Апельсины

                Не звёздною пылью зима мне украсит
                Златую цветущую прядь у виска,
                А белым крылом, чтобы чист был и ясен
                Мой путь и дорога над бездной легка…

АПЕЛЬСИНЫ
Здравствуйте! В эти сумеречные часы безвременья я хочу поделиться с Вами самым сокровенным и впервые в жизни рассказать историю любви, моей первой любви. Как правило, мы склонны идеализировать нашу первую любовь, и она чаще всего заканчивается разочарованием, а иногда, как у всемирно известных Ромео и Джульетты, даже трагедией. Но только не наша! И я и Валера были уверены в этом на сто, тысячу процентов, да что там тысячу – на миллион.
Мы учились в одном классе. Я сидела на первой парте, а Валера, как вы уже, наверное, догадались – на последней. Когда я, как будто бы случайно, оборачивалась и мои серо-голубые близорукие глаза встречались с бархатным взглядом его карих – я тонула в них, как в омуте, и даже на какое-то время забывала об учёбе, хотя всегда была почти отличницей.
–Без пяти минут отличница, – так шутила моя умная, красивая мама.
А наше с Валерой чувство росло и зрело, оно было очень нежным, как молодой росток пшеницы. И подойти ко мне Валера решился только на выпускном. Именно тогда он первый раз прикоснулся к моей руке, пригласив на танец. Первый танец моей первой любви, после которого мы стали встречаться каждый день. Более того, мы всё делали вместе: готовились к поступлению в институт, помогали нашим родителям сушить сено, поливать огороды, проводили жаркое полуденное время на озере, которое удачно располагалось в центре нашего небольшого посёлка на сто первом километре. Мы устраивали соревнования и плавали наперегонки. Именно тогда я научилась плавать, как «дельфинка».
– Сероглазая дельфинка, – говорил мне Валера и добавлял тихонечко, почти шёпотом – моя!..
Вам ведь тоже говорили такие особенные слова?!...
В ночные часы только для нас зажигали свои мерцающие фонарики светлячки. И Большая Медведица с недоступной небесной выси улыбалась только нам и обещала счастье, счастье, счастье… Мы не торопились становиться взрослыми. Нежное прикосновение рук, невинные поцелуи. Перед нами был весь мир (Нам был открыт весь мир).
В это время никто не вспоминал о том, что уже при рождении на моей судьбе была поставлена печать ограничений.Тем более никто не думал и не предполагал, что эта печать не последняя.
Валера поехал поступать один. Моя красивая, умная мама заболела, заболела серьёзно, тяжело, безнадёжно.
Первые месяцы нашей разлуки почтальон приносил письма от Валеры каждый день.
– Моя милая, родная Оленька. Сероглазая дельфинка, моя!..
Вам ведь тоже писали такие строки?!...
А ещё он присылал мне наши совместные чёрно-белые фото, писал об учёбе, о том, как скучает, скучает бесконечно. А в короткие часы наших встреч не выпускал моей руки и смотрел в мои глаза так, как уже никто и никогда…
Этот взгляд на тысячу лет один,
Пронзительно нежный, волнующий взгляд.
И губы, как алые гроздья рябин,
С улыбкой мне в душу глядят и глядят
Но под Новый год совсем неожиданно его родители уехали из нашего посёлка. А в моей душе поселилась тревога, знаете, такая густая, вязкая, как осенний туман, появилось предчувствие чего-то неотвратимого. Валера замолчал.
Моя красивая, умная, уже тяжело больная мама каждый день спрашивала о Валере. И от этого становилось ещё тяжелее.
– А может закричать, а может попросить, сказать, что не могу так больше жить!..
Но я молчала, молчала и ждала вестей от Валеры. Я превратилась в одно сплошное ожидание 42-го размера.
И 7 марта почтальон не прошёл мимо нашего дома, он принёс письмо-открытку от Валеры. Несколько сухих фраз и «Будь счастлива!»
Всё разом рухнуло, он перестал писать и тяжелее заболела мать.
Так на моей первой любви была поставлена печать ограничений.
Я не плакала, не было времени. Просто весь последующий год носила платья 40-го размера и иногда писала письма в своё завтра, себе, уже взрослой, сильной, умной…
-Здравствуй, Оля! Это я пишу тебе из детства!
Я пишу, а  хочется кричать!
Потому что нет на свете средства,
Чтобы боль растущую унять…
Моя умная, красивая, моя бедная мама давно умерла, ей было 57. Моя жизнь сложилась, так как сложилась. Если Вам будет интересно, я обязательно расскажу и об этом. Свою первую любовь я забыла.  Нет, не забыла – отстранила, отодвинула память о ней в самый дальний уголок. И лишь иногда, в пронзительно-тёмные  часы моей жизни мерцающие фонарики, зажжённые когда-то для нас светлячками, освещали мой путь.
Но позавчера их холодный магический свет угас навсегда.

Он руку отдёрнул. Холёный! Красивый!
Крутой одноклассник! А я – апельсины,
Картофель, капусту, из килек консервы
Всю жизнь продаю на далёком (том самом) сто первом…

Нас с ним разделили судьбы километры.
Под солнцем, дождём и неласковым ветром
Морщинок прибавилось, нежная кожа
На горький грейпфрут стала очень похожа.

Он руку отдёрнул. Горят апельсины!
Купите, мужчина! Купите, красивый!
Я крикнуть хотела, но не было силы
(Окликнуть хотела, оставили силы).
Прощайте, мужчина!.. Прощайте, красивый…

КАРТОФЕЛЬ! КАПУСТА! МОРКОВЬ! АПЕЛЬСИНЫ!..