Жизненные наблюдения - 25. Евгений Блажеевский. По

                Жизненные наблюдения - 25
                Поэты-классики нашего времени.
                Eвгений Блажеевский.

  Тем, кто любит, постоянно читает и знает современную поэзию, не нужно говорить о том, что среди нас жили и живут поныне классики поэзии нашего времени.
  Я думал об этих читателях, но ещё больше о тех, кто в силу разных обстоятельств не читал их стихи вообще. К сожалению, мне пришлось убедиться в том, что у многих читателей есть странное и неверное убеждение, что в наше время нет достойных поэтов, таких, как поэты Золотого и Серебряного веков.
  Скажу сразу - я буду пристрастен, ведь у каждого свои любимые поэты, и поэты,
вызывающие безразличие, пусть даже они "официально признанные классики". Как говорится - "на вкус и цвет...", однако, мне кажется, что с моими соображениями о том или ином поэте, как о классике нашего времени, трудно будет не согласиться, ведь эти поэты воистину прекрасны!Поэтом, как известно, можно считать лишь того, кто нашёл свой собственный поэтический язык, кого можно безошибочно узнать по нескольким строчкам,ранее неизвестным читателю и наоборот-если невозможно найти
в стихах поэта(точнее, человека, пишущего стихи)хоть какую-то изюминку, присущую лишь ему, то нечего и читать его, хотя найдутся люди, которых можно считать поэтами, но вошедшими в мир поэзии лишь одним-двумя стихотворениями или даже четверостишием(я уже писал об этом в другом эссе), для пущей важности приведу ещё раз такой пример: известнейший переводчик Иван Тхоржевский(19 сентября 1878, Ростов-на-Дону — 11 марта 1951, Париж) всю жизнь писал собственные стихи, а вошёл в историю русской поэзии единственным блестящим стихотворением-восьмистишием:

Лёгкой жизни я просил у Бога:
Посмотри, как мрачно всё кругом.
Бог ответил: подожди немного,
Ты еще попросишь о другом.
Вот уже кончается дорога,
С каждым днём всё тоньше жизни нить.
Лёгкой жизни я просил у Бога,
Лёгкой смерти надо бы просить.
 
  Многие (увы!) знают лишь несколько имён современных поэтов, которые стали популярными благодаря неистовой раскрутке, огромным тиражам, документальным фильмам, скандалам, связанным с ними, etc.
  Это хорошие поэты, но они тем самым(хотя не они в этом виноваты) заслонили собой других поэтов-современников, которые не менее, а многие и более талантливы.
  Поэтому я хочу поговорить именно о них, не вспоминая всуе имён Бродского, Евтушенко, Вознесенского, Ахмадуллиной, Рубцова и иже с ними. Слава их догнала и даже обогнала. Они её заслужили.
  Первым в ряду восхитительных поэтов нашего времени, классиков, поэзию которых просто ОБЯЗАНЫ знать все ценители поэзии,я решил поставить ЕВГЕНИЯ БЛАЖЕЕВСКОГО -
чудо-поэта,стихи которого сжимают горло и вызывают слёзы и оторопь от восхищения.
Евгений Иванович Блажеевский родился в Кировабаде(ныне Гянджа - Азербайджан)
5 октября 1947 года. Печатали его в некоторых центральных журналах, но при жизни были опубликованы лишь две его книги - "Тетрадь"(1984 год) и "Лицом к погоне", которая вышла только через 11 лет, в 1995 году(эту книгу я купил в том же году будучи в Москве в командировке - сейчас она сильно затрёпана, потому что я перечитывал её много-много раз).Он не переставал писать прекрасные стихи, циклы стихов, но кто бы его издавал в 90-е годы, кому она была нужна, эта поэзия, когда люди думали о хлебе насущном. В конце этих диковатых лет он и умер - 8 мая 1999 года, и лежит на Троекуровском кладбище Москвы.
  Вот что писала о его смерти газета "Московский комсомолец" (№ 86 от 11 мая 1999 года):
  "Умер Евгений Блажеевский. Поэт, трагический голос которого со временем, безусловно, станет одним из символов русской поэзии конца века. Почти не замеченный критикой, ибо не участвовал в игрищах на ярмарке тщеславия, он, Поэт милостью Божьей, достойно прошел свой крестный путь, творя Красоту и Поэзию из всего, к чему бы ни прикасался. Те, для кого русская поэзия — смысл жизни, знают, кого они потеряли. Иным ещё предстоит открыть для себя этого блистательного лирика…"
  Всё абсолютно верно. Поэзия Блажеевского - самая трагичная поэзия в русской поэзии последних лет. Он, как настоящий поэт-пророк, отчётливо видел, "что же будет с Родиной и с нами" - как сказал другой знаменитый поэт и композитор, и гениально изложил всё это в своих стихах. Я думаю, что он понимал всю меру ответственности за сказанное им, и знал цену своим стихам, но, как умный человек, никогда не лез на трибуны, в различные поэтические тусовки...
  Некоторые литературные критики называют Евгения Блажеевского просто - гений. Негоже, конечно, разбрасываться такими словами, но в этом случае слово и понятие "гений" полностью отражает суть гениального стихотворного творчества Евгения Ивановича.В соответствии с русским алфавитом фамилия Блажеевского должна стоять в Литературном словаре перед Блоком.
  Он, я убеждён, как Цветаева мог сказать:"Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед."
  Этот черёд пришёл, но не вполне, - его стихи должны знать ВСЕ читатели русских поэтов. В 2005 году, наконец-таки, вышла книга "Монолог", рукопись которой при жизни подготовил сам поэт. Прошло 6 лет после его кончины, стараниями его друзей она издана. Я успел тогда купить её в интернет-магазине, а теперь это библиографическая редкость.Наконец, в 2015 году вышла книга "Письмо". Будут ли его ещё издавать - неизвестно. Поэтому я хочу предложить вам самые лучшие, самые пронзительные стихи ПОЭТА, чтобы вы нашли их в Интернете в полном объёме, и они навсегда останутся с вами, - в этом я не сомневаюсь!
  Блажеевский написал изумительный венок сонетов - это очень трудно сделать и сделать так, чтобы он стал красивейшим венком самому поэту.
  Магистрал из этого венка пели Подболотов, Рудниченко, Баранов, Бичевская, и будут петь всегда, настолько он прекрасен, не менее прекрасную музыку на эти стихи написал известнейший исполнитель романсов Александр Подболотов, скончавшийся в 2019 году.
  В одной из статей о Блажеевском в Интернете я с горечью и великой скорбью прочитал подзаголовок к статье - "Забытые имена. Евгений Блажеевский".
  Какая дичь, что в России лучшие поэты числятся в забытых! Те, кто узнал его когда-то, уже никогда не забудут! Мы помним!Постоянно перечитываем.
  Вот этот великий венок сонетов поэта, который он назвал "Осенняя песня" - романс известен под названием "По дороге в Загорск". Уверен, что вы, прочитав его один раз, сделаете это ещё много раз, и послушаете романс в исполнении разных певцов, о которых я говорил  и других, исполнявших этот романс:

                1

По дороге в Загорск понимаешь невольно, что осень
Не желает уже ни прикрас, ни богатства иметь.
И опала листва, и плоды разбиваются оземь,
И окрестные дали оплавила тусклая медь.

Что случилось со мной на ухабистой этой дороге,
Где осеннее небо застыло в пустом витраже,
Почему подступает неясное чувство тревоги
И сжимается сердце, боясь не разжаться уже?..

Вдоль стекла ветрового снежинки проносятся вкось,
В обрамлении белом летят придорожные лужи,
А душе захотелось взобраться на голый откос,

Захотелось щекою к продрогшей природе припасть
И вдогонку тебе, моя жизнь, прошептать: "Почему же
Растеряла июньскую удаль и августа пышную власть?.."

2

Растеряла июньскую удаль и августа пышную власть...
Беспощадное время и ветер гуляют по роще.
Никому не дано этой жизнью насытиться всласть,
И судьба на ветру воробьиного клюва короче.

Мимолетная радость в изношенном сердце сгорит,
Ожидание смерти запрятано в завязи почек,
Да кому и о чем на могильной плите говорит
Между датой рожденья и смерти поставленный прочерк!..

Неужели всю жизнь, все богатство ее перебора
Заключает в себе разводящее цифры тире?!
Я лечу сквозь туман за широкой спиною шофера,
Мой возница молчит, непричастный к подобным вопросам,
И пора понимать, что вот-вот и зима на дворе,
Что дороги больны, что темнеет не в десять, а в восемь...

3

Что дороги больны, что темнеет не в десять, а в восемь,
Не приемлет душа, но во времени выбора нет.
Как постылого гостя, мы с ней тяжело переносим
Зажигаемый рано худой электрический свет.

На осеннем ветру мир туманен, суров и немолод.
Жизнь запряталась в шкуры, в берлоги, за стекла теплиц.
Подворотнями мается мучимый слякотью холод,
И небесное бегство закончили выводки птиц.

Опустело вокруг, и такая большая печаль
В эту пору распада, расхода, разлета, разъезда...
Мой возница, ругнувшись, нажал тормозную педаль,
Заработали "дворники", веером сдвинули грязь,
И тогда я увидел за черной чертой переезда,
Что тоскуют поля и судьба не совсем удалась...

4

Что тоскуют поля и судьба не совсем удалась,
Запишу на полях своей повести небезупречной,
Где нескладный герой, от насущных забот удалясь,
Пребывает в тоске и бессмысленной муке сердечной.

Где с мостами сгорели его корабли за спиной,
Где он склеил гнездо из осколков разбитой посуды
И притом повторял, что ни встречи, ни жизни иной
Не предвидит уже и пора прекратить пересуды.

Только что это?! Вновь возникает наплыв силуэта,
И тебя узнаю сквозь рябое от капель стекло...
Наважденье мое, отголосок счастливого лета,
Это правда, что я из прекрасного возраста выбыл,
Что взаимное время для нашей любви истекло,
Что с рожденьем ребенка теряется право на выбор?..

5

Что с рожденьем ребенка теряется право на выбор,
Понимаешь не сразу, но бесповоротно уже.
Как продутому Невскому снится заснеженный Выборг,
Так ребенок приснится твоей беспокойной душе.

И куда бы ни ехал, куда ни спешил бы отныне -
Ощущенье вины подавляет тебя изнутри.
И пора позабыть о своей чистокровной гордыне,
Позабыть хоть на день, хоть на год, хоть на два, хоть на три...

А возница опять нажимает шальную педаль
И скрипят тормоза, проверяя изгиб поворота.
Налетает снежок, подмосковную зябкую даль
Оживляет солдатик с развернутым красным флажком.
Переходит дорогу из бани спешащая рота,
И душе тяжело состоять при раскладе таком...

6

И душе тяжело состоять при раскладе таком,
Где тепло очага охраняет незримая Веста
И стоит, среди прочих, недавно построенный дом,
Но в квартирном быту для тебя не находится места.

Разорвать бы пространство, его заколдованный круг,
Нескончаемый круг, из которого вырос и вызрел!..
Мимолетная жизнь, как метафора наших разлук,
И судьба одинока, как дальний охотничий выстрел.

И куда убежишь!.. Пожелтели твои перелески,
Промелькнула церквушка, со стекол стекает вода.
И пространство летит, и туман опустил занавески
На осенний пейзаж, и дороги - куда ни вели бы -
В эти тусклые дни возвратятся с тобою туда,
Где семейный сонет исключил холостяцкий верлибр...

7

Где семейный сонет исключил холостяцкий верлибр,
Там округлая форма реки, заточенной в трубу.
И по ней не плывут корабли, а ленивые рыбы
Не стоят косяком, на крючок направляя губу.

И течет твоя кровь, в темноте замедляя движенье,
По гармошкам бормочет, стоящих в дому батарей,
И семью согревает железное кровоснабженье,
Целиком поглощая все замыслы жизни твоей.

И уже не хватает ни правды, ни слов, ни тепла,
Ни тревожной надежды, ни тайны, ни внутренней силы,
Хоть в горячих потемках сошлись и совпали тела,
Хоть любовь замерцала в остывшей золе угольком...
Но приходит пора, когда быть молодым - некрасиво,
И нельзя разлюбить, и противно влюбляться тайком.

8

И нельзя разлюбить, и противно влюбляться тайком,
И с подружкой под ручку спешить переулком холодным,
И давиться любовью, как послевоенным пайком,
Но, вкусив молодой поцелуй, оставаться голодным.

И поспешно одевшись, сказав на прощанье: "Мерси",
Убегать в никуда, растворяясь в осеннем тумане,
И, поймав на пустынной дороге пустое такси,
Озираться опасливо, словно Печорин в Тамани.

А вокруг темнота. Только лист вдоль дороги шуршащий,
Только ветер, шумящий в шатрах облетающих крон,
Да предутренний голос, усталой душе говорящий,
Что любви не догнал, не схватился рукою за стремя...
Кто бы ни был попутчик - шофер или пьяный Харон,
По дороге в Загорск понимаешь невольно, что время...

9

По дороге в Загорск понимаешь невольно, что время
Не песочно-стеклянный бессмысленный катамаран.
Сокращаются сроки, беднеет на волосы темя,
А в глазах, как и прежде, ночует весенний дурман.

Не считаются чувства с неловкой усталостью плоти,
Как чужие, живут на харчах и довольстве твоем.
Ты едва поспешаешь в мелькающем водовороте
И качели, скрипя, пролетают земной окоем...

А водитель опять закурил голубой "Беломор"
И нашарил приемник тяжелой мужицкой рукою.
Говорили о спорте: Пеле... Марадона... Бимон...
А я думал о том, что не надо судьбу ворошить,
Что покрой бытия, да с подкладкой своей роковою -
Не кафтан, и судьбы никому не дано перешить...

10

Не кафтан - и судьбы никому не дано перешить -
Этот мир, что надет на тебя поначалу на вырост
И просторен вполне, но потом начинает душить
Воротник и потертый пиджак, из которого вырос.

Ни вольготно плечом повести, ни спокойно вздохнуть -
И в шагу, и под мышками режет суровая складка.
И уже не фабричная ткань облегла твою грудь
И запястья твои, а сплошная кирпичная кладка!

Впрочем, это гипербола выгнула спину дугою,
И кирпичный костюм - вроде сказочки Шарля Перро.
Видно, время прошло и, возможно, настало другое,
Непонятное мне... И куда-то уходит горенье
Суматошного сердца, и падает на пол перо,
Коли водка сладка, коли сделалось горьким варенье...

11

Коли водка сладка, коли сделалось горьким варенье -
Не вина, а беда беспробудных ваньков и марусь.
Безрассудному пьянству не буду искать объясненье,
Но насколько оно безрассудно сказать не берусь.

В этой слякоти дней, в этом скучном ничтожестве быта,
Как забвенье - бутылка, как счастье - граненый стакан...
Керосинная бочка судьбы да четыре копыта,
И куда доходяге-коню подражать рысакам!..

"Ну и прет же алкаш!.." - возмущенно бормочет шофер.
Промелькнуло пальто, и фигура качнулась слегка...
Что хотел он сказать, когда руки свои распростер
И в стекло погрозил, и прошел в направленье забора,
Этот жалкий прохожий, спешащий домой из ларька,
Коли осень для бедного сердца плохая опора?!

12

Коли осень для бедного сердца плохая опора,
То дождись декабря, где тяжелому году конец.
Наряжается елка и запахи из коридора
Воскрешают страницы пособия Молоховец.

И снежинки, слетаясь, стучатся в оконную раму,
И дубовым становится стол перо чинно-складной...
Ты веселых друзей пригласи и покойную маму
Усади в уголок, чтоб ей не было скучно одной

В этот вечер, когда за спиной открываются бездны
И на миг вспоминается зыбкая детская тайна...
- Вам салат положить или крылышко?.. - Будьте любезны!..
И пошла мешанина, и начали свечи тушить,
И опять вперемежку - Высоцкий, Матье, Челентано
И слова из романса: "Мне некуда больше спешить..."

13

И слова из романса: "Мне некуда больше спешить..."
Про себя повторяю в застольном пустом разговоре.
И мотив продолжает в прокуренном горле першить,
И пролетка стоит на холодном российском просторе.

И сидит в ней надменный писатель в английском плаще,
Словно кондор, уставясь в сырое осеннее небо.
О, старинная грусть и мечтания, и вообще
Чепуха, вспоминать о которой смешно и нелепо!

Как любил я тебя в девятнадцать рассеянных лет,
Навсегда покидая свой край, где Кяпяз и Кура!..
Но меня уже нет и девчушки хохочущей нет,
И машина за КрАЗом уныло ползет с косогора,
И о том, что спешил неизвестно зачем и куда,
Так и хочется крикнуть в петлистое ухо шофера.

14

Так и хочется крикнуть в петлистое ухо шофера:
- Не гони лошадей по разбитой своей мостовой!
Им уже не нужны ни ямщицкая глотка, ни шпора,
И зеленый бензин заменил табунку водопой.

Пусть они постоят бестелесные, холочка - к холке...
Колеся вдоль погостов, базаров, ангаров и школ,
Я вполне преуспел в запоздалой своей самоволке
И без них обойдусь, догоняя того, кто ушел.

Лошадиные силы души и душевные силы мотора!..
Перепуталось все: из камней создают виноград
И детали растят на бесхозной земле у забора,
И тебе самому твой угрюмый характер несносен;
Только как разобраться в потерях и кто виноват?
По дороге в Загорск понимаешь невольно, что осень...

Магистрал

По дороге в Загорск понимаешь невольно, что осень
Растеряла июньскую удаль и августа пышную власть,
Что дороги больны, что темнеет не в десять, а в восемь,
Что тоскуют поля и судьба не совсем удалась.

Что с рожденьем ребенка теряется право на выбор,
И душе тяжело состоять при раскладе таком,
Где семейный сонет исключил холостяцкий верлибр
И нельзя разлюбить, и противно влюбляться тайком...

По дороге в Загорск понимаешь невольно, что время -
Не кафтан и судьбы никому не дано перешить,
Коли водка сладка, коли сделалось горьким варенье,
Коли осень для бедного сердца плохая опора...
И слова из романса: "Мне некуда больше спешить..."
Так и хочется крикнуть в петлистое ухо шофера.

1978-1985-1987 гг.

 Переведите дух. Утрите слёзы те, у кого они пролились. Вздохните об участи лучших поэтов России.
 А я буду говорить дальше.
 Заметьте, что поэт писал и переписывал этот венок 20 лет!Он был очень требовательным к своим стихам и это прекрасно!Вы прочитали окончательный вариант
этих стихов из Золотого Фонда русской поэзии.
 Прочитайте и другие замечательные стихи Евгения Блажеевского - это будет вашим лучшим чтением за последние времена:

             ***
Те дни породили неясную смуту
И канули в Лету гудящей баржой.
И мне не купить за крутую валюту
Билета на ливень, что лил на Большой
Полянке,
где молнии грозный напарник
Корежил во тьме металлический лом
И нес за версту шоколадом “Ударник”
С кондитерской фабрикой за углом.

Веселое время!.. Ордынка... Таганка...
Страна отдыхала, как пьяный шахтер,
И голубь садился на вывеску банка,
И был безмятежен имперский шатер.
И мир, подустав от всемирных пожарищ,
Смеялся и розы воскресные стриг,
И вместо привычного слова “товарищ”
Тебя окликали: “Здорово, старик!”
И пух тополиный, не зная причала,
Парил, застревая в пустой кобуре,
И пеньем заморской сирены звучало:
Фиеста... коррида... крупье... кабаре...

А что еще надо для нищей свободы? -
Бутылка вина, разговор до утра...
И помнятся шестидесятые годы -
Железной страны золотая пора.
1992

     МОСКОВСКОЕ ВОСПОМИНАНИЕ

В морозный вечер мимо гастронома
Рысцой веселой до пристройки низкой
Затерянного в переулках дома
Спешили мы с подругой по Мясницкой.
Малиново-сиреневые тени
Сгущались и, как помнится теперь,
Вели в пристройку стертые ступени,
И старую обшарпанную дверь
Нам открывала странная хозяйка -
Огромная, на тоненьких ногах.
Кипели щи. На кухне сохла байка
Ее рубах и кофточек, но, ах!..
Как хорошо картошкою печеной
Закусывать и верить, закурив
В компании бухой и обреченной,
Что это только краткий перерыв,
Что не оставит пьяное подполье
В твоей душе тоски и синяков,
Что впереди раскидистое поле
И горы ненаписанных стихов,
Что женщина, которую привел ты,
Минуя долгий темный коридор,
Войдет с тобою в комнату, где желтый
Огонь страстей ворвется в разговор.
И ты - студент, гуляка и бездомник -
Рукой рассеешь дыма пелену,
Чтоб трепетные груди, как приёмник,
Настроить на безумную волну...

О, молодость!.. Давно совсем другие
Жильцы в пристройке каменной, но вот
Кривая тень внезапной ностальгии
Ползет за мной от Кировских ворот...
1991

                1972 ГОД

1.
А жил я в доме возле Бронной
Среди пропойц, среди калек.
Окно - в простенок, дверь - к уборной
И рупь с полтиной - за ночлег.

Большим домам сей дом игрушечный,
Старомосковский - не чета.
В нем пахла едко, по-старушечьи,
Пронзительная нищета.

Я жил затравленно, как беженец,
Летело время кувырком,
Хозяйка в дверь стучала бешено
Худым стервозным кулаком.

Судьба печальная и зыбкая
Была картиной и рассказом,
Когда она, как мать над зыбкою,
Спала, склонясь над унитазом,

Или металась в коридорчике,
Рукою шарила обои,
По сыну плакала, по дочери,
Сбежавшая с офорта Гойи.

Но чаще грызли опасения
И ночью просыпался зверь.
Кричала: “Сбегай к елисееву
За водкой!..”, - и ломилась в дверь.

Я в это время окаянное,
Средь горя и макулатуры,
Не спал. В окне галдели пьяные,
Тянуло гарью из Шатуры.

И я, любивший разглагольствовать
И ставить многое на вид,
Тогда почувствовал, о Господи,
Что эта грязь во мне болит,

Что я, чужою раной раненный,
Не обвинитель, не судья -
Страданий страшные окраины,
Косая кромка бытия...
1973

2.
Как обозвать тот год, когда в пивных
Я находил забвенье и отраду
За столиком на лавках приставных,
Вдыхая жизни крепкую отраву?..

Еще не зная, что и почему,
В квартире у татарина Джангира
Я пил вино в махорочном дыму
Жестокого расхристанного мира,

Где в подворотне властвовал кулак
И головы звенели от затрещин,
Где мутный бар напоминал бардак
И пахло рыбой от весёлых женщин.

Как обозвать тебя, безумный год
Москвы, уже исчезнувшей в овраге
Глухих времён, где шелудивый кот
Читал свои доклады по бумаге.

И ожидал тюрьмы да Колымы,
В Рязани не тоскуя по Вермонту,
Писатель, будораживший умы;
И слух гулял, как ветерок по понту:

“Что выручил коллега по перу,
Что рукопись увез прозаик с Рейна...”
О, год, ушедший в черную дыру
Дымящейся Шатуры и портвейна!

Как обозвать тебя, как обласкать?..
Немытый, словно кружка в общепите,
Ты был прекрасен!.. Если обыскать
Словарь, то не найду другой эпитет.

Ты был прекрасен!.. Хоть в чужом дому
Я ночевал и пиво пил в подвале,
Но молодость была и потому
Со мною времена не совпадали.
1988

                ***
А. Васильеву

Мы - горсточка потерянных людей.
Мы затерялись на задворках сада
И веселимся с легкостью детей -
Любителей конфет и лимонада.

Мы понимаем: кончилась пора
Надежд о славе и тоски по близким,
И будущее наше во вчера
Сошло-ушло тихонько, по-английски.

Еще мы понимаем, что трава
В саду свежа всего лишь четверть года,
Что, может быть, единственно права
Похмельная, но мудрая свобода.

Свобода жить без мелочных забот,
Свобода жить душою и глазами,
Свобода жить без пятниц и суббот,
Свобода жить как пожелаем сами.

Мы в пене сада на траве лежим,
Портвейн - в бутылке, как письмо - в бутылке.
Читай и пей! И пусть чужой режим
Не дышит в наши чистые затылки.

Как хорошо, уставясь в пустоту,
Лежать в траве среди металлолома
И понимать простую красоту
За гранью боли, за чертой надлома.

Как здорово, друзья, что мы живем
И затерялись на задворках сада!..
Ты стань жуком, я стану муравьем
И лучшей доли, кажется, не надо.
1976

       РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ

Как хорошо в рождественскую ночь
Лежать в обнимку с милым существом,
Которое смогло тебе помочь,
Все беды отодвинув "на потом".

Как хорошо не числиться, хоть миг,
В составе городского поголовья,
Захлопнуть время - худшую из книг -
И нежный воск зажечь у изголовья.

И что бы там ни ожидало вас,
Но не пройдет сквозь временное сито
Со шлаком жизни просветленный час,
В котором и единственно, и слитно:
Жены уснувшей тихое тепло,
Шажки минут и беглый запах елки.

А за стеной морозно и темно,
И кажется, что где-то воют волки.
1978

            ***
Я ждал его, как воскресенья,
Я думал: арбузы... ранет...
Но вот - пролетели мгновенья
И летнего времени нет.

Моё человечье, земное
Вдоль каменного парапета
Ушло в измеренье иное,
Уплыло короткое лето.

Хоть я до веселия падкий,
Закрыли моё шапито.
Страницей из школьной тетрадки
Судьба от рожденья и до...

У памяти в душном кармане
Слова из больного напева.
Прочтение, словно в Коране,
Обратное: справа - налево.

Обратно листаются годы,
И вдруг понимаются как
Российская сущность свободы -
Распад, растворение, мрак...
1989

            ***
Лагерей и питомников дети,
В обворованной сбродом стране
Мы должны на голодной диете
Пребывать и ходить по струне.

Это нам, появившимся сдуру,
Говорят: "Поднатужься, стерпи..."
Чтоб квадратную номенклатуру
В паланкине носить по степи.

А за это в окрестностях рая
Обещают богатую рожь...
Я с котомкой стою у сарая
И словами меня не проймешь!
1990

           ***
Больная смерть выходит на дорогу,
Тяжелый воздух лапами когтя.
Мы пожили свое, и слава Богу,
Но каково тебе, рожденное дитя?..

Но каково нечаянно зеленым
Побегам вдоль вокзалов и дорог?..
Давай подышим воздухом казенным,
Поскольку платим за него налог!

Чего стесняться, мы же не в сорочке
Явились в мир кирзового труда,
Где очень поздно набухали почки
И рано подступали холода.
Где долго принимали за святыни
Усатый бюст и бронзовый парад,
Где молодость, как пленку, засветили
И поломали фотоаппарат.

Такие времена...
Но мы пока что дышим.
И пусть в ночи поют не соловьи,
Ты слышишь: кошки пронесли по крышам
Сухое электричество любви?..
1989

        ***
От мировой до мировой,
Ломая судьбы и широты,
Несло героев - головой
Вперед - на бункеры и дзоты.

И вот совсем немного лет
Осталось до скончанья века,
В котором был один сюжет:
Самоубийство Человека.

Его могил, его руин,
Смертей от пули и от петли
Ни поп, ни пастор, ни раввин
В заупокойной не отпели.

И если образ корабля
Уместен в строчке бесполезной,
То век - корабль, но без руля
И без царя в башке железной.

В кровавой пене пряча киль,
Эсминцем уходя на Запад,
Оставит он на много миль
В пустом пространстве трупный запах.

Но я, смотря ему вослед,
Пойму, как велика утрата.
И дорог страшный силуэт
Стервятника
в дыму заката!..
1990


           ***
Невесело в моей больной отчизне,
Невесело жнецу и соловью.
Я снова жду слепого хода жизни.
А потому тоскую или пью.
Невесело, куда бы ни пошел, -
Везде следы разора и разлада.
Голодным детям чопорный посол
В больницу шлет коробку шоколада.
Освободясь от лошадиных шор,
Толпа берет билеты до америк,
И Бога я молю, чтоб не ушел
Под нашими ногами русский берег...
1990

           ОСЕННИЙ ПАРК

Окончено лето.
К зиме застекляют теплицы.
Блюститель за куревом лезет в карман галифе.
Цветы увядают,
И, словно подбитые птицы,
Старик со старухой
Сидят в опустевшем кафе.


***
Кладбища, оснащенные гранитом
И тишиной, которая густа,
Ни русским, ни армянским, ни ивритом
Уже не осквернят свои уста.
Здесь люди спят, что некогда устали
Любить, плодить, страдать, и навсегда
Их тени призвала к себе страда
В страну надежды и большой печали,
Где не запоминается вода...
А кто куда причалил и когда
Не скажет сразу, грубый команданте.
Вот турбюро Вергилия, а Данте
Сонетами торгует у пруда...
Не избежать полезного труда
Ни гению, ни птице, ни сатрапу.
Чудовищу я пожимаю лапу
И понимаю: больше никогда
Не насладиться, не опохмелиться,
Не распрощаться - ты попал в загон.
И нечем человеку расплатиться
За эту плоть, за молодость, за кон...
1993


  Я начал выкладывать стихи и понял, что не могу остановиться, - хочется выложить их все! Но лучше, если вы найдёте их сами, - эти книги есть в полном объёме в Интернете,- благо, он есть у нас.
  Читайте и перечитывайте. Возвращайтесь через время и снова читайте Евгения Блажеевского - Поэта милостью Божией! А если вам доведётся побывать на Троекуровском кладбище - положите цветы на могилу чудесного поэта!
  Он увидит вас со своей недосягаемой высоты ОДНОГО ИЗ ЛУЧШИХ ПОЭТОВ РОССИИ!

                02.05.23