***

В апреле запахи остры.
Из детства помнится, как сладко
Весною пахло от сестры
Звездой, конём и шоколадкой.

Мне снится, или кажется:
Когда-нибудь отважится
Мой человек на улице
Тихонько подойти.
И те слова, что грезились
В булатовском троллейбусе,
Решительно зажмурившись
Шенком, произнести:
А мысли схлынтут ворохом,
Закат взорвётся порохом,
На городок замызганный
Обрушится рекой
Мне  снится, или видится
Как не смогли увидеться.
Ни ты, ни я не избранный,
Ни воля, ни покой.

Мне к вам, не в силах удержаться,
Пусть это пошло и не ново,
Хочется тулвищем прижаться,
Настасья Карловна Темнова

Пускай вы может некрасивы,
И ваша морда, как ведро,
Но мы ноктюрн сыграть смогли бы.
Забья 12ть папирос.
Вскоре обоз выехал на широкий, чищенный лопатами тракт, и пингвины пошли порезвее.
Справа на обочине красовалась табличка  «река малая Лупа».
Через двести метров слева показалась другая - «река: большая Лупа».
Проехали через мост и взору путешественников открылась низенькая стела, в виде деревянной ракеты, выкрашенной серебряной краской, с огромной красной облупившейся головой, и гордой надписью: «ГОРОД ЗАЛУПЬЕВСК. Год основания: 726, от Залупского Потопа и Дроченья Всенародного Великого. Население 521 человек, не считая некоторых женского полу».
Под стелой мялась группа мужчин в жёлтых сапожках из кожзама на высоком каблуке, сиреневых пуховиках, и  высоких красных мохеровых папахах со стразами.
Впереди, красивый большеголовый мужчина с хитрым карим глазом  держал хлеб-соль в огромных рабочих руках, приговаривая: - Рады гостям дорогим! Ай, как рады!
Милости просим в Залупьевск! Вот: хлеб-соли не побрезгуйте.
- Привет, залупчане! – Здорово, мужики! – раздалось в ответ из обоза, и хлеб-соль пошла по рукам.
Звать меня Елпидор Красивый, - представился мущина, - секретарь. Прошу следовать за нами, в «Отель», а вечером ждём всех на ужин у городского головы.
Мужчины загрузились в жёлтый «Рафик» с надписью «экскурсионный». Все остальные поехали следом.
Залупьевск предстал перед путешественниками во всей своей незатейливой, но такой милой сердцу русского человека, простой посконной красоте, в виде одно и двух-этажных домиков, гордо стоящих вдоль главной и единственной его улицы, с яркими вывесками на красивых резных фасадах: «Залупзаготскот»; «Залупгортоп»; «Изба дрочильня»; «Глобусы, ластики, лупы и пр.»; «Кафе у Онана»; «Клуб: Быстрые руки»; «Миша и Гриша - аэробика»; и другими. Кортеж остановился в центре большой восьмиугольной площади.
Справа стоял свежевыкрашенный розово-голубой краской двухэтажный дом с вывеской: «Администрация г. Залупьевска»
Слева – одноэтажный с надписью «Хотел Красноголовка».
Так же на площади находилось ещё несколько зданий:
«Храм. Морг. Загс. Бассейн. Вокзал.» с соответствующей припиской принадлежности славному городу.
Уставшие и замерзшие путешественники радостно ввалились в тёплый «Хотел», и стали с комфортом устраиваться во всех его двух комнатах, в предвкушении званого ужина у городского головы.


Отдохнув, друзья решили немного прогуляться перед ужином. Вечерний Залупьевск ласково распростёр свои бархатные объятья. Над городом летали в небе вечерние птицы. Все разошлись, условившись встретиться через час.
Юша, в красной меховой косоворотке, тёплых канадских вратарских штанах и ботфортах «Ботас», с Микой, в крокодиловом кардигане, шортах из армянской шерсти и в мокасинах из ступней аллигатора на высоком каблуке,  увидев вывеску «Богадельня», решили зайти  посмотреть, как это делается.
Говард, в новом матросском костюмчике и бескозырке с надписью «Варяг», с Неффертити в строгом костюме из сала розового тюленя, решили заняться шопингом, зайдя в уютный магазинчик под вывеской «Всё для президентов и секретарш +», где и купили: пуленепробиваемый бронебюстгальтер «каски»;  боди-кольчугу с подогревом; стальной дизельный страпон на 450 лошадинных сил с крутящим моментом 9000 н/м;  самописные руки в комплекте с вечным атомным пером;  самоходный гамак с баром и стереосистемой. Уже на выходе, Говард, чуть стесняясь, прикупил 10 пар белых парадных гольфов к матросскому костюму, и заказал гравёру собственный памятник из знаменитой залупьевской ангарской пластмассы в 3 полных роста.
Леонид Ильич с Никой, в дорогих кремпленовых зелёных пальто-клёш с глубоким вырезом на спине, и чешских туфлях на платформе, отправились прямиком в салон «Брильянты и Мерседесы от Бандероса», где и придались тяжёлому, безудержному разврату на тест-драйве, вместе с гостеприимным хозяином.
Инчучун с Гайдуковым прямиком направились в «Избу Дрочильню» на митинг, плавно перешедший в ежевечерний  петтинг, где, легко влившись в сплочённый коллектив, тот час обзавелись новыми друзьями, и произведя фурор в их тесных рядах выйграли переходящие дрочильные перчатки со смазкой и подогревом.
Остальные подались, сдуру, в квартал красных фонарей, где и понакупили этих бессмысленных и бесполезных светильников, не в силах противостоять напору упрямо-ласковых продавцов-зазывал.
К восьми часам, все, радостные и голодные сидели в большом зале с низкими потолками, портретами и канделябрами, за широким и длинным. как автобан столом, ломившемся от всевозможных закусок  и напитков.
Оркестр «Братьев Ручниковых-Север»  исполнял «Журавли» и «У тебя на ресницах серебрились снежинки».
Перед этим, мэр, небольшой мущинко, с красным лицом, огромной головой и руками, обратился необычайно ласково и радушно.
- Милости прошу, господа– Городской голова: Дрочилин Махмуд Софоклович, - с вежливым полупоклоном отдёрнув ножку представился он, - Мэр Залупьевска. Прошу знакомиться господа, - повернулся он к группе таких же головасто-рукастых мущинок, стоящих вдоль стены, и похожих, как и все жители Залупьевска друг на друга, как родные братья. Они по очереди представились:
- Самотыков Ярополк Фомич – начальник УВД.
- Уебатов Эльвир Светланович – прокурор.
- Косяков  Агдам Анапович – минздрав.
- Семикрылов Серафим Исусович – митрополит.
- Маков Марк Акакъевич – плановый отдел.
- Рукоблудов Земфир Исакович – Загс.
- Жопьев Гвидон Ананович – ГАИ.
- Залупин-Вольский Гоген Карапетович – пресса.
- Огурцов-Смекальский Гурген Цховребович – сельское хозяйство.
Друзья представились, в свою очередь, и все сели за стол.
- Минутку внимания, господа, - поднялся со своего места мэр. - Хочу поднять первый тост за столь достославную делегацию, всемилостливо соизволившую украсить своим высоким присутствием наш скромный город!
- Ура!.. - Браво!.. -  Виват!.. – раздалось со всех сторон. Все выпили и закусили.
- В свою очередь, от всей души, хочу поднять встречный тост за славный Залупьевск, и прекрасных, гостеприимных его жителей! – Поднял бокал Юша.
- Ура!.. – Браво!.. – Виват!.. – Все выпили и закусили.
- За золотые рабочие руки! – Провозгласил Говард.
- За мущин и женщин! За секс и дружбу во всём мире  – Вскинула вверх огромный бокал Ника.
- За братско-сестринскую горячую семейную любовь! – Кричала Мика.
Далее пили за всех вместе и за каждого в отдельности. Посыпались взаимные признания в любви, и началось всеобщее братание с взасосными поцелуями и пощупываниями туловищ, плавно перешедшее в безудержные зажигательные танцы, с цыганами, медведями и скоморохами, со всевозможными выходами и без оных, аналога которым в современных пати подобрать было бы весьма трудно, задайся кто-либо такою задачею.
Завтрак растянулся на четыре недели. Тосты, речи, еда, сон, разврат и танцы в бесконечном калейдоскопе сменяли друг друга. Было сыграно три свадьбы и четверо похорон. Провели: три суда присяжных, три коррумпированных, футбольный чемпионат и несколько боёв без правил. Крестили и обрезали 13 младенцев. Снесли бассейн и на его месте построили мечеть. Дважды высекли на площади начальника ГАИ, и трижды – прокурора. Подвергли публичному рукоблуду, а после утопили в р. малая Лупа митрополита Семикрылова. Снесли мечеть и построили бассейн. Пропили западно-сибирскую железную дорогу, озеро Байкал и северную сторону Тянь-Шаньского хребта.
Инчучун с Гайдуковым открыли авиаклуб для мальчиков и летали над городом на огромном красном метеорологическом аэростате с надписью «Залупгидромет», сбрасывая вниз наполненные водой презервативы «залупрезинотрест».
Калов, Люскин и Чгук улетели на луну, и, взяв на абордаж «Шатл» отбили взад Аляску у США, и продали её Японии.  Пингвины, освоившись в залупьевском дельфинарии, неплохо подзаработали, давая ежедневные подводные стриптиз-шоу.
Гостей объявили почётными гражданами Залупьевска, вручив каждому по огромной гранитной именной мемориальной доске подтверждающей данное звание.
На площади установили памятник, заказанный Уткиным, и народ со слезой потянулся на поклон. Семиметровый жёлтый идол из ангарской пластмассы с красным резиновым клювом и ластами, внушал любвеобильный трепет и желание пасть на колени, что все и делали, совершая непрекращающийся коленопреклоненный крестный ход с херугвами.
Спроси - чем занимались остальные? – никто ничего не помнил…
 А Родина слала тревожные телеграммы. Народ устал от кремлёвского беспредела и желал видеть своих героев.
Как всё собралось в кучку и поехало в сторону дома, никто не знал, помнили только, что сделать это было чрезвычайно трудно.
Залупьевцы, дружно высыпали провожать. Звучали: речи, частушки, баллады, мазурки, мукамы, былины, легенды, плачи, дрочи, смех и слёзы. В воздух летели папахи, чепчики, каски, панамы, кипы, тюбетейки, будённовки, стринги, бейсболки и бескозырки. Под конец  залупьевские мущины, следуя многовековой традиции, приспустив штаны, потрясли мясными канделябрами, произведя фурор, как среди отъезжающих, так и самих провожающих. Под оглушительную пальбу и фонтаны фейерверков обоз медленно выехал из города.
- Впереди славный цыганский городок Ямало-Немецк. - Глядя на карту объявил Юша, лениво погоняя разжиревших пингвинов. Все оживлённо-радостно переглянулись и дружно затянули походную-кавалерийскую песню на мотив «Люба, брацы, Люба»:
*
А первая пуля,
А первая пуля
Голову на вылет
Прострелила у меня...а...

А вторая пуля,
А вторая пуля
Голову на вылет
Прострелила у коня...а...

Мчимся... Ветер воет
Дырявыми бошками.
Всех врагов пред нами
Жуткий ужос наполня...а...т...

Люба, братцы, Люба
Люба, братцы - жив!
Наш лихой, с конём в бошку
Простреленный, комдив…
*
Лёгкая позёмка тихонько подпевала героям


 Приснился мне сон. Как будто я живу свою жизнь и ко мне приходит Александра. Я беру её  рукаме и успокаиваю. Глажу по спинке и говорю: - Ляг.
Она говорит: Ненавижу,  засыпая.
Я говорю ей: Ну ково ты можеш ненавидеть. У тебя атрофировало ненависть в зародыше.
Она говорит: Всех ненавижу, а особено всяких этаких, которые вообще.
Об этих-то ты зачем думаешь, говорю я ей.
Они, блять, лезут и наводят тень на красоту моей улыбки.
Это да, блять, говорю я.
Хочеш я  их всех убью?
Ой, нет, говорит она. Кто это тогда прочитает?
Ну я. Я тебе это пишу.
Ну, ты это ты. А они что б поняли.
Они не поймут никогда.
Поймут, только надо написать.
Ну, напишешь ты и что?
Что б видели.
Ну, увидели и что?
Я не знаю.
И я.
А Алёна?, говорит она.
Ну, что Алёна ****а солёна.
Она наша любимая. Это другое.
Да, это другое.
Ну вот жэ вот и хорошо.
Хорошо!
Это очень хорошо.
Спи давай, тебе глазкам надо отдохнуть.
Засыпают.
Такой странный сон.

Служу я на заводе
Блять конусных пружин.
И мне приснилось вроде
Как бутто бы я жыл
Сижу и вью витки..
далеки
Порою вспоминая о природе,
Об совершенстве вечной красоты,
Ты будто в школьном платьице приходишь
Во сне: нос, бровки, глазки и банты.
И у меня беда - сегодня двойка.
И этот возмутительный апрель.
И будто Вы не дали мне нисколько
Мне донести до дома твой портфель.


В жизни так удивительно происходит; когда всё плохо, что дальше некуда, твоя баба обязательно забеременивает. Я не уверен, специально ли она подбирает этот момент, или это получается спонтанно. Думаю: и то и другое. А можэт в этом и есть сермяжная суть. Можэт иначе бы ты спился на десять лет раньше, и не написал того  самого горького, и некрасивого стрёмного стихотворения, которого не показал ни кому никогда, но оно есть. И дети тут вообще не причём. Вот я ненавижу детей, орущих, срущих, сопливых тупых эгоистов. Но, если присмотреться, мало чего можно увидеть в мире лучше ребёнка.
Предвосхищаяя всяческие гендерные обвинения, хочу сразу сказать, что я феминист.  И ещё одну умную вешь: *****сь и размножайтесь, сёстры и братья на здоровье.

чрезвычайно поражает
у рыжовой ники жизнгь
У неё сова рожает и
неёбаный мужык. .

Не уверен, нужно ли это здесь писать, но персонаж на фото очень похож на Юшу Могилкина и Беню Самолётова. Про ШГБ ничего не знаю. Наверное, сначала пойду  найду и посмотрю про всё это, если оно есть, а потом напишу уже  сюда, так будет правильнее. Но это не точно.

Я не дам расчесать вам свой хвост.
Не позволю  потрогать за шею.
Я мейнкун - котопёс-пёсокот.
И от тупости вашей ***ю.
Для чего раз по десять на дню
Вы мне  тяните гадкие губки,
Присюсюкивая,  не пойму,
Это мерзко, (как с этим жывут-то)
И, когда возвращаясь  домой,
Ты приходишь  под вечер устало,
Я смотрю на  тебя головой,
И хочю что б такого не стало.


без кота и жызнь не та
Хоть конечно и с котом
суета блять суета
ровно то жэ но не то.


Купил зелёные штаны.
Иду и сам собой любуюсь.
Людей на перекрёстках улиц
Глаза в мой низ обращены.
(тут шлифовать ещё надо, доробатовать произведение, извините)

план стиха
тата тата не сгоряча
искала морда кирпича.
нашла в итоге что же
кирпич и рожа удивительно похожи

Лёччек я один в деревне
И гордица мной родня.
С годой надписью Че Калоф
На кабине  у меня.

Я летаю над полями
Кольцы всякие кружу.
Мужикам то средний палец
А то жопу покажу.

То к любавушке Евгенье
Залетаю в огород.
И крылом в одно мнгновенье
Мажу маслом бутерброд.

Кто-то сбил меня с патрона
Мчуся в землю, аки тать.
Весь в слезах, в гамне кальсоны,
Ах, как страшо умирать.

Вы поймите, Поэту нужна муза. А я Поэт. Может вы вообще гамно, толстуха, злые глаза. Это не важно. Я вижу музу, а там вы уж сами как хочете реагируйте. Вы в этом процессе практически не важны. Но без вас ничего бы и не было.  Это литературное. А в жызни сосем по другому. Я б может к вам не подошол бы, глядя на эту стать и гонор, допустим скажем на выставке фарфоровых чашечек, или кожаных туфелек. Тем боле с двумя дитями. Но, тянет же что-то обоих к друг-другу. Я вижу, что вы  отфыркивактесь, как белая кошка. А эти жолтые одуванчики выдают вас сильнее чем ваши глазки.


Мне прямота приятна до дрожи. . Идёш, бывало,  прямо и упираешься лбом в жопу. Вот есть лоб и жопа и больше ничего вокруг. Не то, что я про свой лоб говорю, и тем боле про жопу, а так , гипотетически

Ты выбрал нименее худший способ объяснения происходящего, благодаря твоей любви и уму, но это не означает знания.  Всё те же слёзки и похлопывание себя по спинке. Ты же понимаешь прекрасно, что всё настолько удивительно, что познать это невозможно.  Мужество принять смерть. У меня то есть то нет, и я очень боюсь. Есть ты -  нет смерти, есть смерть - нет тебя. Эта древняя формула не успокаивает совсем. Я был там несколько минут, и отсутствие всего, это лучшее, что могла придумать природа, как и всё в ней происходящее. Но это не точно)). Целую, обнимаю.

У нас был запас, фора в юности в виде энного колличества лет, и, казалоссь, что успеешь всё решить, а приходишь к тому же, только честнее и безысходнее. Ты был и тебя не стало, и ничего не изменилось. Всё ровно то же. Всё же хорошо. К тому же есть разные шансы. Ты же помнишь, что по простейшим физическим законам ни что ни куда не исчезает. Мир же есть, а еслиб его не было, то не было б ничего.

Семья была большая, дружная. Один мальчик и восемь, или девять девочек. Когда заметили, что девочки начали пропадать, было уже поздно. В один день пришло ровно четыре девочки и один мальчик, и это стало заметно. Стали звонить в школу, выяснять где остальные. Там сказали, что сами хотели бы это знать.  Все очень встревожились. А когда через два дня не пришёл ещё и мальчик, стало совсем как-то не хорошо. Сильно бросалось в глаза. С тех пор так и жили.
Казалось бы всё просто — пересчитывай детей утром и вечером. Но нет, всё куда-то торопимся спешить, не замечая самого главного — отсутствия опоры в старости.

Я - перед вас, нам некуда деваться.
И вы бессмыслено мне смотрите в глаза,
Обои начиная раздеваться,
Забыв простое слово - тормоза.


вчера нас водку пило
12 человек
я в койку лёг с Людмилой
а утром глядь
Олег

Вроде песняров, чуть резвее. И чуть, извините, менее талантливо, но, более прогрессивно. Я могу понять всё, и это в том числе. Честно слушал 25 минут на хорошем звуке. Про демодрочеров и всё такое, даже мыслей нет.  Наоборот это сейчас всё очень интересно.


Нажравшись, как свинопотолог,
Бывало выйдешь, и на снег
Упав лицом, вдруг вспомнишь школу...
Где Эля, Ася и ...
Олег.

Вы пишите на бумагу ручкой ещё? Ну хоть иногда. (словил дежавю сейчас) А так-то всё это удивительно красиво. Ну, фото и атмосфера. Я лет десять не писал. Купил недавно ручку перьевую и попробоал писать, такое это щасьте. Этот шорох и сопротивление пера, чернил и бумаги. Сколько толстых тетрадей было написано рукой. Когда пошол в первый класс, только отошли перьевые ручки, стало можно)) писать шариковыми. Ну всё это осталось, конечно. очень люблю всё такое. А клава стала родней и привычней. И скорость не сравнить. )) Но должен заметить объективно, примерно одна и та же.

Конц весны уже прекрасен тем ,
Что утром можно выйти в сад, забыв одеться.
Я вас глазаме и рукаме ем
Нащюпаться не  в силах, насмотреться.

Кот засёк огромного комара и начал на него охоту по всей квартире. Книжки с полок, всякие шляпы и пластинки полетели, шумища и кошмар.   Кот огромный, рыжый вес примерно 8 или 10 кг. Оказался у меня случайно. Смотрел в интернетах; это что-то среднее между норвежским лесным и мейн-куном. Он такой большой и добрый, вроде собака, только кот. Звать Сёмочька. (я назвал Семён Михалыч)
Я смотрю на него - огромная башка и маленькие злые глазки; как рысь, только кот. Брутальное литцо, без намёка на снисхождение. А это он ещё молодой, как мне сказали.
Вы не бойтесь это просто кот. И я не боюсь.
Мне кажется, что мы обожаем друг друга.

 Он подходит к кактусу, берёт ево зубами за колючки и вырывает нах, аж земля по всей кухне. А катусу, замечю, 25 лет. Я конечно ево наругал и по харе врезать хотел, но он понял и так.  И что интересно, приходишь домой после смены в забое, а там идельный порядок, как бутто кота дома нет ни каково, а один воздух кислород. Я говорю: Сёмочка, ты чтот же делал здесь целые сутки, а он говорит; кушал и спал. И вы знаете, он кушает. Как двое сирот примерно.
Слушайте, Алёна Снежановна, это лицо на аватаре, давит. )) Первое, что приходит в голову у вас что-то не оч. там происходит и всё такое. Или это я понтуюсь кака бычно. От вас же не добиться не узнать ни чего. Это я не к тому, что б вы здесь рассупонились публично в рассужденьи паскудности собственой жызни, а на оборот, просто немножко резонирую с вами. У вас же все хорошо? Ну, может не всё, но хорошо же?

Да продолжается. И породистый котик на фоне очень дорогих лыж выглядит вызывающе.
Я выбирал из 54 фото именно эту и рад что вы оценили.

Каурисмяки, Вармердам,
Хичкок, Кесьлёвский, Сколимовский,
Леоне, Ричи. Господа
Мне эти наравятся чертовски.


Да,  я не Долин, я другой.
(подумаешь, украл две строчки)
Топчите Лосика ногой
Родные дочи и сыночки.

Лыжы попали в кадр случяйно. Я хотел зафиксировать динамику кота и всё. Давайте я выложу вам фоты с туалета, с кухни, с постели. Это, кстати, будет выглядеть неплохо, а на оборот даже красиво. Но я ж не об красоте сейчас говорю, просто стараясь донести о чём хотел сказать.


Вы посмотрите на названия мест . Всё тюркское древнее, почище греков.
А язык гениальный, позволяющий до тонкостей донести оттенки мысли.
Цытирую: здесь расположены около 800 тысяч небольших озёр, множество рек берут начало из болот, в частности: Ава, Бакчар, Большой Юган, Васюган, Демьянка, Икса, Гейнис, Каргат, Кёнга, Нюролька, Восьмицветиха, Малый Тартас, Тартас, Малый Юрган, Омь, Парабель, Никамарьиха, Парбиг, Восенагиха, Усть-Мальцевка, Тара, Туй, Уй, Чая, Чертала, Чижапка, Чузик, Шегарка, Шиш, Ядя, Шмолька, Паукчтовка, Лосиха, Славочька.
Хотелось бы в этот один из вечеров от нашего столика подарить вам эту чюдесную песню.