***

И я бегу, как некогда берсерки,
Хватая небо голою рукой,
И жизнь ловлю, таящуюся в смерти
И заливаю воздух пустотой.

И хтони хтонь противопоставляя
И смертью жизнь на поле окропив, -
Нам должно знать – у ада и у рая
Один и тот же сладостный мотив.

Кто выживет – уж не твоя забота,
Важней что ты умрешь по десять раз
За каждую погашенную ноту
Потухший вздох, надломленный рассказ.


Полвека я провёл на небо щурясь
Шаги свои сверяя с ритмом рифм
И вот лежу, почти что окочурясь,
Глядя на чуждый и безумный мир.

И немощность рожденья и предсмертья
Почти что одинаково томят
И взгляд скользит по этой круговерти
И не способен задержаться взгляд

И вникнуть, и постичь масштаб событий,
Переплетенья судеб и дорог
Поскольку ты участник, а не зритель
А зритель и судья твой только Б-г

Я знал Тебя еще до колыбели,
До первого зачатия в ночи
И до последней скомканной постели
И до всеочищающей печи…

К Тебе дороги и к Тебе бурьяны,
И бремя мира я Тебе несу,
Свои пороки и самообманы –
Канатный шут, фиглярствующий плясун.

И мы, не в состоянии постигнуть
Ни бездну гнева, ни любви Твоей,
Ни глубину суда, несемся мимо
Отпущенных нам дней.