Принц Щелкунчик, смотрите

*    *   *

Принц Щелкунчик, смотрите, к нам движется серая стая,
Из щелей и подвалов они выползают гурьбой,
Мы готовы сражаться, невинных детей защищая,
Пупсы, мишки, лошадки, мы яростно ринемся в бой!
Не боимся острейших когтей и глубоких укусов,
Если шанс победить неизвестно стремится к нолю,
Лучше быть храбрецом, чем прослыть изворотливым трусом,
Лучше замертво пасть, чем пойти на поклон к королю.
Деревянная кукла молчит и стоит неподвижно,
Устремив на противника свой нарисованный взгляд,
И тяжелые белые зубы на челюсти нижней
Беззащитно сияют и еле заметно стучат.
Эх, наивные, кто создавал ваши руки и ноги?
Ваше сердце из ваты, а ваши желанья смешны,
Ведь закончится сказка и в мире в конечном итоге
Неизменными снова останутся лишь грызуны.
Тишина в полумраке молитвой звучит предрассветной,
И на землю с небес полнолуния смотрит дыра,
Куклу можно сломать и разбить, но игрушка бессмертна,
Потому что, увы, не должна прерываться игра.
Наша совесть распята, как марионетка на ваге,
И нельзя говорливую память свою подкупить,
Я пытаюсь писать, но не хватит чернил и бумаги,
Чтобы всё, что не сделано, верной строкой искупить.
На рисунке планеты огромные меньше гороха,
Невозможно отныне понять, кто — герой, кто злодей…
Что же ты сочинил, негодяй, обезумевший Гофман?
Что же ты натворил, бедный Эрнст Теодор Амадей?
Невозможно, восстав ото сна, исцелиться калекам
И нельзя, что однажды увидено, пересмотреть,
Деревянная кукла старается быть человеком,
И поэтому кукла внезапно должна умереть.