Байки от Бабайки. Мелочи жизни...

То, что порке быть, это Петькина задница почувствовала уже давно, с самого первого урока, когда эта двойка, собственно, и появилась. Самым преподлейшим образом. Ну да, домашку он не выучил, но так ведь и спрашивать не должны были. Ибо каждый второклассник в школе номер 25 знает, что если Грымза кого спросила, так уж на следующий день сиди спокойно, нипочем не спросит. И это справедливо. Надо же по порядку и по системе спрашивать. Сегодня одного, а завтра -другого. Логично же? Логично. Но Грымза, в миру школы Анжелика Николаевна, учитель русского языка и литературы, с логикой знакома не была. Но она же не математику преподаёт. Тоже верно. А потому дважды за два дня вызвала к доске Петеньку Соколова. Первый раз он ответил, и получил заслуженную четвёрку между прочим, а вот второй раз… Расслабленный четверкой, он весь вечер резался в дэнди, а портфель валялся в прихожей, и только к приходу мамы перекочевал в комнату Петеньки, под кровать. Мама у него хорошая, понимающая, а вот отец не очень… В смысле тоже хороший, но почему-то не понимающий. Ему не объяснишь, почему не выучил. Положился там на систему или нет, а двойка она вот. Сидит. Красуется. И с этим надо что-то делат. Ладно бы просто порка. Может и вытерпел бы, хотя и обидно до слез. Но так ведь приставки лишит, на неделю, а может и больше. А это уже не задница, это гораздо хуже, пару боев пропустишь, так и все, авторитет ниже плинтуса. А он его столько времени зарабатывал, ужас.
Испуганный предстоящим наказанием и поркой организм, спешно выдал ударную дозу адреналина, и винтики в коре головного мозга завращались так, что Петенька схватил себя за голову, чтобы хоть чуть-чуть притормозить это адское действо.
- А что, если стереть?  -говорила одна часть Петьки, решительная.
- Да нет, - включалась вторая, трусливая, - заметят.
- Да как заметят то? Если осторожно…
С осторожностью у Петьки было совсем плохо, как и с аккуратностью. Кляксы тут и там появлялись в тетрадях и учебниках, пеналы терялись, а ручки и карандаши находились, где угодно, только не там, где Петька их оставил. К примеру, в банке с сахаром. Чудно.
-  А что, если у Петровой ластик попросить. Специальный. Он, говорят, и ручку стирает.
- Попросить то можно, только вот растрезвонит всем, не удержишь. А там пошло-поехало, до учителей дойдет, хуже будет.
- Да куда уж хуже то? Проси!
Наконец, договорившись сам с собой, Петка прошел просить ластик.
Ластик был выдан с таким выражением лица, словно это не ластик вовсе, а слиток золота из пиратского клада, кило на сто.
- Как пользоваться то? Спросил мальчик, намереваясь хоть раз сделать всё, как надо, аккуратно.
- Что там пользоваться берешь и стираешь, вот этой стороной синей, а не белой. Эта для карандаша.
- Ладно…
Нет, стирал то он правильной стороной, но в итоге… Вы замечали, что когда стараешься, к примеру, не опоздать: и встаешь вроде раньше, и завтракаешь быстро, и загодя готовишь вещи и всё необходимое, когда ничего не предвещает опоздания, случается масса разных вещей, совершенно дурацкого свойства, что ты непременно опоздаешь на работу. То соседка, которую ты двести лет не видел, попросит срочно помочь с чем-нибудь тяжелым, то автобус, которой всегда все дни ходил по расписанию, именно в этот день, когда дано твёрдое обещание себе и Вселенной не опаздывать больше никогда, вдруг, опоздает. И в итоге ты не только задержишься на какие-нибудь жалкие 15-20 минут, но конкретно пропустишь 1.5-2 часа, и вот тебе уже грозит не штраф, а нечто худшее: лишение премии и вообще увольнение.
В случае с нашим Петенькой произошла похожая ситуация. Пока он нёс резинку от парты Петровой до своей, пока дожидался окончания последнего урока, зажатый в руке, ластик, чуть-чуть намок от детской ладошки. А всем известно, что нет ничего хуже для тонкой бумаги тетради или, в данном случае, дневника, чем мокрая стёрка. Двойка исчезла, но на ее месте образовалась абсолютно некрасивая, огромная дыра. Такие бывают в космосе, Петка сам читал. Там исчезает буквально всё: предметы и люди, животные и даже метеориты, или вот целые планеты. Через петькину дыру светился четверг на следующей неделе и «русс», «матем» в этом же дне. А еще мальчик отчётливо видел, как в его персональной черной дыре изчезает мороженое и выходной в парке и приставка вечерами, зато появляется грозное папино лицо и ремень. Ремень у папы хороший. Армейский еще, кожаный. Вот, честное слово, лучше бы плохим был, этот ремень. А то, понимаешь, понапридумывают ремнёв всяких, с пряжками и без, а школьникам страдай от этого.
Но делать нечего, нога за ногу, несчастный двоечник поплёлся домой.
- Что случилось, сынок? Мама сразу поняла: что-то не так. Обычно сын, придя со школы, сразу е бежал на кухню и садился обедать, иногда даже руки забывал помыть, за что и был обруган. Теперь же тихий и непривычно послушный ребёнок поплелся к себе в комнату и закрыл дверь.
- Понятно, опять двойку схватил. Ведь говорила, учи-учи, а что толку? Вот вечером покажешь дневник отцу. Посмотрим, что он на это скажет…
Оставив его пока в покое, мама занялась своими делами, намереваясь расспросить сына чуть позже, за общим семейным ужином. Ей думалось, что ребёнок голодный и холодный, хотя дома хорошо топили, сидит на кровати и большими скорбными глазами смотрит на дверь, ожидая, когда она, раскаявшись, принесет ему обед, ну или хотя бы бутерброд. Но воспитание – есть воспитание, и добропорядочному родителю не следует потакать своим детям, особенно если они таскают двойки. Горестно вздохнув, сына всё же было жалко, мама вернулась на кухню.
На самом же деле за закрытой дверь спальни происходило следующее.
Поняв, что наказания не избежать, Петя решил сделать его хотя бы безболезненным. Если денди и мороженного он уже лишился, то надо попытаться спасти хотя бы то, что осталось. А именно, нежную Петину задницу.
- Колготки есть? – спросил он у сестры, которая в это время сидела за столом, болтала ногами и грызла яблоко. Наташа была отличницей, уроки уже сделала, а потому безбоязненно смотрела в светлое вечернее будущее, предвкушая ужин, книжку, и какой-нибудь фильм по тв.
- Ну есть, - удивилась сестра.
- Давай.
- А какие?
- А какие есть, все и давай.
- А зачем тебе столько?
- Зачем, зачем…Я же не спрашиваю, зачем ты каждый день губы красишь, когда мимо Вовкиной двери идёшь.
Наташа покраснела. Да, было такое, ну и не каждый день, всего то пару раз. Но колготки дала. На всякий случай.
- Дети! Ужин!
Наташа вышла первой, а вот Петя задержался. Вышел он уже, когда все сидели за столом, а мама наливала первое.
Его выход был эпичным, как выход крейсера «Варяг» в открытое море. Точно также, задевая стены и притолоки внезапно выросшей кормой, Петр появился в кухне и невозмутимо прошагал к своему месту. Он словно бы не замечал вытаращенные от удивления глаза и распахнутые рты своих домочадцев.
Мама, икая, присела на стул. Папа пару раз пытался, что-то сказать, но всякий раз беззвучно ронял газету на стол и сотрясался в безудержном смехе.
В конце концов, между приступами хохота, ему удалось выговорить:
- Ты…Ты зачем…Ха…Ха…Столько…Хи-хи…колготок надел? Замерз?
Петя пожал плечами, и невозмутимо налил себе суп. Мол, а что здесь такого. Захотелось…
Вечер прошёл скомкано. Родители то и дело вспоминали важный Петин вид, и толстую от колготок попу, что смех не утихал ни на минуту.  Надо ли говорить, что никакого наказания предприимчивый мальчик не получил. С него взяли обещание: впредь учить уроки каждый день, а не полагаться на какую-то там «систему» и только Наташка, сестра, была крайне недовольна. Вытянувшись, хэбэшные колготки совершенно не хотели принимать свой первозданный вид, на коленях пузырились, а на «корме» висели но это уже, как говорится, мелочи жизни…