венецианские сомнамбулы

По мотивам дорожных заметок Александра Хинта

«Первая же пристань возвращает ощущение четырёхмерности, втягивает в контекст. И снова бредёшь, глядя на мавританские окна, выуживая из каменной сети памятники и церкви, пересиживая в кафе. На Заттере прекрасное мороженое, его можно есть у воды, где поросшие тиной, скользкие ступени. А вода в ожидании прилива выпекает порции красноватого неба, отдаёт их ветру - тот несёт добычу в сторону сумерек, куда гондольеры уводят доверчивых туристов, репетируя древний харонов обряд, и откуда доносится плеск стихающей песни.»

1.
Пасмурный шелест застанет тебя в состоянии взвеси.
Сна мотылек погибает на жестких ресницах.
Влага каналов с луной по ночам куролесят,
Катят к рассвету дворцы в золотых колесницах.

Утро привядшие звуки сплетает в букеты,
Свет рассыпает горстями горячего риса,
Тут среди жителей - лики икон и портреты,
Тут на колёсах - лишь урны да сумки туристов.

2.
Смуглый рабочий везёт на тележке акулу,
Матово туша блестит, словно глыба застывшего воска,
Кровью вишневой начертаны острые скулы.

И вспоминаешь невольно видения Босха:
Жаркая лава стекает на голые скалы.
Скрюченных тел древесина изъедена шашелем.
Бледные руки, пронзенные тонкою сталью.
Жаба глядит из окна, прикрывается ставней.
Вот возвышается птица размером с кремлёвскую башню.
Вот деловито пескарь моряков запекает.


3.
От Фондамента Нуове до квадрата Сан-Микеле
Небольшая остановка (можно вплавь на самом деле).
Кипарисные стада топчутся за гребнем мола.
Бродского везла сюда похоронная гондола.
Пары дат, петит имён, дым забвенья, запах гнили,
Влажным был последний дом, но Хароны хоронили,
Звали их во сне сыны, голосили вслед им вдовы.
Было мало тишины, а теперь молчанья вдоволь.
Только ветра сиплый вздох, да над морем крики чаек.
Свечки блёклый огонёк словно поплавок ныряет.
Сколько суждено ещё? Знает воздух, знают камни.
Посмотри через плечо: свечка сглатывает капли.

4.
Ты плывёшь спиной вперёд, выворачиваешь шею...
Чем надёжней теплоход, тем страшней его крушенье.
Не наитье и не стиль этот переход последний,-
Так плывет венок стихий по течению столетий.
На воде и на устах - масло веры, блики чувства.
Красота и пустота – вечный двигатель искусства.
Трепетанье мотыльков, известковая короста,
Тайны квантовых прыжков, лобачевских перекрёстков.
Растворение не в счёт - это счастье, а не бремя.
В этом городе течёт всё на свете, но не время.
Убывает всё вокруг, всё на свете, но не тени,
Замирает медный звук в порах каменных растений
Под опорами мостов, где в преддверье вечной стужи
Смерть, рожденье и любовь из одной лакают лужи.