Не приходя в сознание

есть женщины рождённые зажечь
и ты готов
порвать на них одежду,
тонуть в глазах
и аромате плеч,
всё время разрываясь взглядом между
зрачком и грудью,
грудью и зрачком...
свихнуться от касаний нежной кожи,
просить о чем угодно...
о таком,
о чем обычно никого не просишь…
Смотритель маяка (Марина Терентьева)
Лорка была баба – ух! В том смысле, что её постоянно переполняли и одолевали романтические, а если честнее – неосознанные, по причине нетронутой девственной чистоты эротические фантазии.
Она порой себе такое представляла в объёме и цвете, такое…
Если бы увидела воочию или прочувствовала то, о чём именно грезила, наверно немедленно загремела бы в психушку… или совсем отказалась посещать иллюзорные видения.
Дело не в том, что она видела картинки и образы, что научилась запросто проникать в динамическую ткань мистического сценария неких немыслимых событий и принимать в них активное участие: она играла в этих иллюзиях роль режиссёра. А порой и организатора.
С некоторых пор Лариса поселилась в мир бурных эротических страстей, вросла в ткань странных событий настолько, что перестала понимать, где выдумка и где реальность.
Она была одинока, несмотря на то, что не только хороша собой, весьма привлекательна внешне, но и интересна как собеседник, как женщина в соку. Почему у неё не складывались интимные отношения, понять было невозможно: то ли рок, то ли стечение обстоятельств
Идеальный для женщины рост, соблазнительно стройная фигура, спортивные пропорции тела, плавные движения, чувственные жесты, привлекательная мимика, олений взгляд. Мечта, а не женщина: чего ещё надо!
В ней всё, абсолютно всё было обворожительно: аппетитно, упруго, пикантно, волнующе, чувственно… и предельно заманчиво.
В Ларису Леонидовну мужчины всех возрастов влюблялись с первого взгляда. Осаждали вниманием и заботой, признавались в любви, добивались, дарили подарки, страдали, грезили, ходили по пятам… и всё напрасно.
Женщина, точнее девушка, мечтала о страстной любви, ждала её, манила… тщетно.
Кавалеры обычно попадались робкие: мямлили что-то нечленораздельное, на нечто неопределённое намекали; завершая свидание, целомудренно целовали в лобик… или в щёку. Некоторые отчаянные страстотерпцы, рискуя быть непонятыми, добирались губами до шеи, но делали это так щёкотно, что Лорка приходила в неистовое бешенство: разве так нужно любить страстную женщину!
Если не умеете или не знаете – спросите, хотя бы, посоветуйтесь. Чувствительная дама – не объект для слюнявых экспериментов маменькиных сынков!
Лариса Леонидовна обильно обливалась кипящими интимными соками при виде каждого… каждого мужчины мечты, который, случалось такое нечасто, появлялся в поле зрения, несмотря на то, что работала она в присутственном месте: оформляла всякого рода долговые обязательства, доверенности, поручения в качестве поверенного.
Вчера, например, мужчина, немного старше её, чёрный как смоль, но с белоснежными прядями благородной проседи и соблазнительно интимным взглядом целый час обаял её чувственным присутствием.
Её проняло, впечатлило… до самых тайных лабиринтов интимных глубин сентиментальной впечатлительности. Лариса Леонидовна готова была уступить ему немедленно, чего именно – не имела понятия, рискуя вызвать негативную реакцию общественности… и самого посетителя.
Она влюбилась, Хотя и не знала, как это случается на самом деле, начала флиртовать, а он, бесчувственный, сказал, что зайдёт немного позже и незаметно похитил сумочку, в которой лежала зарплата… и солидные премиальные за последний квартал.
Пожаловаться было абсолютно некому, кроме единственного друга, Борьки Крюкова, единственного мужчины, который с ней иногда спал по дружбе, но к которому она не питала особенных чувств. Но доверяла.
Совокуплялись они не по любви, в порядке эксперимента: оба хотели уяснить, что же такое секс и почему от него некоторые так балдеют.
Увы, ничего толком не поняли. Зато знали теперь, чего в этом процессе не так.
Время от времени по обоюдному согласию парочка встречалась на нейтральной территории. И продолжала на любительском уровне интимные исследования, несмотря на то, что Борька уже был женат: правда, по залёту, а это не очень-то и серьёзный аргумент.
Очень уж любопытна и  впечатлительна была эта странная парочка. Экспериментировали они с чувством, с толком, с расстановкой, как и положено… у друзей, которые объединены безраздельным доверием.
– Трахаешься ты, Ларисоль, куда лучше, чем моя Зойка.
– А женился всё равно на ней… не на мне!
– Ты… не предлагала.
– Дурак! Женщин завоёвывают… берут в плен.
– Не дури, Лорка. Я что -0 насиловать тебя был должен! Мне оно надо? Слушай, подруга, может тебе к стилисту обратиться… преобразиться, изменить имидж. Или к психиатру… то есть к психологу. Почему никто кроме меня на тебя не клюёт?
– По кочану! Я – женщина загадка, не для каждого встречного… поперечного. Не родился ещё тот, для кого я полностью раскроюсь.
Выводы, однако, Лариса Леонидовна из диалога сделала – сантиметров на двадцать укоротила юбки, основательно углубила декольте, купила чёрные чулки в крупную дырочку… и дорогущие духи с феромонами.
Результаты не замедлили явиться: один из интересных внешне клиентов клюнул на призыв –  позвал чаровницу на рюмку чая в соседнее кафе, во время обеденного перерыва. Там сладкая парочка великолепно общалась минут сорок, после чего Егор Павлович, импозантный мужчина средних лет, попросил продиктовать номер телефона… и время окончания работы. Лорочка незамедлительно поплыла в уютно блаженной прострации куда-то далеко-далеко в воспалённом романтической мечтой воображении.
Подаренный ей немедленно букет цветов из шикарных хризантем трёх ярких расцветок был великолепен.
Жигули, не очень, правда, комфортные и новые, но уютно прогретые, с хорошей ароматической отдушкой, стояли неподалёку.
Как же страстно, как заразительно и чувственно  он целовался.
Не то, что Борька!
От него веяло такой дикой страстью, таким необузданным темпераментом, который даже в мечтах женщина не могла себе представить. Вот только обниматься было не очень удобно.
Голова от бесстыдно настойчивых ласк моментально пошла кругом. Сердце, подготовленное к подобному ходу событий впечатлительным воображением,  выпрыгивало далеко за пределы физического тела.
Ларису возбуждали и окрыляли удивительно нежные прикосновения, хмельная сладость немыслимо жадных поцелуев, избыточно насыщенная энергетика сказочно прекрасного образа общего счастливого будущего.
Егор Павлович предложил немедленно пересесть на заднее сиденье. Отказать было невозможно, да и зачем!
Лариса, затаив дыхание, ждала, когда начнётся самое трепетное, самое главное, то, ради чего стоит жить. Её воображение было переполнено мечтами о самом главном, она предвкушала такие страстные и нежные проявления любви, после которых можно сказать, – почувствовать и умереть.
Душа Ларисы Леонидовны пела и подпрыгивала, плоть трепетала в предвкушении волшебного наслаждения.
Честно говоря, она даже забыла про присутствие и участие в медитации постороннего лица, поскольку погружение в мистический транс уже произошло: боги не совокупляются – они сливаются в экстазе, прорастают друг в друга, дарят взаимное наслаждение.
Женщина не обратила внимания, что кавалер, почувствовав податливость и страсть, перешёл границу дозволенного: шофёр всё видел и слышал.
Руки воздыхателя проникали всё глубже, заставляли девственное тело вибрировать, стонать, пока Егору не показалось, что подруга достаточно открылась, чтобы можно было проникнуть в интимную глубину.
Он так увлёкся процессом овладения, так возбудился агрессивно восставшими сосками и мощным запахом похоти, что перестал контролировать силу ласкательных действий.
Егор то ли слишком страстно прикусил грудь, то ли весьма глубоко погрузил во влажную глубину лона пальцы, чем вернул Ларису с её нежными фантазиями на грешную землю.
Результатом его интимных действий стала хлёсткая пощёчина. Затем ещё одна… и ещё.
Лариса выскочила на улицу, запуталась в спущенных ниже колен колготках, упала лицом в полурастаявшую ледяную жижу, разревелась.
Она сидела рядом с машиной, шлёпала руками по холодной ледяной воде и орала как потерпевшая от ощущения униженности.
Спустя пару минут по странному стечению обстоятельств подъехал милицейский бобик. Последовало неприятное объяснение.
Егора Павловича скрутили, затолкали в патрульную машину.
Описывать это романтическое приключение не имеет смысла, поскольку кроме неприятностей оно никому не доставило никаких ощущений.
Лариса Леонидовна, очнувшись, поняв, наконец, что произошло, пыталась уговорить служителей правопорядка отпустить Егора, чем ещё больше их раззадорила: это был явный повод развести клиента на деньги.
К утру ситуация всё же разрешилась, весьма дорого: избитого, основательно потрёпанного любовника выпустили.
Женщина кляла себя, молила Егора простить.
Лариса толком не помнила – как добралась до дома, как и почему позвонила Борьке Крюкову,  чтобы тот срочно приехал и хоть чем-то помог.
Друг поссорился с женой, но явился. Долго пытался успокоить. Тщетно.
В итоге скрутил её и… изнасиловал.
В порыве экзальтации (Лариса вела себя крайне неадекватно) кончил в неё.
Дальше случилась настоящая истерика: Лариса орала, что покончит с собой, что её никто никогда не полюбит, что во всём виноват он, Борька, потому, что женился не на ней, а на этой рыжей развратной твари – Аньке, “у которой, – ни сиськи, ни пиписьки”.
Ночь была долгая… бурная.
Друзья яростно совокуплялись, потом громко, очень энергично выясняли отношения. Опять сливались в интимном экстазе.
Лариса три раза укусила Бориса до крови, дважды выбегала раздетой на лестничную площадку, разбудила истерическими криками едва ли не всех соседей, после чего любовники успокоились… и заснули, не приходя в сознание, так и не расцепив страстных объятий.
К жене Борис больше не вернулся.