Слишком сложный вопрос

от пятки к бедру
языком
до дрожи
по белой атласной ухоженной коже
и выше
по абрису плавной волны
до тонкого контура хрупкой спины
ловя у лопаток
несдержанный пульс
почувствовать шеи
дурманящий вкус
и в этом потоке
живительных струй
ответный её
заслужить
поцелуй...
Смотритель маяка (Марина Терентьева)
Считается, что жизнерадостные люди никогда не грустят.
Это ошибка: страдают, переживают, причём довольно часто, убедительно и мощно. Только они стараются это делать так, чтобы никого не смущать.
Уверяю – это очень непросто.
Женечка Лузгина в минуты безграничного отчаяния, тягостного уныния и беспричинной меланхолии была похожа на Мери Поппинс, когда та ещё была девочкой – Пеппи длинный чулок.
Обычно она предварительно проделывала несколько обязательных манипуляций: сплетала волосы в две тяжёлые косы, надевала грубой вязки свитер тёмно-серого цвета, тёплые вязаные чулки с горизонтальными полосками и приступала к процессу отчаянного самоедства.
Это означало, что жизнь задала слишком сложный вопрос, который требует столь же серьёзного осмысления.
Она уединялась, отворачивалась лицом к стенке, брала одну из тугих кос, словно куклу и начинала с ней разговаривать как с  подружкой, которой можно поведать всё-всё-всё.
Сегодня у неё было прекрасное настроение, но желание пообщаться со своей грустной собеседницей просто распирало. Наверно диалог с молчаливой собеседницей входил постепенно в привычку.
Женечка, несмотря на то, что её соседки по комнате находились рядом, исполнила ритуал посвящения куклы в девичьи проблемы в полном объёме. Только разговаривала с ней не вслух, как обычно, а про себя, не произнося как бы ни единого слова, хотя делала это не менее эмоционально, чем обычно.
Для девушки была очень важна реакция молчаливой подружки. Так её научил некогда дедушка, считавший, что для полного счастья человеку нужен лишь он сам и внимательный внутренний собеседник, который способен научить чему угодно, если относиться к нему с искренним уважением.
– Если не можешь чувствовать себя благополучной и жизнерадостной наедине с собой, тебе никогда не будет хорошо даже в большой компании. Жить нужно здесь и сейчас, удовлетворяясь тем малым, что уже имеешь. Воспринимай живое общение как приз за хорошее поведение. Всегда будь готова пользоваться одиночеством как благом, позволяющим посоветоваться со своим внутренним я. Искреннее и честнее его ничего в мире нет, – наставлял дедушка.
Ещё он учил Женечку пантомиме и живому диалогу с куклами, которые делал своими руками из старых лоскутков и подручных материалов.
Ей никогда не было скучно наедине с собой. Грустно – да, но пессимизм и депрессия никогда не посещали её в полном объёме.
Девочка умела мечтать реалистично, распределяя роли между виртуальными собеседниками, которых могло быть несколько, вела с ними пространные диалоги, в которых не всегда была ведущей.
– Ну вот, теперь у меня, откуда ни возьмись, появился жених. Я уже начала успокаиваться, смирилась с тем, что симпатичный мне мальчик, по которому страдала, даже плакала от горя, достался другой… и вот он сам нашёл меня. Хорошо это или плохо я пока не разобралась. Приятно, да, но как-то тревожно, потому, что неожиданно… и необъяснимо. Любит он меня всерьёз или пытается использовать как инструмент, например, отомстить той, другой, которая его как бы предала? С этим вопросом надо разбираться, но как, с чего начать?
– Сдаётся мне, что  Лёнечка вполне подходящая пара. Того, что он поведал, вполне достаточно, чтобы оценить его откровенность и честность. Если только это не хитрый ход. Конечно, людям нужно верить, но в жизни случается всякое.
– Ведь тебе не понравилось, что он представил тебя родителям как невесту, а сама вслух назвала Валентину Матвеевну мамой. Зачем! Примеряла на себя чужую роль или кокетничала?
– Конечно же… любая девчонка растает от ласковых слов и доброго отношения. "Какая милая девочка. Ты такая прелесть. Всю жизнь мечтала такую невесту для сына. Дай-ка я на тебя насмотрюсь." Мне показалось, да нет, же, так и было на самом деле, будущая свекровь вела себя совершено естественно. Похоже, восторженность и доброта – её обычные состояния. Правильно ли было назвать её мамой?
– Делай то, что подсказывает сердце. Человек может ошибаться, интуиция – никогда. Она гораздо древнее способности мыслить логически.
– Значит всё в порядке, значит, нет причины искать подвох?
– Смотря, какой образ общения с Лёней ты наметила в будущем. Мне, например, совсем не нравится, что ты всё время говорила, – как Лёнечка скажет. Баланс интересов и статус внутри отношений нужно устанавливать сразу… безоговорочно, иначе один из партнёров может оказаться в подчиненном или главенствующем положении. А это уже совсем не про любовь.
– Вечных и абсолютно правильных отношений не бывает, как не бывает столетнего дождя, вековой осени и бесконечной дороги. Любой дождь рано или поздно заканчивается. Как и всё прочее: молодость, бедность, болезнь, несчастья. Счастье, между прочим, тоже скоротечно. Как снежинка – вот она была… и нету. А жить дальше всё равно необходимо.
– Даже любовь выцветает со временем?
– К сожалению – да. Но есть более сильное средство связи – привязанность, основанная на искренности, доверии и бескорыстии. Бывает, что люди не могут жить друг без друга даже тогда, когда им уже ничего не нужно от партнёра, даже объятий и поцелуев. Но это очень опасно, как большая скорость для старого автомобиля. В случае потери управления он может разлететься в щепки вместе с водителем. В любви тоже не стоит терять голову.
– И что тогда делать? Подчиниться обстоятельствам, плыть по течению, запретить  себе любить лишь потому, что это безопаснее… что? Я люблю банан, а он яблоко. Кто должен уступить?
– Никто. Научись любить то, что нравится ему. Или наслаждайтесь каждый своим, но вместе.
– А если он поймёт, что я под него подстраиваюсь, прогибаюсь, если он захочет этим воспользоваться, если перестанет считаться с моими убеждениями, взглядами на жизнь? Дала слабину и ты уже зависима… или наоборот. Как установить равновесие? Держать под контролем каждую мысль, подвергать анализу любое действие, всего бояться?
– Вовсе нет. Прояви искреннее уважение, доверься, восхитись, включи симпатию. Но только на взаимной основе, не иначе. Если тебе хорошо оттого, что сготовила для любимого вкусный обед, а он счастлив вдвойне и готов отплатить чем-то, что у него получается лучше, что может быть прекраснее?
– Но мы ведь живые люди. Каждый из нас имеет свои слабости, с которыми не всегда в состоянии справиться. Даже самые честные из нас – отъявленные лжецы. Я читала, что каждый человек врёт не меньше четырёх раз в день. Желание приукрасить действительность, страх сказать неприятную правду – это только пара причин для невинной лжи, из которой вырастают небоскрёбы непонимания. На самом деле, оснований для ссор и отчуждения, список обстоятельств, приводящих к скандалам, гораздо объёмнее, но большинства из них можно избежать, вовремя и в достаточной мере подкармливая любовь, которая не может жить обещаниями. Любовь – это действие.
– Сознайся себе, для чего затеяла эту дискуссию, боишься потонуть в океане любви, не хочешь принять ответственность, опасаешься лжи?
– Слишком всё неожиданно, скоротечно. К быстрому темпу сложно приспособиться.
– Но ведь ты сама мечтала о взаимных чувствах. Получи, распишись… и будь счастлива.
– Ага… мечты – одно, а реальность – совсем другое.
– Тогда откажись, не давай надежду. С собой-то ты можешь быть искренней.
– Уже не могу. Лёнечка мне поверил, да и мама его тоже. Очень уж не хочется быть неблагодарной, чёрствой.
– А ты, ты ему поверила?
– Кажется да, но...
– Вот те раз! Тогда очерти границы допустимых действий, обозначь сразу – чего нельзя, что допустимо. Сознайся, например, что ещё не доросла до взрослой любви. Поцелуи, объятия, разговор по душам – это всё, что можешь ему предложить. Пока.
– Это невозможно. Вначале я тоже так полагала. Всё гораздо сложнее. Есть обстоятельства, которые от нас не зависят. В определённой координате событий… я в ней уже побывала… от невинных в сущности прикосновений, безобидных поцелуев и добродетельных взглядов порядком сносит крышу. Мозг отключается… полностью. В такое мгновение я готова на всё, на всё, понимаешь! Даже обидно и страшно, глупо, конечно, когда… ничего такого не случается.  Несколько секунд, одно движение его руки… и Лёне уже не пришлось бы меня уговаривать, завоёвывать. Я сама настояла бы на том, чтобы он сделал это.
– Удивительно, даже странно. Значит, этого… ты жаждала… и в то же время категорически не хотела?
– В том-то и дело. В определённый момент грезила испытать себя, его… готова была на что угодно, даже на самое-самое постыдное. А потом, когда остыла, ужаснулась.
– Отчегоже! Лёня искренний, честный… красивый, здоровый, ответственный, наконец. Чего именно не устраивает тебя, что тормозит, что останавливает?
– Не слишком ли всё замечательно? Жизнь не может быть похожа на сказку. А вдруг есть то, о чём не только я не знаю, но и он не догадывается?
– Ах, вот оно что! Например? Слушай, а не уйти ли тебе в монастырь, пока не познала суть греховных ощущений?
– А если это… это, когда я и он… словом, совсем вместе, совсем-совсем… если это обман, если такая любовь не такая уж сладкая, как в книжках… если после сближения появится повод задуматься, усомниться в том, что так надо, тогда как!
– Никак, просто согласись с вечным одиночеством.
– Нет, нет и нет! Это не для меня.
– Значит, делай так, как подсказывает природа. Предназначение женщины – любить и быть любимой. А ещё она обязательно должна стать матерью. Ты хочешь стать женой и матерью?
– Не представляешь, как страшно переступить черту, как не хочется расставаться с детством. И в то же время взрослой стать ужас как хочется. И забеременеть… но только без этого всего, без всей этой пошлости. Вру… это тоже хочется попробовать. Но так боязно!
– Ага, замечательно! Выбирай. Лёня хоть и надёжный, но уже мужчина, ему без этого, ну, никак нельзя.
– Любить хочу, рядом хочу быть, хочу быть счастливой.
– Тогда отпусти поводья. Пусть мужчина сам решает, что и как.
– Разве нельзя иначе? Это же зависимость. Рабство какое-то.
– Можно иначе. Поиграть в любовь, но невсерьёз, понарошку. Влюбиться, выпить капельку сладкого нектара… и улететь к другому цветку, с которым захочется быть настоящей.
– А как же Лёня? Не могу же я его предать. И играть с ним не буду. Я всерьёз хочу, навсегда.
– Получается, выбор сделан. Колечко-то от будущей свекрови приняла без колебаний. Дорогое колечко, фамильное. Выходит, понимала, что обратного пути не будет. Пора обозначить условия и полностью открыться для любви.
– Спасибо, мой дружочек. Ты мой самый лучший советчик.
Женечка закрыла глаза и заснула прямо в одежде.
Ей снился Лёня. Он лежал на кровати обнажённый до пояса, но её не видел.
Женечка смотрела на любимого украдкой и думала, что любовь – это чувство, которое всегда голодное, что накормить его досыта невозможно, даже если меню будет состоять из одних деликатесов. Однако невыносимо хотелось выразить своё лирическое настроение, бесконечную симпатию и желание, пусть не сейчас, не сразу, подчиниться.
Девушка взяла гитару и запела, как всегда эмоционально, едва не доводя себя до слёз.
Лёня встал, подошёл к ней и обнял. Тело моментально  стало невесомым, оторвалось от стула и полетело, увлекая за собой и его тоже.
Пролетев круг над потолком, они неведомым образом оказались на кровати.
Женя была в слишком коротенькой юбочке и почему-то без трусиков, но между ног ничего такого не было видно. Она нарочно посмотрела, потому, что было очень стыдно, если Лёня увидит то, чего ему видеть не положено.
Он и не смотрел, только обнимал, не переставая целовать. По телу девушки пробегали разноцветные искорки, было невероятно жарко и ужасно щекотно.
Когда Лёня дотрагивался до живота или сжимал слишком чувствительную отчего-то грудь, где-то внизу росло напряжение, вызывая ритмичную пульсацию и сладкие спазмы.
Женечке было невыносимо хорошо, до того приятно, что возникало ощущение обморочного полёта в невесомости и бесконечного падения вниз.
Внезапно откуда-то из Лёниных брюк выползло нечто, напоминающее змею. Оно недовольно шипело и озиралось, ища вход в новое логово, затем прикоснулось прохладной влажной поверхностью к её бедру, поиграло раздвоенным языком и заползло под юбочку, приближаясь туда, где всегда действовал целомудренный запрет на вторжение.
Сердце девушки сжалось от страха и предчувствия чего-то невозвратного, ужасного. Ещё мгновение и отвратительная рептилия заползёт именно туда, куда категорически нельзя.
Женя пыталась вырваться, убежать, крикнуть любимому, чтобы спас от неминуемой гибели, но Лёня по-прежнему не отрывался от груди и губ, а её тело сковывал панический, обездвиживающий страх.
Отвратительное создание тем временем одолевало сопротивление, легко справляясь с обездвиженной жертвой, и болезненно внедрялось внутрь, заползая всё глубже, увеличиваясь в размере, и пульсировала, пульсировала.
Женечка ожидала невыносимой боли, даже неминуемой гибели, но мгновение от мгновения становилось всё приятнее. Ей было невыносимо хорошо, до такой степени, что хотелось то стонать, то мурлыкать.
Лёня тяжело дышал, закатывал отчего-то глаза, стонал, словно от неземного наслаждения, с силой сжимал её возбуждённые соски. Настолько сильно, что из девичьей груди вырвался крик, но не боли, а бурного восторга, сладкого-сладкого, отчего окружающее пространство засияло радугой.
 Юноша открыл глаза, мельком увидел раздутое до невероятного размера чудовище, начал  ругаться, кричать, после чего чудовище зашипело ещё сильнее и скрылось обратно в его штанах.
Выныривая из Жениного лона, змей чувствительно прошуршал по её воспалённым внутренностям шершавой поверхностью чешуи и что-то греховное неловко задел.
Девушку затрясло толчками,  сжало внутри некую пружину, из которой начала выливаться горячая липкая субстанция. Видимо он успел поселить внутри своё потомство, не иначе. Но почему, почему они, эти гады, вылупляются так быстро!
Катеньку обуял ужас. Дыхание заперло. Сердце невпопад дёрнулось несколько раз и встало колом.
В ужасе девушка проснулась, глотая ртом тягучий, обжигающий лёгкие воздух.
Девчонки спали, было уже темно.
Вибрации в животе и пульсирующие толчки между ног продолжались несколько бесконечных секунд, добавляя в трусики ещё больше резко пахнущей вязкой влаги.
Опять. Это повторилось снова. Почти как тогда, когда она спала на одной кровати с Милкой. Сон был другой, но ощущения почти те же.
Несмотря на жуткий сценарий происходящего, Женя не отказалась бы от ещё одного визита  незваного чудища.
Что бы это всё значило! Нужно будет у Лёни спросить. Он уже жил девочкой, может знать, что в таких случаях нужно делать, чтобы такое не повторялось.
А если этот монстр повадится навещать её каждую ночь!
Девочку передёрнуло, но сладостное ощущение и чувство переполнения лона кровью не проходило. Неужели с ней что-то не так? Как жаль, что мама далеко. А если рассказать Валентине Матвеевне, Лёниной маме?
Вечером Женя задержалась в аудитории. Лёня уже ждал на выходе с букетом цветов.
– Зачем же так тратиться, – подумала она, – лучше бы чего-нибудь вкусненького купил.
Рассказать или нет, –  размышляла она, –  опять ведь смеяться будет, как в прошлый раз, когда поймал меня ночью в ванной у родителей, замывающую трусики. Ведь это совсем не смешно.
А ведь тогда Лёнька тоже пришёл в мокрых трусах, потому и гоготал как ненормальный. Значит ли это, что и ему снилось нечто подобное?
Как она раньше об этом не подумала? Выходит, страдают они от одной и той же напасти, которую можно и нужно исправить.
Неужели желание близости, даже неосознанное, так сильно напрягает фантазию, что сознание помогает при помощи эротических снов избежать некой трагедии, превращая драматическую проблему в цветной мультик?
Вот так природа! Не мытьём, так катаньем, заставляет влюблённых приступить к активным эротическим действиям. Представляю, как Лёнечка прятал бы глаза, расскажи она ему о своём необычном сне.
Виртуальные видения не  абсурдны и не аномальны. Созревшая физиология подталкивает, не скупясь, не глядя обменивать целомудренность на чувственное блаженство. Ощущения во сне вполне натуральны, а очевидный физиологический итог фантомных приключений  не даёт оснований считать свершившийся факт выдумкой.
Вот он каков, финальный аккорд любви!
– Неужели из-за подобных ощущений плетутся интриги и свершаются предательства? Лёнька-Лёнька! Чего же ты раньше молчал? А говорил, что между нами нет секретов, что правда и только правда. Обманул, схитрил, ввёл в заблуждение? Или пожалел моё незрелое самолюбие, нетронутую целомудренность и девичью застенчивость? Это тоже необходимо обсудить.
Ложь, даже во благо, во спасение, всё равно остаётся ложью, а это всегда плохо.
Если решили становиться семьёй, значит, любая правда должна стать общей, даже неприятная, даже горькая, даже оберегающая стыдливость или спасающая от мрачной  действительности.
Лёня протянул Женечке букет и повёл в магазин, где заранее присмотрел замечательный тёплый кашемировый платок ручной работы мастеров из Павлова Посада. Конечно, она об этом пока не знала. На то и сюрприз.
Дорого, но до чего красиво. Не сегодня-завтра выпадет снег, начнутся заморозки, а жениху хочется, чтобы его девочка была здорова и счастлива. Это так важно, если любишь.
Выбирали придирчиво, тщательно, долго. Наконец, нашли то, что нужно. Платок подходил к волосам, к цвету глаз и даже к тёмно-синему пальто.
Женечка крутилась и вертелась перед зеркалом, вытанцовывала, завязывала, прятала под воротник обновку. По воодушевлённой реакции было видно, что она безмерно счастлива.
Такие подарки ей ещё никто не дарил, не считая золотого колечка с зелёным камешком. Поцелуй прямо в магазине Лёнечка однозначно заслужил.
Счастливые и радостные, каждый по своей причине, они бежали вприпрыжку на выход, не заметив, что перед ними очень хорошо вымытая и отполированная стеклянная стена.
Лёньку откинуло назад, Катенька набила шишку на лбу, а витрина звенела колоколом.
Юноша сидел с открытыми, но не воспринимающими ничего глазами. Подбежали продавцы, начали охать и ахать. Из разбитого носа ручьем текла алая кровь.
– Что же вы так, молодые люди? Там же специально разноцветные кружочки нарисованы. Глаза разувать нужно!
Персонал магазина засуетился, принесли вату, бинты, нашатырный спирт, что-то ещё. Вдохнув резкий аммиачный запах, Лёнька очнулся, вздрогнул, посмотрел на Женечку.
– Что ты, как, с тобой всё в порядке! Слава богу.
– Миленький, хорошенький, что нам теперь делать! Как же это, –  расплакалась, не забывая, однако вытирать кровь, Женечка.
– Не волнуйся, любимая. Всё в порядке. Я же мужчина. Сейчас смою кровь, и пойдём в общежитие. Только не плачь, родная.
На улице Лёньке стало лучше. Через пятнадцать минут он уже смеялся, лез целоваться, дул на Женькин синяк, а она не понимала, смеяться или плакать.
По дороге ребята купили бодягу, пластырь и продукты, чтобы приготовить праздничный ужин, поводом для которого был не платок вовсе, а любовь, самая настоящая любовь.
В своё общежитие Женечка привела Лёню впервые. Суетилась, готовила, прибиралась. Накормили на радостях всех девочек из комнаты. Они всё поняли и незаметно освободили площадь, оставив ребят одних.
Там и случилось то, чего девочка так боялась и ждала.
Никаких неприятных ощущений Женечка не почувствовала. Она была счастлива, решившись на ответственный шаг. Ощущения и эмоции были практически те же, что и во сне, разве что многократно ярче.
Нет, она не была городской “дурочкой с переулочка”, способной думать, что это просто интересная игра, когда обнимаются из шалости и избытка энергии, когда бесхитростно, увлечённо целуются, задыхаясь от обычного азарта, возбуждения и хмельного куража, нечаянно в пылу забавных исследований переходя опасную черту.
Девочка понимала, что от простого баловства, когда увлечённо забавляешься с мальчиком, случается беременность, когда спустя время появляется маленькая забавная копия тебя самой.
– Только бы не ошибиться, – думала она мельком, но эти туманные мысли включали тормоз, хотя скорость движения была такой, что никакое препятствие не могло что-либо серьезно изменить, кроме слегка смазанного эффекта эмоционального восприятия.
Когда стремительно летишь вниз, спускаясь на вираже крутого аттракциона, а затем резко меняешь траекторию движения, резво взмывая ввысь, довольно глупо думать о технике безопасности и последствиях. Просто поздно чего-либо предпринимать.
Когда Лёнька подходил к финалу, девочка это почувствовала, видимо мысленно перекрестившись, – была – не была, – отчего-то отважно попросила Лёньку не предохраняться.
Пусть природа решит за них сама. Есть такое развлечение –  русская рулетка, весьма опасное, но дающее возможность испытать ошеломительной силы адреналиновый азарт, сродни наркотическому опьянению.
Что есть, того не отнять – ощущения от интимного аттракциона действительно ошарашили девушку, произведя на неё неизгладимое впечатление.
Тело гудело, как высоковольтные провода, в голове нарастающими волнами накатывал морской прибой, что-то невероятное происходило внутри, заставляя Женечку мечтать, чтобы Ленька целиком и полностью оказался там, внутри, продолжая свои странные качающие движения, от которых захватывало дух.
Потом было много разговоров. Она и про сны рассказала тоже. А как же Женька смеялась, увидев и потрогав то, что представлялось ей огромным и страшным, просто гигантским змеем-искусителем.
Женя с Лёнькой обговорили всё, что могли вспомнить, не заметив, однако, что случилось это не до, а после стремительного сближения, когда выдвигать какие-либо условия стало практически бессмысленно, да и поздно.
Для них сейчас это было не настолько важно, как полное доверие.
Лёнька оценил и понял решительный поступок невесты, прямым текстом, без всяких любовных ухищрений и шифровок говорящий о том, что с этой минуты они полноценная семья, где он –  мужчина, а она –  маленькая девочка, несмотря на то, что физиологически таковой уже не является.
Лёнька думал о Женечке, как о ком-то, кого знал ещё до рождения. Не важно, где и когда они познакомились, может быть, даже родились вместе. В любом случае он уже не мог представить себя без неё, а её без себя.
Лёнька влюбился в Женю, в её родной голос, когда девочка самозабвенно, до дрожи в теле, исполняла под гитару романсы. Как правило, это песни, в которых тоска и грусть разрывали сердце. Не правда ли – странно, когда счастливые люди влюбляются в ностальгию и грусть?
Его сердце, сердце, которое он отдал на вечное хранение своей Женечке, колотилось в ярких мажорных тонах. Ему необходим был этот голос, эти нежные щёчки, подёрнутые детским пушком, её изумительно чувственный взгляд, как бы извиняющийся за то, что не может сию минуту отдать себя целиком и полностью.
Никто и никогда не смотрел на парня подобным образом. Лёнька, даже не видя свою милую девочку, чувствовал, как нечто тёплое переливается из её тела в его и обратно, с каждой минутой всё более желанное и родное.
Казалось бы, произошло нечто пошлое, вульгарное, всемерно осуждаемое общественной этикой. Тогда почему их отношения и благодарность за случившееся столь возвышенны?   
Между юношей и девушкой зарождалось странное ощущение предельной близости, но абсолютно незавершённое, обещающее переживания и эмоции гораздо более тёплые, важные и близкие, на которые они впредь не намерены скупиться.