Ледяные чары

Сказка


Жила-была славная девушка-сказка,
Жила она в ею же созданном царстве,

Из сказок то царство, для девушки важных,
И жило в нём много героев отважных,

И было то царство неведомо людям,
В портале ином, как в очерченном круге

Таилось оно от насмешек нескромных,
Таила его она даже от кровных,

Никто бы в него никогда не поверил,
Какое же царство быть может на небе!

Но в грёзах она в небеса уходила
Была в нём царицей и славно царила.

И всё от того, что волшебницей стала,
И словом волшебным она обладала.

А слово то было ей взято из сказок,
Любила она их давно, без оглядок.

Алина – так звали прелестницу эту,
Шестнадцать ей было, тиха, незаметна,

Была она в школе, на хуторе дома,
Всё с книжкой в руках, и в очках так сурово

Её защищавших от пылких мальчишек,
Не знавших, что нет для неё лучше книжек.

В них всё: и герои её и кумиры,
Ах, если б они её здесь полюбили!

Она-то придумать историю может,
Где будет любовь ни на что не похожа,

Но прежде ей слово должно объявиться,
По слову же тотчас и сказке случиться.

Однако, случилось иное однажды:
Явился забытый ей, будто пропажа,

Из детства далёкого маг и волшебник,
Мелодий и ритмов творец-проповедник.

В луче золотом он пред ней появился
В сиявших одеждах, и сам снежно-чистый,

И музыкой свет из него изливался,
Парил над землёй он, и духом казался.

Он чарами звуков владел упоённо,
Но жил на Юпитере сам, отрешённо.

С породой людей он давно разошёлся –
Свободу любил, со Вселенной сошёлся.

Никто ему там не навязывал взглядов,
Никто не гнобил его глупым указом,

И молвил Маг Музыки: «Девица, здравствуй!,
Ты помнишь тот день нашей встречи прекрасной?

Как ты на Юпитере град сотворила,
Я помню красивое имя Алина

Твоё. Как расстался с тобою,
Пять лет истекло, я скучал, и не скрою,

Явился я снова к тебе за услугой,
Я помню в тебе настоящего друга.

Один из творцов, что картины рисует,
Пропал на Плутоне. Душа моя чует,

Что сгинул не зря он. Опять дело в людях,
Они обладатели мыслей пречудных,

Те мысли их суть наизнанку выводят,
И против вращения всё хороводят

Галактики нашей и наших законов,
Уводят их мысли от Солнца и дома,

Уходят они в вечный мрак, вечный холод,
И звук им в несчастье, и свет для них морок,

Плутон всего чаще они избирают,
И те, что за ним есть миры – обитают,

Там всё для них в радость – беззвучье, бессветье,
Где жизнь, если есть – то одно лихолетье,

Из скуки и страха, вражды и злословья,
Враждебное свету Вселенной отродье

Но друг мой художник решил вразумить,
Решил их, заблудших, как маг, просветить,

Решил вдохновить волшебством живописным
Их души. И творчеством радостным чистым,

Как новое солнце, рассеять им мрак,
И чтобы забыть им про злобу и страх.

И вот он ушёл и бесследно там сгинул,
Ни звука, ни знака – он словно покинул,

Наш мир и гармонию этой Вселенной,
А песни и ритмы мои бесполезны,

Они не проходят в тот мир бездвиженья,
Немой  и застывший. Там царство поверья,

Что ходят заклятьем нечистые силы,
Которым ни солнце, ни радость ни милы.

Но Слово там силу свою не теряет,
И Истину Слово из тьмы выверяет.

Прошу тебя, выйди в тот мир удалённый,
Возможно, Художник там тьмою пленённый

И слово твоё его может разбудит,
Его же врагов разметёт и рассудит».

Не долго Алина в поход собиралась,
Слова поточней подобрать постаралась.

Промолвила: «Встань предо мною планета,
Плутон и Харон на окраине света,

Во всей красоте открывай свои тайны,
Иду к тебе магом отнюдь не случайно

В гармонии льдов твоих, в царстве подзвёздном
Пропал человек, он творец, и возможно

Он сможет дать солнце, но только не рушить,
Отдай, не томи его тело и душу».

И тотчас Алина себя увидала
В пустыне. Вокруг пребывала.

Долина засыпана снегом каким-то,
Она уже знала: азотом застывшим.

А в небе планета громадой висела,
Из снега немое и мрачное тело.

Хароном звалась. Словно души живые,
Она уносила в пространства иные.

И видит Алина: вдруг змейкой не робкой
Явилась в снегу на глазах её тропка.

И смело доверившись этой дороге,
Алина пошла, защищённая в Слове,

И холод её не пугал в беспределье,
И вакуум не страшен был смертным сомненьем –

Слова отсекали от бездны и хлада,
Из Слова был кокон – защита-преграда.

Под звёздами яркими на небе чёрном,
Шла тропкой она по пустыне суровой,

И видит: гора ледяная в пустыне,
Тропа её явно ту гору не минет,

И вдруг, на глазах у Алины, вонзаясь,
В ту гору тропинка, и тут же взрываясь,

Ушла в её плоть и как будто исчезла,
И словно глубины собою разверзла,

Пробила магически плоть исполина,
Но маги похоже здесь были незримы,

Куда-то Алину они зазывали,
В какие-то игры с землянкой играли.

Но самое главное: странной и чудной
В истории этой, гора изумрудной

Вдруг стала от этой игры непонятной,
И свет испустила зелёный и знатный,

Стояла гигантским зелёным кристаллом
Казалось, в ней вся красота воссияла,

Сойдясь со Вселенной в Плутоновом царстве,
Алина вошла по тропе беспристрастно

В открытый тоннель. На себя лишь надеясь –
Экспромтом крушить нападенье, как ересь.

И только ступила – как трое в тоннеле,
Ей вышли навстречу, как будто злодеи.

Тела облегала их синяя кожа,
И были на фары глаза их похожи,

Ушей и носов не имели их лица,
Казалось, такое в кошмарах лишь снится,

Зато были рты и клыки там белели,
И ясно без слов, что у монстров за цели.

Однако, Алина сказала бесстрашно:
«Вы – призраки. Участь вас будет ужасна,

Коль тронете плоть мою, с кровью, живую,
Я Слово имею, в нём силу земную».

И стали прозрачны три злобные твари,
И жалобно, будто в тоске, завизжали,

И просто прошли сквозь Алину в бессилье,
Но видно, в них ярость была в изобилье,

Что только прошли, как взорвались с шипеньем,
А девушка дальше пошла без смущенья.

Однако, тоннель повернул вдруг налево,
И вышли навстречу Алине две девы,

В плащах они были, блестящих и чёрных,
Глаза их, как будто две пары весёлых,

Щебечущих, прыгавших птичек на ветке,
И слышит Алина: «К тебе мы с приветом

От вольных и смелых, вселенских и диких,
Забудь про себя, своё тело и лико,

И слейся со звёздами, старым Плутоном,
Стань мудрой, сравняйся с планетой Хароном,

В основе Вселенной от женщин начало,
Подобно тебе – разве этого мало

С ней слиться и стать этим миром бессмертным,
И вольною быть и по моще несметной».

Их глазки при этом так сладко прельщали,
На ликах бесстрастных привольно скакали

И этим Алина ответила твёрдо:
«Нет, ваше бессмертие мне невозможно,

Есть мама и дом у меня на Земле,
Родилась я в самой прекрасной стране,

И стать ледяной – для чего, я не знаю,
А также звездой – не любя, не страдая,

Нет, дальше идите, гуляйте, как звёзды,
Я вам не попутчик, не быть мне бесслёзной,

Не быть мне холодной и мудрой планетой,
Туманностью дальней, красивой кометой,

Мне б тихое счастье, судьбу свою встретить,
Чтоб парень был любый, и чтобы в ответе,

Ему быть такой же – навек и до смерти.
Мой милый, семья, и конечно же дети».

И девы пришедшие спорить не стали,
Исчезли мгновенно, хоть были в печали.

И снова на лево тоннель повернулся,
И словно сам Звук на Плутоне проснулся,

И в Звуке картина мгновенно явилась,
Но знала Алина: то мысль отворилась –

Стояла она в удивительном зале,
Все стены его, как в алмазах сверкали,

И трон посредине стоял небывалый,
Сам весь ледяной, а на нём кто-то старый,

В одежде  покрою невиданном ею,
«Не бойся, пришельца, и будь веселее», –

Ей молвила с трона старуха седая, –
Тебя я давно, как волшебницу знаю, –

Слова её точные, русские были,
Но звуки в них льдинками хладными стыли. –

Я тоже недавно на этой планете,
Я сказки ищу по всему белу свету,

А кроме того, я ищу, кто гуляет
По сказкам, и сказки душой обожает.

И вот ты явилась ко мне, как подарок,
Давно о тебе я слыхала, недаром,

Хожу и ищу по просторам Вселенной,
Я много историй встречала отменных».

«Но кто ты?» – спросила Алина старуху,
«Я – Мысль, ходящая вдаль и по кругу, –

Волшебница молвила девушке с трона, –
И здесь я на царстве холодном, суровом,

Меня величают Царицею Тьмы,
Люблю я беззвучье, уют тишины.

Когда-то была я простою девчонкой,
Жила на Земле, как и ты, но я робкой

Была, беззащитной, трусишкой,
Хотя, как и ты, обожала я книжки,

А кроме того, я о звёздах мечтала,
Фантастику, мистику я обожала.

Однажды попалась мне чудная книга,
Меня, как тебя, волшебству научила,

Едва я прочла её ночью запоем.
Как тело оставила дома живое,

Оно и теперь там живёт своей жизнью,
А я по Вселенной пошла бродить Мыслью,

И долго была на просторах межзвёздных,
Загадки искала в мирах отдалённых,

Сюжеты искала безумно лихие,
В миры попадая, как сказки, иные,

И было  всё это со мной наяву,
Ходила на Край, и ещё в Глубину

И так я бродила по тропам  Вселенной,
И в духе своём, пребывала нетленном.

Я многие тайны Вселенной узнала,
И много любила, и много страдала.

И стала я старой и немощной духом,
Могу я конечно взять плоть молодухи,

Но это всё будет неправда и лживо,
Сама для себя я представлюсь фальшивой

И вот я решила в тиши отдохнуть,
На этой планете забыться, уснуть…

И вдруг ваш Художник-ваятель, нарушил,
Покой мой, и горы седые обрушил,

Лишь взмахом руки утверждал он в пустыне
Свои города и людей. Как святыни

Он в них возводил свои замки и храмы.
Которым, признаться, отнюдь я не рада.

Тогда я сказала Художнику мирно:
«Коль ты так явился без спроса ретиво,

Портрет напиши мой, и чтобы волшебным
Он был с моим ликом бессмертным и верным,

И чтобы в портрете том имя хранилось
Моё, и бессмертье за ликом таилось,

Ведь ты, как Художник – Творец и Кудесник,
И много картин сотворил ты прелестных».

Однако, был молод Художник, строптивен,
«Лишь боги рисуют такие картины, –

Сказал мне в ответ он, – бессмертье богами,
Даётся, но только не нами,

А мы лишь творцы, и мы смертны, как люди,
И ходим по смертному вечному кругу,

Нас боги целуют, нас боги лелеют,
Однако, бессмертье нам дать не посмеют.

Нам только картины творить бесподобно…»
Так мы не сошлись. И пришлось мне бескровно

Его заморозить и в пик изо льда
Его превратить, коль явился сюда».

И молвила тихо Алина: «Основу
Хочу я увидеть сей мысли – то слово,

Что было подобно иголки в яйце» –
И тотчас трон взвился и был вдалеке,

А вместо него обезьяны явились,
Царицу взметнув, во весь рост распрямились,

И дико кривляться с ужимками стали,
Дразниться, и драться и унижали,

Друг дружку. Так тайна из трона,
Явилась – что значила эта корона.

И тут же все четверо девушке скверно
Ужимками, позами попеременно

Её оскорбить и унизить старались,
А после всем хором над нею смеялись.

Однако, Алина спокойно, с презреньем
Сказала: «Скотам представленье

Ваш цирк бесовской. Улетайте в пространство
Царице вослед». И взлетел цирк ужасный».

Смотрела она на хребты ледяные,
И поняла, надо слова не простые

Найти ей тот час же.. Там где-то Художник,
Стоял среди них, как Царицы заложник.

Сказала она: «О, заблудший романтик!
К тебе я пришла, как спасительный странник,

Чтоб чары волшебницы снять ледяные,
Вернуть тебе тело и душу земные».

Однако, не дрогнули белые горы,
Всё также молчали вокруг них просторы.

Второй раз вскричала Алина вершинам:
«Проснись же, землянин! Здесь время застыло,

И ты в нём, похоже, застыл в одночасье,
Но время восстанет и канет ненастье,

На Землю уйдём мы в прекрасное время,
Тебе лишь услышать и в Слово поверить!»

Но только лишь чёрные птицы взлетели
С вершин убелённых, и словно метели

Из чёрного снега помчались меж ними,
И молнии с блеском и громом забили.

И третий раз бросила клич пробуждавший:
«Очнись же скорее, землянин пропавший!

Пришло к твоей длани надёжное слово,
Мы вместе восстанем, хоть Мысль и сурова,

И будем творить ты и я во Вселенной,
И будем идти по дороге нетленной!»

И тотчас взорвались застывшие горы,
Что были давно волшебством заклеймёны.

Там стаи воркующих птичек взлетели,
И бабочек ярких, как будто метели,

Подобно вулканам цветы извергались,
И с неба на белое поле спускались.

А бабочки с птицами парня спустили
С небес и поставили против Алины.

Взглянули они на друг дружку – мгновенно,
Увидели: только они во Вселенной.

Он видел девчонку: в ней гибко и тонко
Всё было. И кофта с юбчонкой

Фигурку приятно её облегали
Лицо было милым, глаза так и звали

К себе. Засмеяться, словами касаться,
И может потом ещё с ней целоваться…

Она же увидела гения в парне,
Творца любой плоти, и даже случайно,

Заметила в нём покорителя мира,
И всё оттого – что уже полюбила!

И за руки взялись они, засмеялись,
Как будто знакомы, недавно расстались.

И девушка молвила вещее Слово:
«Вернись к нам земное, былое, родное!»

А парень рукой сотворил своё чудо:
Вокруг сад зацвёл. От шмелиного гула,

И хмеля нектара Эрот объявился,
Незримым летал, но успехом гордился.