Летнее, кукушкино остинато

  Переход весны в лето – самый краткий среди сезонных сломов. Сухие кашли кукушки в солнечных и ветреных лесах…  И вдруг дождь. И дожди… И гроза первая. И сочный кукушкин орган заполняет всё лесное пространство. Не пение соловья – он музыкальный вектор проснувшегося летнего мира. Он – сердце и ось его. Вся музыка рождающегося мира натянута на тугую тетиву пения кукушки. Оно – лейтмотив, вокруг которого теснится и «злодействует» весь оркестр птичьего мира.
 
  Как мне всегда чертовски жаль нескольких последних дней весны, когда по болезни или собственному недомыслию я выпадаю из них. Иногда – едва ли не отчаяние овладевает от пустого прощелка времени, от нерадивости собственной: да повторятся ли ещё в жизни ни с чем несравнимые считанные деньки зелёных берёзовых облаков, шмелиных царств над кустами смородины, изумрудных лужаек перед домами, всепроникающего аромата черёмухи и какой-то тонкой поэтической неоформленности всего живого вокруг! Никогда импрессионизм природы не проступает с такой очевидностью, как в финальных аккордах весны. И каждый год хочется проследить глазами и сердцем стремительный полёт майских дней в лето. А проскользил мимо – мучаешься, виноватишься. Едешь срочно в бор, к реке, в поля собирать отрепки почти исчезнувшего.

  28 мая ещё только, а диву даёшься! Весь черничник в крохотных китайских фонариках с розовой подсветкой изнутри. Дотронешься легко – а абажурчики эти спадают от прикосновения во мхи. Приглядишься: на земле, под черничными кустами, много розоватых горошин. Они опадают и открывают серебристо-зелёное эльфийское копьецо будущей ягоды. Невольно тревожишься и за ранний цвет, и за ранний плод: коварен наш июнь, может наказать за поспешность. А на берегу Вели, у местечка, что люди назвали Косой, встретил на брусничнике плетёночку будущего соцветия. Тут вовсе не поверил своим глазам: несколько раз перебрал пальцами листья куста. А потом, сколько ни высматривал, больше не видел по пути. И после таких сюрпризов мая без сомнения побрёл к земляничной полянке у Петровщины, уверенный, что найду зеленцы. Так и есть. И не какие-то мохнатые точки в цветке, а вполне себе ребята-подростки, через пару недель которые закраснеются боками, позовут к себе.

  Мутная после дождей река… Сорная! Вся испятнана изнанкой уходящего мая. Тише стало над рекой. Куда-то исчезли кулички, утки. Не кричат чибисы. Зато планируют над водой крупные чайки. И вдруг совсем рядом, на выдающейся к берегу ветке ели, саранчовая графика кукушки и её глубокое остинато – вечный ритм июня, альфа и омега его музыки.