Инферно

Ночь авангарда. Весна, как татра несётся в тартар, где ждёт астарта своих бастардов, сквозь дни и ярды, взрывая ядра – болиголо'в. Из ада фальши и фарса дальше – костёр на кухнях бесплодных слов. Огонь неистов, взлетают искры – война, как при'став – жесток и выспрен, выходит рыскать – бензин в канистре наводит страх. ТV-епископ читает пресно, поёт нам "присно" в чужом регистре на жёстком диске, молитвы-письма стирая в прах. И шрамы близко, здесь смерть, как и'скус вся на английском в красивых снах: love is a whisper: your eyes, sky-crystal, my kind girl, my darling sister. Assist, assist me. These humans're twisted. Don't cry, resist this. A war's a bell. My tender girl, my little sister,
Our existence... Existence... Hell...

Луна модерна портал в этернал, как газ инертный в глазах интернов ждут интроверты и к богу смерти через конвертер уходят пулями на поклон. Весна-инферно, из роз и терний так эфемерна, как старый вермахт на криптоферме плодит морфемы, где вместо птицы огромный дрон. Звезда синта'гма несёт стигматы сквозь диафрагму лишь кровь и магма и новый флагман взойдёт на трон! Затянет леску на шеях пупсов, как горький уксус – биотеракт, из красных линий до блеска в doom'е трут чупа-чупсы не вынимая их изо рта – налог для русских – казна не бустер, благотворительность не старта'п – дышать поменьше, чтоб робот гейши для унтерменшей шил виртуальные паспорта'. Жест доброй боли такой широкий у холодильников в караоке на полароидах рвёт поддон, где нейросети с утра в шлафроке картины пилят на артишоки и все филологи в афтершоке – их мир разбился и на флагштоке так гордо реет армагеддон. Слой чёрной краски – дожить до пасхи, чтоб без опаски друг другу сниться и делать селфи на фоне грёз, но вечер томный опять напомнит – мораль не лошадь, слезай святоша – судьба не ротшильд – не надо слёз!