Фёдор Михайлович

Облака, словно думочки,
Боженькой вышиты,
И всё мулине – из его бороды.
Фёдор Михайлович, верю, Вы пишете
Где-то в районе Полярной звезды.

Там вечные души, как голые пупсики,
Розовобокие, бродят гурьбой.
На клумбах красивеньких – райские кустики,
Мята, пустырник и зверобой.

А в кустиках чёртика глупого рыло,
Чёрт фыркает, порскает – вот гомоза!
Фёдор Михайлович, вот что открылось:
Мы - пупсы, у нас голубые глаза.

На небе нет неба.
И как Вам тут пишется?
Перо, взяв, вздыхаете: «Боже ты мой…»
Цветок зверобоя под птичкой колышется,
Заснул чёрт на клумбе, укрывшись кошмой.

Открылось тут вот что:
мы все одинаковы,
Сплошной целлулоид и холестерин,
Розовощёкие, губоньки – маковы,
В круглых глазёнках – аквамарин.

На пупсике каждом штрихкоды наклеены,
Один бьет по пузу, смеётся: «Я пуст».
Был ранее пупс этот Ниной Андреевной,
А этот – Альтмуттер Матиас-Август.

Плеск жизни земной вы уже не услышите.
Думочки-тучки с густой бахромой.
Фёдор Михайлович, верю, Вы пишете…
Про голеньких пупсиков?
«Боже ты мой…»