Дорогая мамуля

ГЛАВА 10

Чтобы ускорить ход событий, Ева лично сопровождала Бобби и Зану в новую гостиницу. Она направила двух патрульных искать описанное Заной место, куда, по ее словам, ее завел злоумышленник, прочесав все в радиусе четырех кварталов от гостиницы «Уэст-Сайд».

Обыскивать гостиничный номер она предоставила Пибоди и «чистильщикам», а сама отправилась в морг.

По ее просьбе Моррис уже подготовил тело Труди. Ничего, отметила Ева, глядя на тело. Она по-прежнему ничего не чувствовала. Ни жалости, ни гнева.

– Что ты можешь мне сказать? – спросила Ева.

– На лице и теле следы побоев, нанесенных не менее чем за двадцать четыре и не больше чем за тридцать шесть часов до смертельных ударов по голове. К ним мы сейчас перейдем. – Моррис протянул ей пару очков-микроскопов. – Вот взгляни сюда.

Ева подошла к плите, на которой лежало тело, и наклонилась, чтобы изучить раны.

– Я вижу какие-то насечки. И еще круглые или полукруглые отпечатки.

– Орлиный глаз. А теперь давай-ка мы это дело слегка раздуем.

Моррис вывел фрагмент черепа на экран и дал увеличение.

Ева сдвинула очки на лоб.

– Ты говорил, что нашел волокна в ране на голове.

– Жду заключения лаборатории.

– Эти отпечатки. Похоже на монеты. Тканевый мешок, набитый монетами. Старомодное и надежное оружие. Вот насечки. Возможно, на ребре монет, вот круглые отпечатки. Да, похоже, это монеты. Много монет, судя по тому, какой требуется вес, чтобы проломить череп.

Ева опустила очки и изучила рану.

– Возможно, три удара. Первый – по основанию черепа. Они стоят: жертва спиной к убийце. Она падает, второй удар приходится сверху – размах больше, ускорение больше. А третий… – Отступив на шаг, Ева опять сдвинула очки вверх. – Раз. – Она сымитировала удар двумя руками с замахом справа и сверху вниз. – Два. – Она занесла руки над головой и обрушила их на воображаемую поверженную жертву. – И три. – Размахнувшись по-прежнему двумя руками, она нанесла удар слева, отступила на шаг и кивнула. – Соответствует разбросу брызг. Эти отпечатки можно получить, если оболочка была тканевой: мешок, носок, что-то в этом роде. Оборонительных ранений нет, значит, она не сопротивлялась. Убийца застал ее врасплох. Сзади – значит, она его не боится. Если у него было другое оружие – нож или электрошокер, чтобы заставить ее обернуться, – почему он им не воспользовался? И то и другое бесшумно. Первым ударом он свалил ее с ног. У нее не было времени закричать.

– Просто и примитивно. – Моррис снял с себя очки. – Давай вернемся к нашей предыдущей программе.

Пальцами, обработанными изолирующим составом, он набрал какую-то команду на своем диагностическом компьютере. В этот день его длинные темные волосы были заплетены в косу, а коса свернута на затылке. На нем был костюм строгого темно-синего цвета в тоненькую бордовую полоску.

– Вот удар по лицу. Увеличим его слегка.

– Сходный рисунок. Насечки. То же орудие.

– То же самое на туловище, на животе, на ляжках, на левом бедре. Но тут меня кое-что заинтересовало. Приглядись повнимательнее к синяку на лице.

– Я бы сказала – нападающий стоял совсем рядом. – Ева озадаченно умолкла. – Судя по положению синяка, по углу нанесения удара, это похоже на апперкот.

Она повернулась к Моррису и замахнулась снизу вверх, целя ему в лицо. Ее кулак замер в сантиметре от его лица, но он моргнул и невольно дернул головой.

– А вот этого не надо. Давай лучше воспользуемся программой.

Ева не удержалась от улыбки.

– Я бы тебя не стукнула.

– И тем не менее. – Моррис вернулся к экрану и встал так, чтобы экран разделял их. Он вывел на экран моделирующую программу, и Ева увидела две фигуры. – Вот теперь ты видишь, под каким углом должен был двигаться нападающий, чтобы нанести имеющиеся повреждения След на лице указывает на удар левой рукой, апперкот, как ты сказала. Угол очень неудобный.

Ева, хмурясь, следила за фигурами на экране.

– Никто так не бьет. Если это левша на нее нападает, он размахнулся бы вот так, попал бы ей вот сюда. – Она провела пальцами по своей щеке. – Если бы он размахнулся сверху, должен был попасть ниже. А может, он правша, и… нет. – Ева отвернулась от экрана и опять подошла к телу. – Будь это кулак, я еще допускаю, можно нанести такой удар. Но кистенем… им же надо размахнуться! Даже с близкого расстояния нужен замах, нужна инерция. – Ее брови сдвинулись, глаза прищурились. Потом она перевела взгляд на Морриса. – Ради всего святого! Она сделала это сама?

– Я эту возможность прокачал: вероятность от девяноста до ста процентов. Вот смотри. – Моррис вызвал на экран следующую программу. – Одна фигура, двуручный замах, вес на правую руку, перекрестный, от плеча по лицу.

– Ненормальная баба, – пробормотала Ева себе под нос.

– И расчетливая притом. Угол нанесения других повреждений – за исключением смертельных на голове – показывает, что все они могли быть нанесены самой пострадавшей. С учетом того, что удар по лицу – это самострел, вероятность – девяносто девять и восемь десятых процента.Еве пришлось отбросить все свои прежние теории и приспособиться к идее самостоятельного нанесения ударов.

– Никаких оборонительных ранений, никаких следов того, что она боролась или была связана. – Голова у Евы все еще кружилась, но она вновь решительно надвинула очки и принялась изучать каждый дюйм тела. – Синяки на коленях, на локтях?

– Соответствуют падению. Время соответствует нанесению смертельных ранений на голове.

– Ладно, ладно. Если кто-то вешает тебе такой фингал, а потом подходит ближе и еще пару раз врезает по разным местам, ты бежишь или падаешь, закрываешься руками от ударов. У нее нет синяков даже на предплечьях. А почему? Потому что она сама себя бьет. Под ногтями ничего нет?

– Ну, раз уж ты об этом упомянула… – Моррис улыбнулся. – Пара волокон под ногтями указательного и безымянного пальцев правой руки, указательного пальца левой руки.

– Бьюсь об заклад, они идентичны тем, что найдены в ее голове. – Ева стиснула правую руку в кулак. – Вцепляется в ткань, набирается мужества. Бьет. Сумашедшая баба.

– Даллас, ты говоришь, ты ее знала. Какого черта она это сделала?

Ева отложила очки. Теперь гнев буквально душил ее. Нет, все-таки она способна испытывать сильные чувства, но это была не жалость, не сострадание. Гнев и ярость.

– Чтобы обвинить в этом кое-кого другого. Может, меня, может, Рорка. Может, хотела обратиться с этим в прессу, – сказала Ева и начала нервно расхаживать взад-вперед. – Нет-нет, миллионов с этого не сорвешь. Привлечь к себе внимание – да, безусловно. Может, и деньжат срубить, но не сорвать банк. Шантаж! Она решила наехать на нас. Платите, а не то я выйду к широкой публике и покажу людям, что вы со мной сделали. Но она сама попала в собственный капкан. Не знаю, кто работал с ней в паре, но, очевидно, этот кто-то решил, что она ему больше не нужна. А может, она пожадничала, попыталась оставить сообщника без доли.

– Это ж надо иметь наглость, чтобы шантажировать такого копа, как ты, или такого человека, как Рорк. – Моррис обернулся и взглянул на тело. – И какой же надо быть извращенкой, чтобы проделать над собой такое ради денег?!

– Она свое получила, не так ли? – тихо возразила Ева. – Получила свое сполна.

Пибоди сделала крюк. Конечно, Даллас поджарит ее, если узнает, но она собиралась обернуться быстро. К тому же «чистильщики» так ничего и не нашли в опустевшем гостиничном номере Бобби и Заны.

Она даже не была уверена, что найдет Макнаба на рабочем месте. Он вполне мог оказаться где-нибудь на оперативном задании, откуда ей было знать? Раз уж он утром ушел и даже записки ей не оставил.

От мужчин одни заморочки, решила Пибоди. Она даже не понимала, зачем решила обзавестись одним из них. И зачем он ей сдался? Ей и одной неплохо жилось. Можно подумать, она всю жизнь мечтала о таком, как Йен Макнаб! Можно подумать, она его с фонарем искала!

Да кому он нужен?

И вот теперь они решили жить вместе, сняли квартиру, купили в складчину новую кровать – шикарную, с гелевым наполнителем. Значит, это их общая кровать, а не только ее кровать, не так ли? И почему ей это только теперь пришло в голову?

Ладно, не будет она сейчас об этом думать. Но все равно это не отменяет того факта, что он – полная задница.

И ведь это он ушел, не попрощавшись, значит, ему и положено делать первый шаг к примирению. Пибоди задумалась и чуть было не соскочила с эскалатора. Но коробочка – подарок Даллас – буквально прожигала ей дыру в кармане, а мысль о том, что, возможно, она сама отчасти виновата, прожигала дыру у нее в сердце. Или это живот болит? Возможно, это просто несварение. Не надо было перехватывать сосиску на углу.

Пибоди вошла в электронный отдел, воинствующе выпятив подбородок. Вот он, сидит как миленький в своей клетушке. Да и как было его не заметить, если даже в электронном отделе, где детективы одевались во все цвета радуги, его зеленые штаны и желтая рубаха выедали глаза своей ядовитостью?

Пибоди приблизилась маршевым шагом к Макнабу и дважды решительно ткнула его пальцем в плечо.

– Надо поговорить.

Он окинул ее холодным взглядом зеленых глаз и отвернулся.

– Занят.

Пибоди вспыхнула от унижения. Ей казалось, что она вот-вот услышит шипение собственной кожи.

– Пять минут, – бросила она сквозь зубы. – С глазу на глаз.

Макнаб оттолкнулся от рабочего стола в кресле на колесиках, повернулся так стремительно, что длинные светлые волосы, стянутые в хвост, мотнулись из стороны в сторону. Он дернул плечом, давая ей понять, что она должна следовать за ним, и зашагал в своих сверкающих желтых сапогах.

Щеки Пибоди мучительно горели, пока она пробиралась среди бесконечных щелчков и гудочков по лабиринту ОЭС. Никто ее не окликнул, никто не помахал, и она поняла, что Макнаб не стал держать их размолвку в секрете.

Ну и ладно. Она тоже рассказала Даллас. Ну и что?

Он открыл дверь в небольшую комнату, где детективы могли передохнуть. Два спеца уже были здесь и азартно спорили на крутом жаргоне, непонятном для непосвященных. Макнаб просто указал им большим пальцем на дверь.

– Надо пять.

Детективы перенесли свой спор и пару жестянок с шипучкой за дверь. Один из них на ходу бросил на Пибоди взгляд, полный понимания и сочувствия. Пибоди ничуть не удивилась тому, что этот детектив оказался женщиной.

Макнаб купил себе в автомате лимонной шипучки. Небось, под цвет своего костюмчика, язвительно подумала Пибоди. Ей пришлось самой закрывать дверь, потому что Макнаб прислонился к короткому прилавку.

– Давай по-быстрому, у меня дел полно.

– Не беспокойся, я тебя надолго не задержу. Не ты один такой занятой, у меня тоже дел полно. Если бы ты этим утром не удрал из квартиры тайком, мы могли бы кое-что обсудить еще до смены.

– Я не удирал тайком. – Макнаб смерил ее оценивающим взглядом. – Я не виноват, что ты спишь, как бревно. И потом, я был не в настроении биться головой об твое упрямство с утра пораньше.

– Мое упрямство? – Голос Пибоди перешел в визг, которого она сама бы устыдилась, если бы заметила. – Это ты сказал, что я эгоистка. Это ты сказал, что мне на все плевать.

– Я знаю, что я сказал. И если ты просто решила мне напомнить…

Пибоди приняла бойцовскую стойку. Это был тот редкий случай, когда она порадовалась, что превосходит его по весу.

– Вот только попробуй хоть шаг сделать отсюда, пока я не сказала все, что хочу, и я расплющу твою тощую задницу.

Теперь его глаза сверкнули гневом.

– Ладно, валяй, говори, что тебе надо, интересно будет послушать. Всю прошлую неделю ты вообще не хотела со мной разговаривать, а теперь вдруг приперло?

– Что ты такое несешь?– Вечно у тебя какие-то дела. – Он с размаху опустил банку на прилавок, и лимонная шипучка брызнула в стороны. – Вечно тебе некогда. Всякий раз, как я пытаюсь с тобой поговорить, только и слышу в ответ: «Мы этим потом займемся». Если уж собираешься меня бросить, могла бы иметь совесть сделать это после праздников. Не такая это большая жертва.

– Что? Что? Бросить тебя? Ты что, совсем одурел?

– Ты меня избегаешь. Приходишь поздно, уходишь рано. И так каждый день.

– Я покупаю рождественские подарки, кретин! – закричала Пибоди, всплеснув руками. – Я ходила в спортзал. И я поднималась к Мэвис и Леонардо, потому что… Не могу сказать, это секрет. И если я тебя избегала, так только потому, что ты ни о чем не хочешь говорить, кроме поездки в Шотландию.

– У нас осталась всего пара дней до…

– Знаю, знаю. – Пибоди демонстративно зажала руками уши.

– У меня есть наводка на один левый заработок, это поможет заплатить за билеты. Я только хочу… Ты не собиралась меня бросить?

– Нет, хотя и следовало бы. Мне бы следовало треснуть тебе по кумполу и избавиться от всех этих заморочек разом. – Пибоди со вздохом опустила руки. – Может, я тебя избегала, потому что не хотела говорить о поездке в Шотландию.

– Ты всегда говорила, что хочешь когда-нибудь съездить.

– Знаю, что я говорила, но я думала, что это будет очень не скоро. Если вообще будет. А теперь ты припер меня к стенке, и я нервничаю. Нет, не нервничаю. Я в ужасе.

– Чего ты боишься?

– Боюсь встречи с твоими родственниками, со всеми сразу. Ты что, не понимаешь? Ведь это же меня ты собираешься привезти домой на Рождество!

– Черт побери, Пибоди, а кого, по-твоему, я должен везти домой на Рождество?

– Меня. Но когда привозишь кого-то домой на Рождество, это не шутка. Это очень серьезно. Они все будут смотреть на меня и задавать вопросы, а я никак не могу избавиться or проклятых пяти фунтов, потому что когда я нервничаю, то ем за троих. Вот я и решила: если бы мы могли просто остаться дома, мне не пришлось бы нервничать, пока… Ну, в общем, не пришлось бы.

Макнаб долго молчал, глядя на нее с тем ошеломленным выражением, с каким мужчины глядят на женщин с незапамятных времен.

– Ты же приглашала меня к себе домой на День благодарения.

– Это совсем другое дело. Да, совсем другое! – повторила Пибоди, не давая ему возразить. – Ты уже был знаком с моими родителями, и потом, мы же квакеры, мы готовы любого принять и накормить в День благодарения. Я чувствую себя толстой и неповоротливой. Они меня возненавидят.

– Ди! – Он называл ее Ди в минуты особой нежности или когда ему хотелось ее придушить. В эту минуту им, казалось, владели оба чувства сразу. – Это, конечно, очень серьезно – пригласить девушку домой на Рождество. Ты – первая, кого я приглашаю.

– О боже! Это еще хуже. Или лучше. Не знаю, что из двух. – Пибоди сглотнула и прижала руки к груди. – Мне плохо.

– Они не будут тебя ненавидеть. Они тебя полюбят, потому что я тебя люблю. Я люблю тебя, Пибоди. – Макнаб одарил ее той самой улыбкой, которая всегда заставляла ее вспоминать маленьких щенят. – Прошу тебя, поедем ко мне домой. Я так долго ждал случая тобой похвастаться.

– О боже! О, черт!

Сентиментальные слезы затуманили ей глаза. Она бросилась ему на шею. Он обхватил руками ее ягодицы.

– Пойду запру дверь, – пробормотал он и, не удержавшись, радостно укусил ее за ухо.

– Все догадаются, чем мы тут занимаемся.

– Обожаю быть объектом зависти. М-м-м… как мне тебя не хватало! Позволь мне только…

– Погоди! – Пибоди оттолкнула его и сунула руку в карман. – Я совсем забыла. Боже, это подарок от Даллас и Рорка.

– Я предпочитаю получить подарок от тебя. Прямо сейчас.

– Нет, ты смотри. Ты должен это увидеть. Они дарят нам поездку! – затараторила Пибоди, открывая коробочку и показывая ему электронный ключ. – Частный самолет и машина. Весь набор.

Его руки упали, освободив ее зад, и она поняла, что он потрясен не меньше, чем была этим утром она сама.

– Обалдеть!

– Все, что нам остается, это вещи упаковать, – добавила Пибоди дрожащим голосом. – Тебе не надо искать побочный заработок, разве что ты сам захочешь. Прости, что я так психанула. Я тоже тебя люблю.

Она обвила его шею руками и поцеловала в губы. А потом немного отодвинулась и подмигнула.

– Я запру дверь.

Ева вошла к себе в кабинет, чтобы скоординировать свой новый ход. Через несколько минут следом за ней ворвалась Пибоди.

– Получила предварительный отчет «чистильщиков» по номеру, где жили Ломбарды. По нулям, – торопливо доложила она. – Патрульные нашли бар – один квартал к востоку, два квартала к югу от гостиницы. Дверь была не заперта. Сумка Заны лежала на полу. Я послала туда бригаду.

– А ты даром времени не теряешь, – заметила Ева. – И как ты ухитрилась втиснуть среди стольких дел еще и секс?

– Секс? Понятия не имею, о чем вы говорите. Держу пари, вам нужен кофе. – Пибоди бросилась к автомату, но на полпути оглянулась. – Откуда вы знаете, что у меня был секс? У вас что, есть секс-радар?

– У тебя рубашка застегнута не на те пуговицы, а на шее свежий засос.

– Черт! – Пибоди шлепнула себя ладонью по шее, словно убивая комара. – Что, очень заметно? И почему у вас тут нет зеркала?

– Почему? Давай подумаем. Может быть, потому, что это рабочий кабинет? На тебя смотреть стыдно. Иди приведи себя в порядок, пока майор… – Тут запищал ее внутренний телефон. – Слишком поздно. Отойди назад. Сдай назад, говорю, а не то попадешь на экран. Черт.

Пибоди виновато повесила голову и отступила в угол, но на губах у нее играла довольная улыбка.

– Мы помирились.

– Заткнись. Даллас.

– Майор Уитни требует вас к себе в кабинет. Немедленно.

– Иду. – Ева отключила связь. – Давай главное и поживее.

– Я сама пойду. Мне нужно только…

– Изложите суть, детектив. Потом напишете отчет.

– Есть. «Чистильщики» не нашли в номере, освобожденном Бобби и Заной Ломбард, ничего такого, что могло бы связать их с расследуемым убийством. Сумка Заны Ломбард была обнаружена патрульными в баре под названием «Пещера» на Девятой авеню между 39-й и 40-й улицами. Патрульные офицеры вошли в помещение, когда заметили, что сигнализация не работает, а замок отключен. Офицеры опечатали здание, команда «чистильщиков» оперативно направлена на место.

– Имя владельца бара, имя владельца здания.

– Я хотела собрать эту информацию позже, после того, как введу вас в курс дела.

– Приступай немедленно. Пробей имена. Мне нужны эти данные и твой письменный отчет через тридцать минут.

Инерция раздражения пронесла Еву из кабинета через «загон» и в лифт, где в виде исключения ей не пришлось пускать в ход локти, чтобы отвоевать себе немного личного пространства. Она решила, что это положительный момент. Могла бы какому-нибудь кретину и ребра переломать под горячую руку.А потом она решила прикрутить фитиль, отключить эмоции. Она продемонстрирует Уитни контроль над собой и профессионализм. Она использует эти козыри и все остальное, что ей может потребоваться, чтобы оставить дело за собой.

Он ждал, сидя в кресле за столом. Его широкое темное лицо – в точности как и ее собственное – не выдавало, что творилось у него в голове. Его черные волосы были щедро припорошены сединой. Морщины избороздили его лицо, особенно заметны они были вокруг глаз и в уголках рта. Ева была уверена, что не только время поработало над ним своим резцом, но и бремя командования.

– Лейтенант, вы сами назначили себя ведущим следователем по делу об убийстве. Следствие идет уже второй день, а я до сих пор не имею от вас никакой информации.

– Сэр, дело попало в мои руки вчера утром. Воскресным утром, сэр, мы с вами оба были не на службе.

Он подтвердил это легким кивком.

– И, тем не менее, вы приняли на себя обязанности, находясь не на службе, задействовали персонал и оборудование департамента, но не соблаговолили проинформировать своего начальника.

Нечего ходить вокруг да около, решила Ева.

– Да, сэр, я приступила к расследованию. Я полагала, что мои действия оправданы обстоятельствами. И я готова рапортовать об этих обстоятельствах и своих действиях сию же минуту.

Он вскинул руку.

– Это из категории «Лучше поздно, чем никогда»?

– Нет, сэр, из категории «Необходимо немедленно оцепить место и собрать улики». Со всем уважением, майор.

– Вы, кажется, были знакомы с убитой?

– Да, сэр. Я не встречалась с ней и не вступала в контакт последние двадцать лет. Впервые увидела ее после этого перерыва за два дня до ее смерти, когда она пришла ко мне на службу.

– Вы вступаете на зыбкую почву, Даллас.

– Я так не думаю, сэр. Я знала убитую очень недолго, когда была ребенком. Следовательно…

– Вы несколько месяцев состояли под ее опекой, когда были ребенком, – уточнил он.

«К черту», – сказала себе Ева.

– Термин «опека» здесь не подходит, так как никакой опеки не было. Я прошла бы мимо нее на улице и не узнала бы. Никаких дальнейших контактов после ее визита в четверг между нами не предполагалось, если бы она не пошла к моему мужу на следующий день и не попыталась выжать из него два миллиона.

Уитни поднял брови.

– И это, по-вашему, не зыбкая почва?

– Он указал ей на дверь. У капитана Финн имеются записи с дисков наблюдения из здания «Рорк Индастриз». Рорк сам попросил его забрать эти записи, чтобы облегчить расследование. Она вышла в том же виде, в каком вошла.

– Сядьте, Даллас.

– Сэр, мне легче говорить стоя. Я отправилась к ней в гостиницу в воскресенье утром. Я считала необходимым поговорить с ней, дать ей понять, что не позволю себя шантажировать и вымогать деньги у Рорка. Что ни одного из нас не испугала ее угроза обратиться в прессу или к властям с копиями имеющихся у нее, по ее словам, моих секретных файлов. И в этот момент…

– А у нее были копии?

– Это вполне вероятно. Ничего не было найдено на месте убийства, хотя был обнаружен футляр для дисков. Велика вероятность того, что диски забрал убийца.

– Со мной говорила доктор Мира. В отличие от вас, она пришла ко мне этим утром.

– Да, сэр.

– Она полагает, что вы способны справиться с этим расследованием, и более того, что оно пойдет вам на пользу. – Майор передвинулся в кресле, и оно жалобно заскрипело. – Я также только что переговорил со старшим патологоанатомом, так что нельзя сказать, что я совсем не в курсе дела. Прежде чем вы представите свой отчет, я хочу знать, почему вы не обратились ко мне. Я жду прямого ответа, Даллас.

– Я полагала, что оказалась в наиболее благоприятном положении, чтобы продолжить расследование. Моя объективность в данном деле вряд ли будет поставлена под сомнение.

Уитни долго молчал.

– Вы могли бы прийти ко мне. А теперь докладывайте.

Ему удалось вывести ее из равновесия. Ей пришлось напрячься, чтобы четко и ясно, не спотыкаясь, изложить все факты: от первых контактов с убитой до сведений, только что сообщенных ей Пибоди.

– Она сама нанесла себе побои, чтобы обосновать свой шантаж. Таково ваше мнение, лейтенант?

– Да, сэр. С учетом того, что обнаружил патологоанатом, и также других улик.

– Ее партнер или сообщник убивает ее, похищает невестку и через нее продолжает требовать денег, используя угрозу опубликования ваших секретных файлов.

– Вряд ли убийце известно, что Рорк и я проводили вечер в компании шефа полиции и в вашей компании, сэр, в момент совершения убийства. Вероятно, частью его плана сейчас является попытка представить одного или обоих из нас замешанными в убийстве.

– Это была отличная вечеринка, – улыбнулся Уитни. – Номерной счет отслеживается?

– Этим занялся капитан Фини. С вашего позволения, я хотела бы, чтобы Рорк оказал содействие в этой области.

– Я удивлен, что он до сих пор этим не занялся.

– Я еще не посвятила его во все детали. У меня выдалось хлопотливое утро, сэр.

– А дальше будет еще хуже. Было бы ошибкой скрывать вашу связь с убитой. Она все равно выплывет наружу. Будет лучше, если вы сами вытащите ее на свет. Используйте Надин.

Ева вспомнила о своей знакомой с телевидения. Она надеялась оттянуть неизбежное еще на какое-то время, но шеф был прав: лучше покончить с этим поскорее. Черт с ними, пусть пошумят.

– Я свяжусь с ней немедленно.

– И с нашим представителем по связям с общественностью. Держите меня в курсе.

– Слушаюсь.

– Свободны.

Ева направилась к двери, остановилась и повернулась кругом.

– Майор Уитни, я прошу прощения за то, что держала вас в неведении. Это больше не повторится.

– Нет, не повторится.

Ева вышла, так и не зная, что получила: поощрительное похлопывание по плечу или головомойку. Вероятно, и то и другое, решила она, направляясь в убойный отдел.

Пибоди вскочила из-за стола, как только Ева вошла в «загон», и потопала за ней в кабинет.

– У меня есть требуемые вами данные, лейтенант, и мой рапорт.

– Хорошо. У меня нет кофе.

– Это упущение с моей стороны будет исправлено незамедлительно.

– Если уж собираешься лизать мне башмаки, Пибоди, делай это не столь явно.

– Я слишком далеко высунула язык? Я заслужила трепки. Не говорю, что дело того не стоило, но я это заслужила. Мы с Макнабом объяснились и все уладили. Он думал, что я собираюсь его бросить. Полный идиот!Это было сказано – нет, почти пропето! – с такой нежностью, что Ева зажала уши ладонями.

– Если не хочешь новой порки, избавь меня от деталей.

– Прошу прощения. Кофе, мэм, в точности как вам нравится. Хотите, принесу вам чего-нибудь из автомата? Я угощаю.

Ева опасливо покосилась на Пибоди.

– Сколько же раз вы двое перепихнулись? Нет-нет, я не хочу знать. Ладно, принеси мне что-нибудь, а потом созвонись с Надин. Передай ей, что нам надо встретиться.

– Уже работаю.

Когда Пибоди выскользнула за дверь, Ева попыталась дозвониться Рорку по личному номеру. Она с досадой провела рукой по волосам, когда связь переключилась на голосовую почту.

– Извини, что ломаю тебе расписание. Появились осложнения. Перезвони, как только сможешь.

Ей до скрежета зубовного не хотелось общаться с представителем полицейского управления по связям с общественностью, но она ему позвонила, а исполнив этот тягостный долг, вставила в компьютер диск Пибоди и начала просмотр. В это время ее напарница вернулась.

– Взяла батончик «Вперед с тянучкой», заморить червячка. Надин согласна на встречу. Она говорит, что у нее тоже накопились к вам вопросы. Предложила встретиться за ленчем.

– За ленчем? Почему бы ей просто не прийти сюда?

– У нее есть что-то горяченькое, Даллас. Она хочет встретиться в «Сказочных ароматах» в полдень.

– Где-где?

– О, это шикарное местечко. Не представляю, за какие нитки она тянет, но чтобы там зарезервировать столик, это должны быть корабельные канаты. Адрес у меня есть. Меня она тоже пригласила, так что…

– Ну да, конечно. Почему бы и нет, черт возьми? Всю жизнь мечтала устроить миленький девичник.