Эссе 2

Эссе 2.
Зима. Сегодня утром в скромной спаленке холодно. Очень холодно. Всё потому, что зима и потому, что печка в доме, где находится спаленка, одна, и как полагается планировке большинства русских изб, она располагается в самом центре дома - кухне. Вообще, вернее будет написать, что кухня располагается в самом центре дома, то есть там, где стоит печь, потому что дом всегда строится как окружение этой самой печи. Домашняя печь, если вам хоть раз приходилось её видеть, одной из своих граней является стеной самой большой из комнат, которая в большинстве случаев принимает в себя убранство зала, гостиной или родительской спальни. Помимо этой залы-гостиной-спальни и кухни в доме есть и другие комнаты. В них жар от топки всегда доходит уже слабым теплом. Скромная спаленка - одна из таких комнат, но сегодня ей и о том тепле приходится только мечтать, потому что печь вчера вечером не топилась. Наверное, ранее было приготовлено еды на несколько дней вперёд. Но ведь холодно… Ведь не одной едой живы.
Да, в спаленке очень холодно, но очень красиво. Зимой рассвет пускай и поздний, но самый красочный. Снег, озарённый лучами утреннего солнца, своей искристостью завораживает сильнее всякого новогоднего фейерверка, потому что солнечный свет по своей природе заключает в себе значительно большее разнообразие оттенков всех цветов, чем то, что смог получить человек, а ведь зимой этот свет ещё проходит сквозь призму миллионов снежинок, и дополнительно раскладывается на огромнейшее множество других цветов. Вероятно, фейерверк – это одно из тех изобретений человека, что на самом деле является лишь качественной копией какого-то естественного образования. Зимнее утро очень красиво. Но красоту эту, не находясь на улице, увидеть сложно. Зимой окна дома покрываются такими ледяными барельефами и горельефами, что сквозь их картины увидеть что-либо снаружи комнаты, увы, не удаётся. Такое положение дел, заставляет думать, что этот лёд – всего лишь лишний лёд. Такая мысль ошибочна. Во-первых, этот лёд, пропуская в комнату через свою многогранность луч утреннего солнца (а ведь в комнату стремится далеко не один луч!), умножает его настолько, что лишь этого луча уже становится достаточно для того, чтобы всё пространство в четырёх стенах загорелось словно огнём. Тогда, открывая глаза после сна, невольно срывается с губ фраза: «Я попал в калейдоскоп, в который так любил смотреть в детстве!». Человек, придумавший калейдоскоп, точно жил в северных краях. Во-вторых, этот лёд – барельефы и горельефы. И он таков не потому, что лишь имеет рельеф, а главным образом потому, что всегда изображает что-то непременно величественное, изящное, достойное быть высеченным. Внимательно всматриваясь в эту тонкую работу неведомого скульптора по льду, замечаешь, что изображённое им имеет во многом сходство с известными всем сюжетами. Техники, в которых высший творец изображает картину, идентичны тем, которыми пользуются земные творцы. Да, в картинах льда нет той плавности в движении кисти или резца и нет той скрупулёзности в изображении деталей, какая свойственна руке человеческого гения, но это вовсе не от того, что наш творец не столь же совершенен, что человек в делах изображения окружающего его мира, вовсе нет. Движения руки, которой создаются эти работы, не могут быть охарактеризованы как лишённые искусности, искусность этих движений, в их широте, в их формальной простоте. Неведомый творец, размашисто орудуя кистью или резцом, передаёт основное содержание известного сюжета. Неведомый творец, лишая себя возможности прибегать к передаче смысла и содержания сюжета посредством использования при его создании мелких, уточняющих деталей, тем не менее создаёт его узнаваемым. Неведомый творец определённо может изображать свои сюжеты так же детально, как творец среди людей, но тогда он станет простым копиистом. В этой лишености формы деталей и есть оригинальный почерк высшего творца. Неведомый творец подобен мыслителю, способному заключить какую-либо истину в краткое, но от того не теряющее всей полноты смысла изречение.

Ах… Почему выходит какое-то сомнительного содержания эссе? Разве затем я садился сегодня утром за компьютер? Разве не рассказ о трудном детстве я хотел написать? Ведь посмотрите, первый абзац вышел достаточно прозаическим и художественным, мне кажется, что он даже интересен. Да, вероятно, он интересен. А далее что? Читаем второй и видим, что автор растекается мыслию по древу, да ещё так растекается, что расти дерево без конца, он бы тёк и тёк, благо всё имеет конец. Короче говоря, второй абзац получился, что говорят: «Не пришей кобыле хвост». А ведь когда взялся за написание, думал, что выйдет… Думал, что писатель… Ан, нет – эссеист! Может быть и не нужен я как писатель? Если не нужен, так зачем язык ломать? Нет, не буду!