Неистолкованный, здесь соловей токует...

Неистолкованный здесь соловей токует,
фаты невестиной самозабвенный ткач,
на ночь наброшенной. Приручьевой свой плач,
свой спич, загУщенный, как сад, отчаясь проливать
небрежно-бережно, спонтанно, вхолостую
на майский густовласый сон и  мой, и твой, и всех -
сиротский, горловой, коленчатый доспех -
тьмы супротив, разросшейся втихую.

За нас он оборяет мрак и песней ободряет
себя от первых до последних звёзд.
Раскатом пьян и жалобой тверёз,
до умолку рокочущий вразнос,
бесчувствуя и снова воспаряя
над чувством, из последних птичьих сил
дробя и шаркшая, и шаткие весы
надмирные колеблются, победу предваряя.

Один и ты перечить тьме готов -
беды и лиха загнанный дозорный.
Как есть - один, в краю  лесном, озёрном,
на терриконах, где пейзаж оборван,
и пыль - столбом по ямам в тыщу ртов.
На полувдохе б песнь оборвалась -
жить по-иному как-то не пристало...
Орла - какого? Курска, Туркестана -
тебе ещё? Припомни - чем колесовало
их время?- пращуров, собратьев - до отвала...
Пока валдайским бубенцом сквозь ночь лилась...