогнутой подъездной дорожке у дома родителей, она поняла, что попала на большой прием.

И не успела ретироваться. Один из парковщиков встал перед ее машиной, преградив выезд. Дожидаясь, когда он отойдет, она увидела трех девушек в длинных элегантных платьях – среди них Натали – на зеленой лужайке перед домом.

И Натали ее заметила.

Симона заставила себя раздвинуть губы в улыбке. Сестра не улыбнулась в ответ, но опустила гламурные солнечные очки, чтобы взглянуть поверх них. И это решило вопрос.



Симона вышла из машины в своем дорожном костюме – армейских шортах, красных ковбойских сапогах, соломенной шляпе с широкими полями и майке с надписью «Красное вино и синий»[3].

– Привет, Нат.

Натали что-то сказала подругам, одна из девушек похлопала ее по руке, и они ушли, – не без долгих косых взглядов на Симону, явно выражавших неодобрение.

– Симона. Мы тебя не ждали.

– Очевидно. Я только вернулась. Хотела заехать в гости.

– Сейчас не лучшее время…

Симоне часто приходилось терпеть такой тон.

– Тоже очевидно. Скажи родителям, что я вернулась и буду у Сиси. Позвоню им.

– Позвонишь? Что-то новенькое.

– Насколько мне известно, телефонная связь работает в обе стороны. Кстати, ты отлично выглядишь.

– Спасибо. Я скажу маме и папе, что ты…

– Натали!

По лужайке к ним направлялся мужчина в бледно-серых мокасинах и таких же бледно-серых льняных брюках. Вызванные улыбкой очаровательные ямочки придавали дополнительный шарм по-голливудски красивому лицу. Его элегантность – белая рубашка с темно-синим блейзером, золотистые вьющиеся волосы – идеально соответствовала облику Натали.

Симона не сразу вспомнила его имя… Гарри Брукфилд, один из подающих надежды молодых людей в юридической фирме отца.

И, по словам Сиси, бойфренд Натали, одобренный родителями.

– Вот ты где! Я просто… Симона? – Он протянул ей руку для рукопожатия. – Я не знал, что ты приехала. Здорово. Давно вернулась?

– Примерно пять минут назад.

– Тогда держу пари, ты не откажешься чего-нибудь выпить. – Молодой человек обнял Натали за талию, не замечая ее явно напряженной позы.

– Спасибо, я уже ухожу…

– Не говори глупостей. Ключи в машине?

– Да, но…

– Отлично. – Он сделал знак парковщику. – Машина семьи.

– Правда, Гарри, Симона устала с дороги.

– Тем более ей нужно выпить. – Похоже, он здесь правил железной рукой. – Теперь вся семья в сборе, чтобы отпраздновать, милая.

«Этому парню трудно сопротивляться», – подумала Симона. И позволила ему потащить себя за собой – назло сестре.

– Что празднуем?

– Она не в курсе? Господи, Натали!.. Моя милая сказала «да».

Симона не сразу сообразила. Ей потребовалось три секунды.

– Вы помолвлены?

– И я самый везучий парень в мире.

Они шли по тропинке через боковой сад, и, когда приблизились к заднему двору, Симона услышала музыку и голоса.

– Поздравляю.

Как случилось, что сестра, которая когда-то забиралась к ней в кровать, чтобы шепотом поведать свои секреты, не поделилась с ней такой важной новостью? Такой счастливой новостью, которая потребовала вечеринки с элегантными платьями и белыми скатертями, букетами белых цветов на каждом столике, официантов в форме, несущих подносы с бокалами и красивыми закусками?

Гарри остановил официанта, взял три фужера шампанского.

– За прекрасное и волнующее! – объявил он, раздавая им фужеры.

– Конечно. Вы уже назначили дату?

– Октябрь. Через год, в следующем октябре, – сказала Натали.– Я не смог уговорить ее на весну. Ничего, подожду. Вы меня извините, пойду поищу маму. Она будет рада познакомиться с тобой, Симона. Она так восхищалась статуей Натали с чашей весов правосудия, которую ты сделала ей на окончание юридической школы. Скоро вернусь.

– Ты помолвлена… Боже, Нат, помолвлена! Он, похоже, замечательный парень. Я…

– Если бы ты потрудилась познакомиться с ним в течение последних двух лет, ты бы не сомневалась, что он замечательный.

– Я рада за тебя, – осторожно сказала Симона. – Если бы я знала о вечеринке, я приехала бы пораньше и оделась бы как следует. Я уйду, смоюсь, пока не опозорила тебя своим видом.

– Симона! – радостный возглас Сиси прорезал музыку и болтовню.

– Слишком поздно, – буркнула Натали, глядя, как бабушка бежит через двор в развевающихся цыганских юбках.

– А вот и моя путешественница! – Она крепко обняла Симону. – Посмотри на себя, какая ты загорелая и подтянутая. Можно позавидовать! А наша малышка завела жениха. Красавчика! – Сиси притянула к себе Натали и звонко расхохоталась, сжав их обеих в объятиях. – Давайте выпьем чертову тонну шампанского!

– Мама.

– Ой. – Хихикая, Сиси отстранилась. – Посмотри, кто здесь, Тюлип.

– Вижу. Симона. – Тюлип, ослепительная в шелковом платье цвета лепестков розы, поцеловала дочь в щеку. – Мы не знали, что ты вернулась.

– Я вернулась только что.

– Тогда понятно. – С безупречной улыбкой Тюлип обратилась к Натали: – Милая, отведи сестру наверх. Надеюсь, у тебя найдется платье, которое ты можешь ей одолжить.

– Не будь такой занудой, Тюлип.

Тюлип обратила сверкающие глаза на мать:

– Это день Натали. Я не допущу, чтобы он был испорчен.

– Я не испорчу. Я уеду. – Симона отдала Натали свой фужер. – Скажи Гарри, что я плохо себя чувствую.

– Я пойду с тобой… – начала было Сиси.

– Нет. Сегодня день Натали, и ты должна быть здесь. Увидимся позже.

Симона разыскала парковщика, который ставил ее машину, и попросила принести ключи. Пока она ждала, из дома вышел отец и быстро зашагал к ней.

«Ну ладно, – подумала она, – стерпим и еще один удар под дых».

Однако он тепло обнял ее и притянул к себе.

– Добро пожаловать домой.

Колючий прием матери и сестры не наполнил ее глаза слезами, но его жест это сделал.

– Спасибо.

– Я только что узнал, что ты вернулась и сразу ушла. Пойдем обратно, дорогая. Ради Натали, у нее большой день.

– Я потому и ухожу. Она не хочет, чтобы я осталась.

– Чепуха!

– Она ясно дала мне это понять. Мое неожиданное появление в неподходящей для случая одежде привело твою жену и дочь в замешательство.

– Приехала бы домой пораньше, надела подходящую…

– Я бы так и сделала, если бы знала.

– Натали звонила тебе две недели назад… – начал отец и осекся, увидев ее лицо. Вздохнул. – Ясно. Мне жаль. Извини, она сказала, что звонила, иначе я сам бы тебе позвонил. Пойдем со мной обратно. Я с ней поговорю.

– Нет, не надо, пожалуйста. Я не хочу быть здесь против ее воли.

– Мне больно это слышать, – печально произнес Уорд.

– Извини. Я решила заехать, увидеть тебя и маму, попытаться… что-то изменить. У меня было хорошее лето. Продуктивное, интересное, познавательное. Я хотела вам об этом рассказать. Может, вы поняли бы, что я поступила правильно – для себя правильно.

– Я понял, – тихо сказал он. – Я понял, что допустил ошибку. Я цеплялся за свое желание быть правым и потерял тебя. И легче было обвинить в этом тебя, чем себя. Мне стыдно, но лучше смотреть правде в глаза. Надеюсь, ты меня простишь.

– Папа… – Она обняла его, едва не плача. – Я тоже виновата. Мне было легче уйти, держаться вдалеке.

– Давай договоримся: я признаю, что не всегда бываю прав, а ты от меня не отдаляешься.

Она кивнула, прижалась щекой к его груди.



– Все-таки я рада, что приехала.

– Вернись на вечеринку. Я тебя приглашаю.

– Не могу. Честно говоря, Нат до чертиков меня достает, но я не хочу портить ей праздник. Может, ты как-нибудь приедешь на остров, и я расскажу о поездке и покажу тебе, над чем я работаю.

– Отлично. – Отец поцеловал ее в лоб. – Я рад, что ты вернулась.

– Я тоже.

Она радовалась своему возвращению, особенно когда стояла у борта парома и смотрела, как приближается остров.





Затем сунула черный парик обратно в рюкзак, вернулась в отель и заказала в номер обильный завтрак – омлет со шпинатом и беконом, ветчину из индейки, ягоды и свежевыжатый апельсиновый сок.

Интересно, кто первым найдет Хильду? Дочь? Один из внуков? Добрый сосед Пит?

Надо будет последить за местными газетами.

А пока можно с удовольствием провести остаток дня у бассейна отеля.



Бабушка и дедушка не сделали ей подарка в виде своей смерти во сне. Пришлось тешиться мечтами о различных способах их убийства.

Зато отец оказал ей услугу и напился, прежде чем сесть за руль пикапа «Форд». Он забрал с собой на тот свет мать двоих детей и ее сына-подростка, когда вылетел на встречную полосу и врезался в их маленький автомобиль.

Фредерика Мозбли Патрисия вычеркнула из своего списка одной душной летней ночью – еще до Хильды – при содействии взрывного устройства, которое она сунула под водительское сиденье его незапертой машины.

Это убийство ей особенно понравилась, поскольку Мозбли написал и самостоятельно издал довольно успешную книгу о «Даун-Ист».

К тому же она впервые сделала бомбу.

И пришла к выводу, что у нее есть талант.

Третьего за год – ей пришлось немного разнести их по времени – она убила, якобы случайно столкнувшись с ним в переполненном баре и воткнув в него шприц с ботулотоксином. Изысканный способ, поскольку доктор Дэвид Ву, который пришел поужинать с женой и парой друзей в престижный ресторан и которому приписывали спасение жизней в ту роковую ночь, был пластическим хирургом. Напрашивался логичный вывод: поскольку он зарабатывал (весьма неплохо) на жизнь, вкалывая людям «Ботокс», поэтично было бы умереть от укола того же самого вещества.

По дороге домой Патрисия выбросила шприц и тихонько открыла дверь.

На миг – на сладкий, сладкий миг – ей показалось, что ее молитвы услышаны. Бабуля лежала на полу в холле. Стонала, так что еще дышала, но это можно исправить.

Однако бабушка со стоном повернула голову.

– Патти, Патти… Слава богу. Я… я упала. Ударилась головой. Кажется… о, мне кажется, я сломала бедро.

«Можно прикончить», – решила Патрисия. Нужно только закрыть рукой ее рот, зажать ей нос и…

– Агнес! Я не могу найти пульт! Куда ты его…

Дедуля вышел из спальни на первом этаже, недовольно хмуря брови над своими бифокальными очками. Увидев жену, он вскрикнул, и Патрисии пришлось быстро менять тактику.

– Боже мой, бабуля! – Она бросилась вперед, опустилась на колени и схватила бабушку за руку.

– Я упала… упала…

– Все хорошо. Все будет хорошо. – Она вытащила телефон из сумочки, набрала «девять-один-один». – Мне нужна «Скорая»! – Она назвала адрес, стараясь придать голосу легкую дрожь. – Моя бабушка упала. Торопитесь, пожалуйста, поторопитесь. Дедушка, принеси бабуле одеяло. Ее трясет. Возьми плед с дивана. Держись, бабуля. Я с тобой.

«Значит, не вышло двойной удачи в один вечер», – думала Патрисия, нежно гладя бабушку по щеке. Впрочем, сломанное бедро у восьмидесятитрехлетней женщины обещало многое.

Патрисия скрыла свое горькое разочарование, когда Агнес поправилась. И заслужила восхищение медицинского персонала больницы, сиделок и соседей проявлением неустанной заботы.

Она воспользовалась случаем, чтобы убедить бабушку и дедушку не только выдать ей доверенность на имущество, но и вписать ее имя во все счета и документы – банковские чеки, инвестиции, особняк и загородный дом на Кейп-Мей.

Поскольку рано или поздно ей все равно достанутся украшения бабушки, время от времени она брала некоторые из них и превращала в наличные, когда ездила в Огасту или Бангор или когда однажды поехала отдохнуть на выходные (по настоянию докторов) в Бар-Харбор.

Часть наличных пошла на покупку качественного поддельного удостоверения личности, с которым она открыла небольшой банковский счет и арендовала банковскую ячейку в Рочестере, штат Нью-Гэмпшир.

Продажа украшений, регулярное снятие денег со счетов, продажа загородного дома, на который бабушка и дедушка по глупости выписали ей доверенность, принесли ей больше трех миллионов долларов. Она запаслась также четырьмя поддельными наборами документов, включая водительские права, паспорта и кредитные карты. Сотня тысяч наличными и предметы первой необходимости хранились в дорожной сумке на шкафу.

Поскольку ни дедушка, ни бабушка больше не поднимались по лестнице, весь второй этаж оказался в ее распоряжении. Патрисия установила замки на двери в своих комнатах и заняла гостевую комнату под мастерскую.

Если приходящая раз в неделю уборщица и находила странным, что ей закрыт вход на второй этаж, она ничего не говорила. Платили ей хорошо, а меньше этажей – меньше работы.

Приближалась очередная годовщина «Даун-Ист», и Патрисия строила планы. Большие планы.

И вычеркнула из списка еще пару имен.


Нора Робертс