Глава 17

 Я не мог изменить день экзамена на воскресенье.
И я не мог гарантированно попасть на экзамен в назначенный мне день. Я доверчиво подошёл к начальнику штаба батальона майору Лунину и попросил меня отпустить на экзамен в требуемый день. Он мне дал обещание. И он обещание выполнил. Своеобразно. Предположу, что Лунин выкручивался.
Всё вышло совсем не так, как Я ожидал.
Перед экзаменом по немецкому языку Лунин поставил меня на сутки на дежурство оперативным.
Весь день до 12 ночи шли полёты. Смена рисовала стеклографами на огромном оргстекле движения самолетов, их траектории полетов. Я практически не закрывал рот. Это требовала работа.
Уходя в 12 Лунин бросил мне через плечо, Если отчетные схемы не будут начертаны, то останешься в части. Бойцы успели перенести трассы с планшета на кальку на десятки листов.
В 9 утра я ушел в гостиницу. Умылся и отправился на экзамен.
Мой язык после суток болтовни с трудом мог произносить и русские фразы.
На экзамене передо мной сдавала девица. Помню она обсуждала пониженную лексику Ремарка с "Трех товарищах". То есть немецкую нецензурщину. Не помню таковой в читаемом мной ранее переводе.
Потом сдавал Я . Я не мог отпустить руки. Я говорил. Говорил, как только мог.
Девушке поставили "хорошо". Она оказалась преподавателем немецкого языка.
Я получил "отлично". И сделал глупость, разболтал в части.