Базар по-норвежски

                БАЗАР ПО-НОРВЕЖСКИ

   Вечер. Конюх Христофор сидит у телевизора, ест суп и смотрит вечерние новости. Показывают далёкую страну Норвегию: какие-то там фьорды, хиленькую растительность, потом в кадре возникает дорога, на обочине дороги стоит короб с картошкой, рядом весы и ни живой души... Вот у короба остановилась легковушка, из неё выскочил человек, набил сумку бульбой, взвесил, опустил денежки в стоящую рядом жестяную банку и укатил...  Подъехала ещё одна и история повторилась... "Ёлы-палы! -- восклицает конюх. -- Во дают!" Тут же следует комментарий симпатяшечки ведущей: "Да, вот так у них, в Норвегии, торгуют! Сам продавец появляется  ближе к вечеру и то лишь затем только, чтобы забрать весы, порожнюю тару, ну и конечно же выручку." "Да-а-а! -- тянет Христофор. -- А тут трясись на ветру, время угробляй понапрасну..."
   Не спалось ему, думы одолели: Как бы ему самому вот также, как тот ушлый норман, дело организовать.. А что, картохи полно -- засеки от неё ломятся; отчего не попробовать. Завтра же и попробую, не откладывая. Эх, или пан, или пропал! С этим и уснул.
   Утром запряг Мальчика -- престарелого меланхоличного мерина, погрузил в телегу весы, четыре мешка отборной "жёлтомясной", старый посылочный ящик для денег и тронулся в путь. Было ещё довольно рано; на поле лежал туман, от пока невидимой автострады до чуткого уха Христофора долетал гул и шелест автомобильных шин.
   Въехав на дорогу, сориентировался: "Тэкс, сюды -- в райцентр, а вот сюды -- в большой город, на Москву, кажись; тут и выгружусь..." И выгрузился: весы установил, мешки развязал, на картонке красным фломастером цену вывел... Вроде всё. Постоял, полюбовался и, вздохнув, в обратный путь пустился: "Ну, до вечера!"
   Далеченько отъехал -- даже гула автомобилей не слыхать стало... И тут его как чёртик в бок: "А ежели человек с тысячной купюрой случится, тогда как -- сдачу как ему получить?" Христофор -- по карманам: и по внутренним и по внешним... Натряс, однако, около полутора сотен натряс... Поворотил оглобли и ну охаживать мерина по костлявому крупу кнутом ремённым! Вот сейчас он приедет, вложит денежки в ящик, и с чистой совестью -- до двора.
   Вот и автострада. Из-за  кустов ивняка должна показаться его торговая точка... Миновал кусты. На асфальт въехали. Цок-цок-цок застучали конские копыта.  Теперь автострада, как на ладони -- далеко теперь видно: и вправо и влево; мчатся по ней авто, как угорелые летят -- куда торопятся?.. Ох, отчего ж так на душе тревожно? И будто током ударило Христофора:
"А где же мешки с картохой?" Нету мешков, нету и весов; на обочине, где они должны
 быть, жёлтым пятном на сером фоне лишь посылочный, для денежек, ящик-сиротка... Да неужто всю раскупили? Так быстро?! Но чем ближе подъезжал он, тем выше над его ушами поднималась засаленная фуражка-осьмиклинка... Украли! Спёрли! Ни хрена не оставили: ни картохи, ни весов!  А в ящике для "бабла" дотлевал окурок "примы"... Слёзы навернулись на глазыньки мужичьи -- жалко ему стало добра своего... Эх, ма! Что ж я так лоханулся-то! Не простит жёнка, ох, не простит; теперь хоть на порог не являйся... Что ж мне делать, как же мне быть теперь? Ёлы-палы! А ежели сказать "ограбили", мол, самого чуть не убили -- поверит ли? А куды она денется -- поверит.
    И, напевая "из-за острова на стрежень", Христофор с весёлым сердцем ходко поехал до дома.

                Владимир ХОТИН