Дьёрдь Фалуди. Сорок Четвертый

Для Анны Карениной и Джульет Капулетти

Войдя, с бутылкой красного и томиком Толстого,
Зажатым под рукой, наткнулся на твою остроту:
                - «Русская версия Унесённые Ветром»
Меня обеспокоил твой сарказм. 
Ужели время в пыль стирает жизни всех, и даже тех,
кто с лёгкостью описывал круги вкруг конкурентов?

И все же... Вронский – не обаятелен, Анна – простая баба;
и так ли привлекательна всепоглощающая, божественная любовь
если влюблённым не остаться вместе
без официальных маскарадов и баллов,
и приглашения на гербовой бумаге важнее страсти?

Нам повезло Толстой, столь страстно ненавидевший Шекспира,
не мог переписать его трагедий.
Иначе в Третьем Акте «Ромео и Джульет»,
Джульет достались бы такие строчки:

«Вероны Капитан не одобряет, Ромео мы...
нет Я, избранница твоя, невеста, должна. - должны
Отец мой и заветы предков – верна - верны,
Поэтому, Ромео незабвенный, – «Да шёл бы ты!»

А.К. Май 31, 2023
 
George Faludy
The forty-forth
For Anna Karenina and Juliet Capulet

I arrived home with a copy of Tolstoy's novel
under my arm. "It's the Russian Gone with the wind,"
you quip, but I am bothered with your putdown.
Does time have to diminish absolutely everyone,
even some who can write rings around his rivals?

And yet... Vronsky is charmless, Anna is common;
how desirable is an all-encompassing heavenly love
when the loving couple cannot remain together
sans formal balls and ballroom masquerades
where an engraved invitation outranks the great passion?

Fortunately, though he hated Shakespeare intensely, 
Tolstoy was unable to rewrite his plays.
Otherwise, in Act Three of Romeo and Juliet,
our Juliet would speak the following lines:

"The captain of Verona is displeased with us,
So shall your Juliet the bride of Paris be.
My father and the custom here will have it so.
And so to you, my Romeo, I say, Buzz off!

Philadelphia, 1969