Элегия

Сударыня, наш с Вами диалог
последний был не очень-то и длинен:
так, пустяки, буквально пара фраз,
достаточно сухих; но, видит Бог,
я в этом совершенно неповинен,
тем более – не обвиняю Вас.

Сударыня, нельзя в прощанья миг
(прощанье ведь – всего лишь миг, не боле)
вместить все то, чем жизнь была полна;
но, слава Богу, я уже отвык
от сладких дней, когда был Вами болен;
видать, все смыла времени волна.

Отсутствие священного огня
глаз Ваших не мученье – облегченье
приносит мне сейчас; и не беда,
что я косноязычен. Для меня
слова давно утратили значенье;
для Вас же – не имели никогда.

Сударыня, куда девались дни,
когда, полуослепший от надежды,
я Вас искал на где-то точка ру?
Когда шептал я: «Боже, сохрани»,
срывая с ран присохшие одежды,
и замерзал на ледяном ветру?

Сударыня, ведь было время, я
был жив одной улыбкой Вашей нежной,
сто раз на дню судьбу благодаря.
Причудливы законы бытия:
любовь, что мнилась мне рекой безбрежной,
иссякла вдруг под солнцем октября.

Но как же так? А Вашей кожи шелк?
А синева бездонных глаз? А алость
прекрасных губ? Как это все забыть?
Но, видимо, я слишком трудно шел к
любви, чтобы в душе моей осталось
хоть что-нибудь, способное любить.

Но ничего. Я не сошел с ума,
сумел не застрелиться и не спиться,
и не ушел в ближайший монастырь
(не по душе мне посох и сума);
а коль порою по ночам не спится,
то объясненья этому просты.

Проблемы, стрессы, жесткая кровать,
тревоги, ожиданья, поздний ужин…
да мало ль для бессонницы причин?
Но это не болезнь. Хотя сказать
начистоту – кто Вами был недужен,
тот, к счастью, навсегда неизлечим.

Мне, видимо, писать Вам ни к чему.
Ведь над листом линованным уже не
дрожит рука, и сердце бьется в такт
не Вашему (точнее, ничьему),
и не тревожит головокруженье…
…но что-то в этом все-таки не так.

Не скрою: иногда, в закатный час
становится мне беспричинно грустно,
когда смотрю я в неба высь; но не
подумайте, что я грущу о нас.
Я наши речи помню наизусть, но
(простите) повторюсь: в них смысла нет.

И все равно я благодарен Вам
за этот факт физической разлуки,
дающий избавленье нам, живым,
от расставанья душ; за все слова,
молчание, надежду, счастье, муки,
за все, чего не знали даже Вы.

Нет, это не прощание. Отнюдь:
мы слишком тесно сплетены судьбою,
чтоб нужно было подводить итог.
И я уверен, что в какой-нибудь
из жизней (будущих, само собою)
мы встретимся еще. Храни Вас Бог.