Вороной цветок,

лепестки, обоженные солнцем,
покрывает стальной эпилог,
подводя очертанье в бессонном, -
мне прекрасно известен итог!

Охладевши лишь цветом, огнище
плескает потоком к теплу:
бирюзовый в покое хоть ищет -
обнаружит угли и смолу.

Облака же - удушье жар птице -
с костром симбиоз - огоньки.
Расцвело бы в небесной темнице
без таинств, взлетевших, с тайги.

Пусть весна на пороге зависла,
безжалостно нас разделив, -
мы растопим родник вне смысла:
закрыт ли морозом пролив.

В глубине обречённого хлада
забился очаг серебра -
и теперь одного - то халата
не хватит, как лёгким ребра.

Мелковато огня здесь от досок;
похоже и лес всполыхнет! -
темнота ледяных гарь - полосок;
едва ощутимо: как йод.

Затухает средь дымной каминой
источник для влаги цветка!..
То был пепел за пышной малиной,
где зрелость отнюдь так редка.

И в осадке: сапфиров - ни грамма;
черны ведь листы не твои -
малахит прорывает умрямо
глазницу мою сквозь бои.

Мне Вселенная чудилась всюду:
материи тьма в потолке,
темнота, как условие чуду,
скопление звёзд с ней в руке...

Вороной мой цветок (или лотос,
не знаю кого полюбил),
Расцвело же весной! Только голос
хрипел из последних нам сил,

отгонял, зеленел - и угасло!
В пустыню истёк наш союз!
иль вернее - все краски и масло:
для космоса, звёзд твоих муз.