Капкан

Я не был альпинистом, хотя жил неподалёку от гор, усыпанных белосиним снегом, сверкающим и слепящим глаза от северных лучей солнца.

В долине внизу стояла моя хатка. Я был простым егерем, скорее одиночкой- ни семьи, ни жены, только мой верный хаски.
Джеймс, Крепкий, верный, умный.

Мы не охотились, привыкли жить на то, что остатки природы нам дают. Много и не нужно было. Старались брать то, что ещё давала природа. Было видно, что Планета умирает,

Больше, я и Джеймс разыскивали ловушки браконьеров и разряжали их, уничтожали.
Негоже, последнего медведя забивать, что ещё 3 дня и мучается с окровавленной лапой, пока браконьер его не добьёт.

Да спасали нерадивых туристов, которые, в поисках "приключений" решали по новой "покорять" вершины.
Только было всё наоборот. Казалось, горы не любят людей. То из снежной бури, то из лавины их вытаскивай.
А кто до вершин добирался- Богом себя считал. Потом уже, спускаясь, приходилось Джеймсу и мне вытаскивать из сугроба вот такого "Бога".

Жили мы безденежно. До соседнего посёлка было около 100 киллометров. Садился я раз в сезон на самодельные сани, а Джеймс нёсся вперёд, прекрасно зная дорогу.
Там я приносил в лавку оленьи рога,- не убивал, а те, что они сами теряют, собирал. Полировал и сдавал, чтобы подкупить овощей да закруток, и другое необходимое.
В другие сезоны, сдавал я в лавку самодельное варенье и травы, очень полезные. Мало, кто знал о них, туристы и брали. С лавочником, мы больше занимались обменом. Денег давно в руках не держал.

А жил я, можно сказать под елями, у подножья горы в юрте. Юрта досталась мне от деда, когда здесь было поселение, но все разбрелись со временем.
Да дед ходил ещё на охоту за лосем, медведем и косулей. Вот и юрта ещё этими шкурами покрыта была. Брал он только необходимое. Сокрушался, видя разбойников, которые из за рогов оленей да из за меха медведей и норок дерут.

-Вот люд, говорил он. Плюют в колодец, где живут. В Бога веруют, говорят. А налицо, что нет. Божьи это твари, с душой, как мы. Почто убиют сие? Лицемерят, по церквам ходят, а потом сюда, медвежиху забъют, да медвежата и дохнут без мамки.

Учил меня: Бери самое необходимое: дрова нужны? Собирай, то, что уже на земле лежит. Не руби дерево зазря. Снег вон, здесь не искуственный, воду кипятить будешь.
В летний сезон травки вон есть, заваривать на чай. Юрта тебе останется, шкурами тёплыми прикрыта. То мы браконьеров накрывали, аль уж дохлого медведя найдём и брали для юрт наших. Сами, природу почитаем, другую живность. Это человек себя хозяином окрестил, да глуп он. Не хочу даже знать, что в мире творится. Да ведаю, воле-неволе.

Долго жил он, здоровым и крепким был, многому меня научил. Даже рыбу не ловил, молвил: И это твари Божьи, убьёшь- труп есть будешь? Так же боль испытывают и страх смерти. Не надобно. Вон грибки, ягодки,травки, да овощи из посёлка. Мне уж как 110, а я так живу и к врачу не надобно.

Ушёл он в мир иной мирно, с улыбкой на лице, к своим прадедам.

Теперь я остался, да Джеймсом обзавёлся. Жил по заповедям деда моего.
Да браконьерские ловушки каждый день искал и уничтожал. А зверушка там была уж, выхаживал если мог. Терпеть не мог этих алчных крыс, что остатки леса да живность уничтожают ради выгоды, а то и на потеху.

Да туристов этих, ничего не знающих, хилых. Попадёт в лавину, мы с Джеймсом- туда, дураков спасать. А они ничему не учатся, глядишь- через год, ту же рожу из снега выкапываешь, да откачиваешь.

Как-то метель завывала. Ночь тёмная всё в округе накрыла, пурга приближалась. Не первый раз уж такое было. Я в юрте ножик подтачивал, Джеймс, верный пёс мой у ног моих дремал, костёр пощёлкивал, а я прислушивался к песне севера.

Заслышав шаги, мог их различать по слуху,понял, что человек.
Слышал речь, заплутал видно кто в метель. Джеймс тоже навострил уши.

Поднялся я да вышел из юрты укутав лицо, чтоб не обморозило. Морзозцы дивные были, под 40.
В темноте я хорошо вижу, да и местность знаю прекрасно. Вот и различил два силуэта, которые в пурге мясили снег не зная, видимо куда податься.
Джеймс подал голос и ринулся в их сторону, Метров 50 они от юрты были.
Я схватил сани, встал на лыжи и за Джеймсом.

Быстро мы нашли их, замерзавших в снегу. Было видно, два заплутавших браконьера. С ружьями, как полагается, да и с добычей мелкой пушнины уже.

-Что, добрые люди, податься некуда, в пургу то.

Как за спасение, стали, увязшие по пояс в снегу тянуться ко мне.
Пораздумывал я уйти да бросить их, глядя на окровавленую их добычу. Презрение вытесняло жалость.
Но Джеймс первый подбежал к одному и стал зубами вытаскивать это чучело немощное.

Ладно, подумал я и пробрался ко второму.

Погрузил их кое-как на широкие сани да в юрту поволок.

Велел им там раздеться, да специальным согревающим маслом всё тело натереть. Они послушно делали это, пока я разливал им молчаливо чай.
Потом дал им пару старых шкур, чтоб не замёрзли, ноги их и руки уже посинели: Растирайте, сказал я, чай вот, потом укутать их надобно, руки ваши да ноги браконьерские, а то отрезать придётся.- усмехнулся я, играя своим охотничьем ножиком.

Двое в страхе переглянулись и давай хлебать чай, да кутать своё жалкое тело.

-Что, - резко спросил я- Смерти, чай, испугались?

Тут один из них соизволил открыть рот: Да уж батя, заблудились мы. А тут- Пурга. Мы туристы..От других отбились..

-Да уж туристы,-сказал я и кивнул в сторону их добычи. Протянул руку к их ружьям, этого вам не надобно.
С неохотой, но ружья они отдали.

-Вы пошто животину оставшуюся забиваете?- холодно спросил я. Аль трупами ваши магазины не усыпаны?

Двое переглянулись. Один пробормотал: Чокнутый...
Но я слышу хорошо.

-Для вас да.- ответил я. Для кой-кого, наоборот. На вопрос мой ответите?

-Ну охотники мы!- выпалил один.-Что тут такого? Много их, нормально это.

-Аааа, "нормально" значит. Так вот, если мне приспичит тебя по лесу погонять, да шкуру с тебя чтоб спустить- понравится?
Интересные игры у вас.- в это время я резко перезарядил ружьё, вынул свой "ножичек" и стал далее точить его.

-Да ты что, дядь?-побледнел один.

-Людоед я,- ответил я.- Встречаются здесь такие,. Мало нас осталось. Вот и поджидаем, вас, туристиков, охотничков. Пурга кончится, бегите. А я вон и пёс мой верный охотиться за вами будем. Чем не "нормально"?

-Так мы ж люди, не звери.

-Ого,- задумался я. -А какая разница? Я тоже охочусь. Мясо ваше хилое мне не надобно- птицы склюют, а может через пару веков найдут ваши трупы замёрзшие, и скажут ваши учёные, что на мамонтов охота не удалась.

-Ну, как...это, разница?- пролепетал один. Мы же люди.

-А мне то что? - Я указал на их добычу: А это был песец. Скажешь мне в чём разница- отпущу. Нет, прощайся с душой твоей тёмной, трупоед корыстный.

-Да он спятил,- шепнул один другому.

-Вовсе нет, сказал я, потряхивая своё ружьё, а Джеймс грозно зарычал.

-Лучше б мы там...в снегах..

-Пожалуйста, можете идти во свояси. Не держу.Но метель и следы ваши мерзкие и душонки заметёт. - грозно сказал я, показывая , что шутить и не собираюсь.

-Да что ты, дядь,- выдавил улыбку один, пошёл на панибратство.- Пересидим мы здесь вьюгу, если позволишь, да пойдём. Что ж ты нас вытаскивал, а теперь убить собрался.

Я покачал головой: Струсил значит, за жизнь свою никчёмную. А когда их из ловушек доставал окровавленных, о чём думал?

.Ой, попали мы на маньяка лесного.. тихо шепнул напарник первого.

-Да уж попали. А на вопрос мой ответить можете, почто животных губите да повсюду, да жрёте?

-Да ты что мира не знаешь, бать?

Тут я рассердился: Во-первых, я тебе не батя, моложе , да покрепче тебя буду. И знаю я ваш продажный мирок. По то и спрашиваю. Своё ответить можешь?

-А собака твоя тоже снег лижет?,- ехидно вякнул один.

-Ну из-за таких как ты и жрать им нечего. Не беспокойся за Джеймса моего. Не ест он мяса понял. А вот на куски разодрать может.

В это время Джаймс привстал и оскалился.

Понимаем мы друг друга и так, - объяснил я дуракам, которые, прижавшись друг к дружке, оцепенели.

-Ответишь ему, он ..сказал один пихнув в бок приятеля, хотел , видимо, добавить "странный," но передумал.

-Ну, есть надо, ты же тоже ешь?

Я кивнул: Хорошо, ну а охотитесь зачем?

-Ээээ... они не находили ответа, так как побаивались ляпнуть что-нибудь не то.

-Понятно, сказал, я. Ваши любимые деньги и тупые мозги, искажённые деформированым азартом.

-Боже,-опешил один, - ну и слова Вы знаете.

-Время много, книг много, с чего бы мне на ваших языках не говорить?

-Может вепрь какой?- пробормотал один.

-Да человек я, человек. Только за природу, матушку мою, давно слёзы горькие лью. Явился я на свет этот и несправедливость, жестокость, алчность и тупость людей меня и превратило в то, кто я есть.

-Кто ж вы, дяденька?

Я хмуро ответил: По образу и подобию, как ты, но другой. Ладно, хватит вопросы мне тут задавать.

Спать в углу вон ляжете. К утру дорогу покажу. Не трону я вас, не вы, так другие придут. И будут ходить пока всё песком да снегом и водой не покроет.

А  на утро ветер утих. Завалило правда везде.

"Гости" мои переоделись, я торбу с травами и хлебом им дал , да путь показал к следующему лагерю.
Держитесь солнца- сказал я.

А через месяц уж и забыв про них, наткнулся случайно на два трупа. В капканы попали. Помирали много дней.
Их искажённые лица я прикрыл ветками ели, похоронил их добычу и пошёл с Джеймсом вглубь, разыскивая другие капканы. Удручённый, я не хотел сегодня говорить ни с солнцем, ни с деревьями, ни с Джеймсом, ни с Богом.