М7. Постскриптум

Дорогие друзья!
Вот и окончен седьмой сезон нашей Мастерской, и остаётся только ещё раз удивиться, как летит время, а заодно и порадоваться нашим новым удачам и достижениям. А они были, с чем я вас всех и поздравляю от души!
В целом, мне кажется, у нас с вами выстроились ровные, доброжелательные и доверительные отношения, что создаёт надёжную почву для создания качественной рабочей атмосферы.

Но иногда всё же случаются какие-то казусы, которые омрачают общий эмоциональный настрой. Например, я не принимаю в мастерскую стихи с обсценной лексикой, поскольку сама не использую в стихах скабрёзности и вульгаризмы, отношусь к этому сдержанно и считаю, что любой автор может прекрасно обойтись без мата и грязных слов, элегантно заменяя их эвфемизмами, взятыми из диалектной лексики и прочих лексических пластов нашего богатейшего языка. Оговорюсь: я не ханжа и в принципе допускаю использование бранных, нецензурных и иных динамичных словечек, однако это должно быть уместно, вкусно, точно, остроумно, художественно обоснованно и – главное! – ни в коем случае не являться самоцелью. То же самое относится и к эротическим переживаниям героев, подробным описаниям взаимодействия сексуальных партнёров… Когда я чувствую, что автор именно упивается возможностью скабрёзничать, буквально ищет любой предлог для употребления брани или пошлости, для меня это показатель авторской беспомощности и даже психологических проблем автора, застрявшего в подростковом возрасте – раз его нервишки всё ещё щекочет возможность посквернословить вслух. Убеждена: ни для создания образа, ни для формирования более выпуклой картинки грубое или слишком откровенное слово не является спасительным решением. Его использование чаще всего означает только, что автор испытывает лексический голод и ограничен в выборе художественных средств.

Второй негативный момент: недовольство отдельных авторов моей работой. Вот приносит человек своё стихотворение, просит меня дать оценку, выразить своё мнение. Стихотворение слабое технически, маловыразительное художественно, невнятно по смыслу. Я делаю пошаговый разбор с подробными разъяснениями, где и как можно улучшить текст, даю варианты для размышления. Автор приходит в ярость и начинает осыпать меня обвинениями в некомпетентности, непонимании своих задач и прочая. Мол, я не просила редактировать, мне нужно было только Ваше мнение. Здесь мне хочется вспомнить один эпизод, который в какой-то степени пересекается с этим инцидентом. Когда-то, ещё в 90-е годы, была у нас в Воркуте такая графоманистая пенсионерка Нина Ивановна Кругленкова. Женщина прежде работала снабженцем в строительной организации и очень неплохо разбиралась в вопросах купли-продажи, а также продюсирования и продвижения любой продукции, в том числе и собственных стихов. Надо сказать, что стихи она писала из рук вон плохо, понятия никакого не имела об орфографии и стихосложении, однако зверски хотела прославиться. Пыталась она проникнуть и к нам в литобъединение, которым я тогда руководила, задабривала меня подарками к праздникам, но я не приняла её в наш круг – слишком низкий уровень стихов она представляла на наш суд. Оскорблённая Кругленкова отправилась в администрацию города и на голубом глазу попросила денег для издания коллективного сборника поэтов Воркуты. Денег ей дали (говорят, под её натиском не выдерживал ни один потенциальный спонсор!), и на всю сумму она немедленно издала собственную книжку стихов. В общем, конфликт интересов налицо, и мы все, разумеется, о ней даже слышать не могли. Более того: Кругленкова развернула настоящий бизнес по продаже своего сборничка, заняв местечко в городском торговом центре. Там, сидя в уголке на стульчике, она зазывала покупателей: «Подходи, бери, не стесняйся! Стихи о Воркуте! Автор поставит вам автограф собственноручно!» Это срабатывало, бездарную и безграмотную книжонку потихоньку раскупали. На вырученные деньги предприимчивая бабуля издала второй сборник своих стихов, качеством ещё ужаснее первого, и вновь занялась его распространением. Причём окучивала она не только простых и ни в чём не повинных граждан, но и, конечно, верхушку администрации города. А чтобы достичь стопроцентного результата, она придумала такой маркетинговый ход: всем городским руководителям посвящала стихи. После этого им было очень непросто открутиться и не принять в дар графоманский сборник, что впоследствии вроде как обязывало их помогать дарительнице. Есть у неё и поэма о депутате горсовета, и стихи о солитёре, выпавшем из «попки братишки», и откровения про 22 аборта… Ну чем не народный поэт! Причём все её стихи были ужасающе примитивны, вторичны и напичканы ошибками, но её это ничуть не смущало. Например, такой шедевр (с сохранением авторской пунктуации и орфографии):

– Зови Павлуша повитуху
Живот раздуло, мне невмочь,
Он приложился к её брюху.
– На волю рвётся наш сынок…

Или – вот такой (про депутата):

Талант непревзойденный
Организатора,
Назначили Андрея
Начальником ДУ-2
...
Все выше и все выше,
Берут в УЦРЖ.
Андрей стал Зам.директора
На высшем вираже.

Ну, в общем, адекватным людям уровень понятен. И вот в разгар всего этого скандала Кругленкова предприняла попытку взять штурмом Воркутинское телевидение. А там главным редактором на радио работал замечательный воркутинский поэт Андрей Шабанов, злоязыкий и ироничный донельзя. Решив, что Шабанов ей поможет осуществить этот амбициозный план, она бросила задаривать меня и переключилась на Андрея. На вахте в воркутинском отделении ГТРК «Коми гор» начали появляться коробки дорогих конфет, коньяк, а затем и подписанная лично Шабанову книга примерно вот с таким помпезным текстом: «Достопочтимый Андрей Шабанов! Вручаю эту поэтическую книгу от поэта поэту и верю в нашу бесконечную творческую дружбу». Затем, надушенная и подкрашенная, Нина Ивановна заявилась на телерадио лично. Она прошла в крыло, где располагалось телевидение, там молодые редакторы сразу смекнули, что к чему, и в ответ на её заявление, что она пришла снять о себе передачу, отправили её прямиком к Шабанову. Кругленкова предстала пред очи Андрея и, прихорашиваясь, кокетливо спросила: «Как мне лучше сесть?» – «Садитесь как угодно, – невозмутимо ответил тот, – это радио. Вас видно не будет».

Далее Андрей Шабанов снял совершенно гениальную передачу о графомании, в которой сама Нина Кругленкова подставлялась по полной, отвечая на его с виду невинные вопросы о приливах вдохновения и авторском творческом пути. Помню, ушлая бабуля так описывала своё «становление как поэта» (а говорила она басом и сильно окая): «Ну, эт самое… Значит, мой начальник, когда я из снабженцев вышла на пенсию, мне и сказал. Ты, говорит, Нина, стишки хорошо пишешь, вот и займись теперь этим, чтоб на пенсии не скучать. Ну, я, значит, и стала писать…» Поскольку запись велась не в прямом эфире, то Шабанов уже после дополнил каждое высказывание назойливой визави своими комментариями такого свойства: что такое графомания, история графомании в России, как эта болезнь развивается у людей и что вообще с этим делать. Когда Кругленкова услышала передачу, она была так взбешена, что жаловалась на Шабанова во все инстанции, прибегая к следующим аргументам: «Я не знала, что Шабанов подло заманит меня сниматься в передаче про графоманов! Я пришла к нему сняться в передаче про поэтов. Если бы я знала, что это передача про графоманов, никогда бы не согласилась!» Вдоволь повеселившиеся руководители города жалобам ходу не дали.
Вот когда мы оторвались по полной – хохотали всем литобъединением до колик… А Кругленкова принесла на вахту телевидения ещё одну свою книгу с новой надписью: «Подлому Шабанову! Сколько буду жить, столько буду проклинать твоё мерзкое имя!» Шабанов сначала отсмеялся, а потом аккуратненько вырезал это посвящение и подклеил его рядом с первым, где он ещё «достопочтимый»…

Так что если действительность грубо не соответствует нашим ожиданиям, здесь могут быть только два варианта: либо вы пришли не по адресу, либо ещё не готовы к серьёзному разговору о своих стихах. Потому что правила, не противоречащие общим нормам и законам площадки, здесь всё-таки устанавливаю я. А правила мои просты: я работаю с вашими стихами так, как работаю над своими собственными строчками. Я делюсь с вами своими производственными секретами, личными наработками, своей творческой кухней. И, конечно, коль мои методы вам не подходят, просто не стоит отнимать моё время и нервы, а лучше найти того, кого вы считаете более экспертным в вопросах стихосложения. Благо, выбор имеется.
А ещё, уж простите, я не трачу своё время на тех авторов, которые в силу собственной невоспитанности и склочности оказались в моём чёрном списке. Тут уж, как говорится, вот Бог, а вот порог…

И в конце позволю себе – уже вполне себе традиционно – новые стихи о творчестве и предназначении поэта:

НАПУТСТВИЕ ПОЭТУ

Поэт напишет: амба! – жизнь порочна,
Всё сплошь абсурд, нелепость и напряг.
А человек подумает: и точно!
И вдруг решит, что жизнь – кромешный мрак,
Что трепыхаться ни к чему напрасно
И что игра давно не стоит свеч...
Глядишь – и чьё-то солнце вновь погасло,
Не удалось огонь души сберечь...
Выходит, что поэт за то в ответе,
Какого цвета жизни полоса –
И потому, каким бы ни был ветер,
Наполни лишь надеждой паруса.
И как бы ни мотало, ни штормило,
Тебе, поэт, должно быть по плечу
Преодолеть судьбы своей горнило.
Пройди сквозь тьму. И засвети свечу.

ПОЭТЫ

Художник с кистью дружбу водит,
Простор – стихия моряка...
А для поэтов жизнь уходит,
Когда кончается строка.

Господь берёт с них дань за Слово,
А не за графоманский жмых.
Они останутся без крова,
Без пищи – но не бросят стих.

Им только вдохновенье – счастье,
Иной судьбы над ними нет.
Кто на довольствии у власти,
Тот лишь чинуша – не поэт.

Они, как тени, рядом с нами –
Все настежь будто на духу, –
Прикрученные кандалами,
Приговорённые к стиху.

ПОРТАЛЫ ТВОРЧЕСТВА

Настоящий поэт – он всегда и боец, и задира,
И за честь встать горою готов, и свинец огрести…
И плывёт в эмпиреях иных вместе с музой квартира,
И сквозняк из порталов пронзает до самой кости.

И все беды земные, записанные на скрижалях
Предначертанных свыше эпох и грядущих времён,
Он как будто бы видит – и сердцем читает! – в деталях,
Безотчётных предчувствий томим запредельным огнём.

А ещё нельзя забывать, что когда мы приносим свои стихи – на конкурс, в мастерскую, в литературный журнал, – мы должны быть готовыми к тому, что их будут оценивать, разбирать и вовсе не всегда хвалить. Поэтому всякий пишущий должен отдавать себе отчёт, какую ответственность взваливает на свои плечи – ведь сколько людей, столько и мнений, и можно иногда получить самую неожиданную реакцию на свои строки. И одно дело поделиться наболевшим с бумагой – и совсем другое отпустить стихи в свободное плавание, далеко от «родительского» надзора и защиты. Так что ответственны пишущие втройне: за слово, перед словом и перед читателем.
Но не нужно отчаиваться, а лучше просто помнить, что любая критика способна принести пользу – даже самая злая и несправедливая. Потому что в этом случае автор может пойти от обратного и, увидев несоответствие, обрести ещё большую уверенность в своей правоте. Ибо, как известно, всё, что нас не убивает, делает нас сильнее.
Поэтому желаю вам уверенности, вдохновения, неистового стремления работать над словом и обретения настоящих крыльев, без которых никакое творчество в принципе невозможно!
А если кто-то захочет перечислить мне немного баллов, буду очень благодарна.

Ваша Валерия Салтанова.