Слово о переписке Астафьева с Эйдельманом

Письмо Онегина к Татьяне
читали русские крестьяне,
евреи, друг степей калмык,
и каждый к этому привык.

И было всё весьма невинно,
но взбунтовалась Украина,
грядущее пошло на слом,
и лошадь сделалась ослом.

Сей ужас с точностью Сивиллы
предугадал Астафьев милый,
и не потворствуя обману,
письмо отправил Эйдельману,
не ведьмаку, не людоеду,
но сущему пушкиноведу.

Ан, Эйдельман не обоссался,
и не во сне, а наяву
ответил:" Я не присосался,
я тут родился и живу,
исполнен вечно чувства долга",
но после жил уже не долго.

А в свой черед Астафьев милый,
ученостью не утомленный,
ни мало не спешил в могилу,
собой не удовлетворенный.

Еще не всех он раскопал,
иных из них буквально сходу,
пушкиноведов-прилипал,
их лично предъявив народу.

Сам Ельцин для духовных ласк
к нему являлся в Красноярск -
ну, а к кому еще? К шаману
он должен был свой крест нести,
иль на могилу к Эйдельману
с букетом, Господи прости,
прийти, чтоб раздавить чекушку,
спугнув случайную старушку?

Сейчас себе представить странно,
что принимали к сердцу близко
Астафьева и Эйдельмана
иные люди переписку.

Но своей есть тренд сегодня тоже,
ведь, право, не конец же света,
и шлет Кадырову Пригожин
письмо, и люди ждут ответа,
и обсуждают, кто кого,
отнюдь не все за одного.

И как всегда взаимны иски,
что собственной природе дань,
и жизни нет без переписки,
хоть весь свой век кого-то бань.