Никогда не поздно главы 23-24

Глава 23.

Не прощаюсь…

Так пронзительно, очень нежно
Завиток выбивается с локона
И предчувствие неизбежно
Разрывает условность кокона.
Отблеск чувства и звёзды с неба
За пределы уводят сознание.
В ожидании первого снега
Говорю тебе: "До свидания"…
Да, увидимся мы не скоро,
Нас людская молва осудит.
Через реки, моря и горы,
Только встреча, конечно, будет.
Босиком всё пройду расстоянье
И идти буду в дождь и вечер
Говорю тебе "До свиданья.
Не прощаюсь.  До новой встречи"…


Максим закрыл глаза, пытаясь приспособиться к царившему полумраку. В квартире стояла тишина. Полшестого утра, все спят. Постепенно сориентировавшись, прошел в комнату к Максимке. Тот лежал на спине, разметавшись по кровати. В правой руке - плюшевая собака. Бурский долго смотрел на сына, пытаясь до мельчайших деталей впитать в себя его образ, потом присел на краешек постели. Вздохнув во сне, Максимка перевернулся на живот, поджав под себя правую ногу. Максим почувствовал стеснение в груди - точно так же он всегда спал сам.  Ощутив жжение в глазах, яростно смахнул набежавшие слезы.
- Спи, мой родной, - он вплотную приблизил руку к щеке сына. Почувствовав исходящее тепло, слегка улыбнулся. – Спи.
Посидев еще какое-то время, поднялся и прошел в комнату к Инге. В комнате неярко горел ночник – по-видимому, забыла выключить перед сном. Вымоталась. Немудрено, столько всего навалилось в последнее время.  Он опять ощутил болезненный укол в сердце. Во сне Инга выглядела совсем юной и беззащитной. Девчонка девчонкой. Максим сел на пол рядом с кроватью, протянул руку к щеке. Пробормотав во сне «Макс»,  Инга подалась навстречу его руке. Он замер. Сердце пропустило несколько ударов. Щека теперь находилась вплотную к его ладони. Тактильного контакта не было, но Максим ощутил тепло в пальцах. Сидеть бы так вечно. Закрыв глаза, он стал слушать её дыхание. Незаметно для себя Максим задремал – дала знать о себе бессонная ночь.   
Когда он проснулся, кровать была пуста. Из ванной доносился приглушенный шум воды. Значит, Инга уже встала. Разминая мышцы, потянулся и поднялся с пола. Солнце проникало сквозь неплотно задернутые шторы, освещая комнату, играя бликами на зеркале. Утро субботы. Покой и безмятежность. И снова Максима накрыло чувство потери и упущенной жизни. Вроде вот она – твоя семья. Совсем рядом, стоит руку протянуть. Но… Додумывать до конца мысль он не стал. 
Вернулась Инга, раздернула шторы. В комнату хлынул поток света. «Хороший день» - машинально отметил Максим. Из комнаты Максимки не доносилось ни звука – спал. Подойдя к шкафу, Инга сняла халат. У Бурского перехватило дыхание. Солнце освещало её фигуру, не оставляя полета для фантазии. Нужно было отвести глаза – но не мог, замер на месте, как соляной столп.  Жар поднимался в груди, распространяясь по всему телу. Максим не был новичком в любовных баталиях, но то, что происходило сейчас, не походило ни на что из ранее испытанного. Он хотел не просто физического контакта, он стремился впитать её всю – целиком, сливаясь не только телом, но и душой. Она нужна была ему полностью, начиная от жилки, пульсирующей  на шее и заканчивая мыслями, чувствами, прикосновениями. Казалось, что по венам течет жидкий огонь, от желания прикоснуться плавилось сознание. Подавив стон, он прикусил губу и шагнул вперед. Инга вздрогнула, как от холода и внимательно посмотрела туда, где стоял Максим. Затем провела рукой по лицу, будто отгоняя морок, и потянулась за спортивным костюмом. Выйдя, наконец, из ступора, Максим рухнул в кресло и закрыл глаза. Когда он пришел в себя, в комнате было пусто – Инга ушла на кухню готовить завтрак.
Максим медленно выдохнул. Да, он принял правильно решение закончить всё сегодня. Он просто не сможет постоянно находиться рядом, умирая от нежности и желания – и, не имея права даже на прикосновение или разговор. А быть на земле и не находиться рядом – это выше его сил. Всё правильно, нужно уходить, как и решил изначально. Но почему же так больно?
Из кухни послышался звон посуды, негромкий голос Инги и радостный вопль Максимки. Проснулся. Медленно встав, Бурский пошел на кухню. Пусть сейчас очень больно. Пусть это последний день. Но он полностью, до последней капли, сохранит всё в памяти: Ингу, Максимку, их слова, жесты, улыбки, разговоры. А потом – будь что будет. Но сегодняшний день у него точно есть, и этого никому не отнять.


                ***

К пяти вечера они уже были готовы к выходу, но Максима не было.
- Странно, обычно он никогда не опаздывал, - Виктория посмотрела на часы. – Надеюсь, ничего не случилось. Из Зоны перехода Макс добирается мгновенно.
- Может, передумал уходить, - Пётр неопределенно пожал плечами. – Кто знает.
Вика промолчала. Весь день её преследовало чувство потери и нереальности происходящего.
- Я бы хотела, чтоб он остался, - негромко сказала она через некоторое время.
- Для тебя это был бы неплохим вариантом, - откликнулся Пётр, - а для него? Я просто на один миг поставил себя на его место – быть рядом с тобой и не иметь возможности прикоснуться, поговорить, дать о себе знать, - он передернулся и притянул Вику к себе. – У него всё сложнее – еще и сын растёт, который в глаза отца не видел. Врагу не пожелаешь такого.
Вздрогнув, она крепче обняла его за шею. Объятья стали крепче.
- Стоп, Петя, - Виктория разомкнула руки, - сейчас не время. А если Макс не появится, что будем делать? – пересев в кресло, продолжила она.
- Подождем до завтрашнего вечера и поедем к Инге, адрес он оставил. С ним или без него – но деньги нужно отдать и вопрос с оплатой операции закрыть, - Пётр пожал плечами. – А потом все вместе поедем в больницу к Бурскому, может, там произошли какие-то изменения и поэтому он не пришел.
- Привет, - раздался с порога знакомый голос, и Вика подпрыгнула от неожиданности.
- Макс! Мы тебя уже потеряли. Ты где пропал?
- Пришел? – Пётр повернул голову в сторону Виктории.
- Да, - кивнула она в ответ и перевела снова взгляд на Бурского. Он выглядел уставшим и одновременно умиротворенным, как человек, принявший трудное, но окончательное решение.
- Привет, - он слабо улыбнулся. - Пойдемте на кухню, поговорим, я как - то уже привык вести там беседы.
« Привет, Петя» - ручка заскользила по бумаге.
- Привет, Макс, - Пётр уже не удивлялся, привык к такой манере  общения.
- Всё нормально? – Виктория не скрывала своей тревоги.
- Да, насколько это возможно, - в его глазах мелькнула боль, тут же, впрочем, подавленная. – Ребята, я написал три письма, передайте их, пожалуйста, по назначению, - он говорил и одновременно дублировал сказанное на бумаге так, чтобы видел Пётр. – Одно – маме, и два – Инге. Маме отдайте, когда всё закончится, Инге – сегодня. Сделаете?
- Конечно, но зачем Инге два? – в голосе Виктории сквозило недоумение.
- Одно – ей, второе – для сына, - ответ прозвучал глухо. – Ладно, - Максим попытался встряхнуться, - скажи лучше, какое решение приняла по поводу руководства отделом? – в его глазах засветились искорки прежнего Макса, каким Вика его помнила в самом начале знакомства.
- Дам согласие, - она повела плечами, - не пробуешь, не узнаешь.
Они одновременно рассмеялись.
- Ну что, давайте потихоньку выдвигаться, - Максим снова стал серьёзен. – Попрощаемся здесь, от Инги я сразу уйду в Зону перехода.
- Макс, - у Виктории выступили слёзы, – Макс, мне так будет тебя не хватать. За это время ты стал мне самым близким другом, родным человеком.  Ближе тебя – только Петя и мама, - слёзы уже непрерывно катились по щекам,  но она не обращала на них внимания. – Если бы тебе можно было остаться…, - она судорожно вздохнула. – Если бы не ты... Ты полностью изменил мою жизнь. Спасибо, - не сумев закончить, она закрыла лицо ладонями.
В этом жесте было столько беспомощности, что Петр тут же обнял ее за плечи.
- Макс, - он смотрел в пространство, где должен был находиться Максим, - я уже говорил, что бесконечно благодарен тебе за Вику. Жаль, что ты уходишь, но я понимаю твои мотивы, - он тяжело вздохнул. – Сложись всё по-иному, я был бы счастлив  видеть тебя среди близких друзей.
- Ребята, спасибо вам за всё, - Максим говорил вслух и одновременно писал, ручка легко скользила по бумаге, буквы выходили четкие и ровные. – Жаль, что мы не встретились раньше, и у нас было так мало времени на общение. Но пусть мало, оно всё равно было. Я благодарен вам за всё, что вы сделали для меня и Инги. Единственная просьба – когда я уйду, присматривайте за мамой, Ингой и Максимкой.
- Конечно, Макс, не сомневайся, - пообещал Петр.
- Вика, - Максим повернулся к ней всем корпусом, - я рад, что мы с тобой встретились. За это время ты стала мне близким другом. А такого удовольствия от работы, как во время занятий с тобой, я не получал уже давно. Ну, - он развёл руками, - давайте прощаться.
- Навсегда? – шепот Вики был еле слышен.
- Да кто знает, - Максим посмотрел задумчиво. – Как показала практика последних недель, мы не знаем, что там – за чертой и куда занесет судьба, с кем сведёт. Может быть, еще и увидимся. Не знаю, когда и в каком обличье, но шанс – всегда есть. Поэтому, - он поднялся со стула, приблизился к Вике и поднял вверх правую ладонь, - не прощаюсь.  До встречи.
- До встречи, Макс, - она поднесла ладонь вплотную к его и почувствовала тепло в пальцах. – До встречи, - повторила она шепотом.
- До встречи, Макс, - голос Петра был полон грусти.
«До встречи» - слова четко легли на бумагу. «Поехали?».
- Поехали.


                ***


          Поднявшись на пятый этаж, Петр надавил на звонок. Виктория, явно волнуясь, стояла рядом. Максим сквозь дверь свободно прошел в квартиру. 
- Кто там? – женский голос из-за двери.
- Здравствуйте. Мы друзья Максима Бурского, можем поговорить? – от волнения у Вики слегка сорвался голос.
Щелкнул замок, открылась дверь:
- Входите, - Инга посторонилась, пропуская визитеров. – Пойдемте в комнату.
Предложив гостям присесть, она посмотрела на них выжидающим взглядом:
- Я вас слушаю, - в глазах цвета лесного ореха плескалась тревога.
- Инга Михайловна, - Виктория смешалась, даже не знаю, с чего начать…
- Можно без отчества, просто Инга,- взгляд оставался серьезным.
- Хорошо, - Вика посмотрела на замершего на пороге Максима, потом опять перевела взгляд на сидевшую напротив женщину.  - Извините, не представились. Виктория.
- Петр.
- Инга, - вновь начала она, - в то, что мы расскажем, нелегко поверить, но,  это правда, от первого до последнего слова.
Она рассказывала подробно, начиная с первого визита Бурского и закончив сегодняшним днем. Всё это время Инга напряженно слушала, не отрывая взгляда от её лица.
- Понимаю, что это звучит дико, - Виктория запнулась, но…
- Виктория, я – врач, хирург, - прервала её Инга, - и в своей врачебной практике иногда сталкиваюсь с тем, что  не поддается логике и доводам разума. Грань жизни и смерти очень тонка, и на этом стыке происходят необъяснимые вещи.
- Мы можем подтвердить реальность нашей истории, - внутренне Вика готовилась к долгим прениям и позиция собеседницы её обескуражила.
- Доказательства? – Инга пожала плечами. Только сейчас Виктория заметила, что слёзы оставили светлые дорожки у неё на щеках. – Макс, ты здесь? – обернувшись к дверному проему, негромко спросила Инга.
- Да. Как ты узнала? - ответил Максим охрипшим голосом и беспомощно посмотрел на Викторию, понимая, что никто, кроме неё, его не слышит. – Вика, попроси ручку и бумагу.
- Да, он там. Как Вы узнали? – повторила Вика. – Он просит ручку и бумагу.
- Почувствовала, - тихо ответила Инга, доставая требуемые предметы. – Ты сегодня весь день был с нами в квартире, верно? - она повернула голову в сторону, где сейчас находился Бурский.
«Да», от волнения буквы выходили криво, но Максим не обращал на это внимания. «Инга, ты меня видишь?».
- Нет, Макс, не вижу и не слышу. Чувствую.
  От увиденного у Виктории побежали мурашки по спине. Как же сильно нужно любить человека, чтобы безошибочно чувствовать то, что укрыто от всех органов чувств. Было заметно, что Петру тоже не по себе, будто они присутствуют посторонними зрителями в глубоко личный момент, не предназначенный для наблюдателей.
- Вика, - негромко шепнул Петр, - давай передадим деньги и письма, и, наверное, пойдем.
- Инга, - Виктория с трудом преодолела неловкость, - Максим просил передать Вам письма и деньги, - она положила на журнальный столик два листа бумаги и пластиковую карточку. – Здесь вся сумма плюс расходы на дорогу.
- Какие деньги? – в негромком голосе – недоумение.
- На операцию для Вашей мамы. В письме всё сказано, - включился в разговор Пётр.
В своем рассказе про казино и деньги Вика не упоминала.  Прочитав письма, Инга закрыла глаза, пытаясь справиться с эмоциями, потом обхватила себя руками за плечи, её сотрясала нервная дрожь.
- Я не буду разменивать своё чувство к Максу на деньги, - она отрицательно покачала головой.
- Инга, - мягко заговорила Виктория, - здесь речь о другом. Максим любит Вас, действительно любит, я видела, что с ним происходило в последние недели. У него сердце исходит кровью за Вас и сына. И если он будет уверен, что хотя бы в финансовом плане у Вас всё в порядке, он сможет выдохнуть. Иначе его жизнь после Перехода превратится ад. Речь не идет о размене любви на деньги, - тихо закончила она. – Речь – о том, как сделать груз на Ваших плечах чуть менее тяжелым и дать хоть немного спокойствия Максиму.
Максим посмотрел на неё с признательностью – говорить не мог, слова не шли. Да и вряд ли бы он сумел в вербальной форме выразить то, что чувствовал лучше, чем это сделала сейчас Вика. Отойдя к окну, Инга прижалась лбом к стеклу. В комнате царила абсолютная тишина. Наконец она обернулась. Лицо – бледное, по щекам продолжают стекать слёзы.
- Хорошо, я возьму эту сумму временно, взаймы, потом отдам. Я правильно понимаю, отдать нужно будет Вам? – она посмотрела на Петра.
- Нет, - он покачал головой, - отдавать не нужно никому. Мы выиграли эти деньги при помощи Максима вчера в казино.
Рассказ о вчерашнем вечере занял несколько минут. Выслушав, Инга слабо, впервые за вечер, улыбнулась.
- Да, Макс всегда умел найти нестандартные решения. Господи, Макс, - она закусила губу.
- Так Вы возьмете деньги? – повторил вопрос Пётр, - Для Максима это жизненно важно.
- Возьму, - Инга поочередно посмотрела им в глаза, затем повернула голову в сторону Бурского. – Возьму, Максим. Спасибо вам всем, - добавила она еле слышно.
- Ладно, мы, пожалуй, пойдем, - испытывая неловкость, Виктория встала с кресла.
Вслед за ней поднялся Петр. Инга порывисто шагнула им навстречу, обняла.
- Спасибо Вам за всё. Мой дом всегда открыт для вас.
- Спасибо, - Вика сама с трудом удерживалась от слёз. – Может, обменяемся номерами? – вдруг спохватилась она.
- Конечно.
Забив в мобильник номер телефона, Виктория обернулась к Максу, вышедшему в коридор. Последний раз посмотреть на человека, который стал ей так близок.
- Макс, - она все же не удержалась, и слезинки стекли по щекам, щекоча шею. – Пока, Макс.
- Пока, Вика. Может, встретимся, - он печально улыбнулся.
Петр в прощальном жесте поднял руку. Дверь захлопнулась.
Пройдя в комнату, Инга присела на диван, Максим устроился в кресле напротив, пытаясь навсегда запомнить её такой, как в этот момент.
- Макс, ты здесь? – она смотрела прямо на него.
«Да». Ручка опять заскользила по бумаге. «А где Максимка?» - вдруг испугался Бурский.
- У друга на Дне рождения, через сорок минут будет дома.
«Инга», - Бурский внезапно решился, - «я побуду с тобой до Максимкиного прихода, еще раз взгляну на него – и уйду в Зону перехода».
- Макс, - она захлебнулась плачем, - Макс, я люблю тебя. Ты даже не представляешь, как я люблю тебя, - слова шли из самого сердца. – Останься, прошу.
«Инга», - Максим чувствовал, как сердце разваливается на куски. – «Инга, родная, я люблю тебя. Люблю так, что останавливается дыхание. Но, если останусь – я превращу в ад наши жизни» - он торопился, строчки сползали, но Инга, кажется, понимала, что он пытался сказать. – «Это будет не жизнь, а симуляция жизни, имитация отношений и реальности. Быть рядом – и не касаться, не видеть, не участвовать полноценно в жизни друг друга – это сломает нас».
Она рыдала уже навзрыд. Чувствуя острую боль в сердце, Максим потянулся к ней. Рука, не встретив сопротивления, легко прошла сквозь плечо. Взвыв от отчаяния, он опять взялся за ручку.
«Инга, я даже обнять тебя не могу… Но могу сказать одно: ЛЮБЛЮ. ЛЮБЛЮ. ЛЮБЛЮ. И – прости меня, если сможешь. Я так все испортил.» - на глазах выступили слёзы. Максим даже не пытался их вытирать. Кто придумал, что мужчины не плачут? Сейчас ему не было никакого дела до стереотипов.
- Макс, - Инга вытянула вперед ладони, - иди сюда.
Бурский приблизил свои ладони вплотную к её и почувствовал уже знакомое тепло в пальцах. Тогда он приблизил свою щеку вплотную к щеке Инги и опять ощутил тепло. Они замерли, не шевелясь, в иллюзорном объятии. Никогда и ни с кем Максим не испытывал такой близости, нежности и рвущей на части горечи.
Раздался звонок в дверь, и Инга вздрогнула.
- Максимка. Макс, - её голос прервался. – Макс, я не могу сказать тебе «прощай».  До встречи.
« До встречи, родная.  Люблю.» - прочитала она в ответ.
Открыв дверь, впустила сына, обняла. Еще пару минут Инга четко ощущала, Максим был в квартире. Потом – они остались с Максимкой  вдвоем. Подавив рвущийся изнутри крик, она крепче прижала к себе сына.


Глава 24.
Последний шаг.

Я ухожу, почти без сожаленья,
Совсем не ангел – тает срок земной…
В минуту острого и яркого прозренья,
Когда сгорели крылья за спиной…
Я ухожу по крошеву из мыслей,
Бушует пламя, режет кромка льда…
Я не ищу сейчас в поступках смысла,
И понимаю – жизнь не навсегда.
Когда-нибудь, уже в иной Вселенной,
Мы встретимся, наверное, с тобой,
Кровь заструится горячо по венам
И обрету  я, наконец, покой…


Оказавшись опять в Зоне перехода, Максим прошел к полке, уткнулся лицом в подушку. В горле стоял колючий ком, который никак не сглатывался, в груди жгло.
- Распределитель, - повернувшись к столу, выдавил он сквозь спазм в горле.
- Да, Максим Сергеевич, слушаю, - Максим опять не заметил, в какой момент его собеседник материализовался на стуле. Да это было и не важно. Ничего не было важно, кроме расползающейся пустоты внутри. Как черная дыра, она грозила поглотить сознание. – Я готов к Переходу. Начнем? – он не испытывал больше ни страха, ни злости. Только пульсирующая боль от расставания с Ингой.
- Уверены? – в голосе Распределителя мелькнула странная нотка, но Максим не обратил на это внимания. – Вы не жалеете о принятом решении?
- Я ни о чем не жалею, - по слогам отчеканил Максим. – И зачем Вы уже во второй раз спрашиваете меня об этом?
- Ну, - после небольшой заминки продолжил его невольный куратор, - я могу попробовать отмотать время назад. Тогда Вы измените свой  поступок  и уйдете на заслуженный шестой уровень. Никаких котов, никаких собак, - он посмотрел вопросительно. - Согласны?
- Нет, - Бурский даже не стал обдумывать предложение. – Спасибо, но нет.
- Но почему? – казалось, Распределитель ничуть не удивлен, только в глазах засветилось что-то непонятное. Впрочем, точно разглядеть выражение глаз в серой дымке было сложно.
- Мне не нужен шестой уровень без Инги и сына. Без них мне, в принципе, никакой уровень не нужен, - Максим говорил спокойно, стараясь не отвлекаться на эмоции. – Я готов еще хоть десять раз повторить историю с казино, если будет нужно. Пусть даже я свалюсь на первый уровень. Кто там у вас, червяки? – он невесело усмехнулся. – Так что давайте, заканчиваем. Каковы правила Перехода?
- Собственно, никаких правил. Вы просто ложитесь, закрываете глаза и ваше сознание перемещается в новое тело, - Распределитель пожал плечами.
- Физически я умру? – Бурский решил внести окончательную ясность.
- Да, в данном  случае я остановлю сердце. Вы против?
- Не против. А память сохранится? – с внезапно пробудившимся интересом спросил Максим.
- Нет, память стирается.
- Понятно, - последняя искорка надежды с холодным шипением растаяла в груди. – В кого я хоть перемещусь, в собаку или кота? – почти безразлично уточнил он.
- А это будет небольшим сюрпризом, - Распределитель подошел к полке. – Готовы?
- Вполне, - Бурский закрыл глаза.
- Удачи, Максим Сергеевич, - сквозь шум в ушах услышал он затихающий голос.
Звуки исчезли. Наступила темнота.


                ***

Полгода спустя.

На кладбище стояла тишина. Это и понятно, будний день, народу – ни души. Положив цветы, Инга выпрямилась, провела рукой по фотографии, вглядываясь в знакомые со школьной скамьи черты лица. Ощутив тепло в пальцах, грустно улыбнулась:
- Привет. Извини, давно не приезжали, закрутились совсем. Впрочем, думаю, ты и так всё знаешь, - вздохнув, она присела на скамейку.
Стоял солнечный июльский день, на небе – ни облака. От легкого ветерка шумели кроны деревьев. Невдалеке от памятника в траве проглядывала земляника. В голове всплыли строчки «Сорви себе стебель дикий и ягоду ему вслед, кладбищенской земляники крупнее и слаще нет». Кто это написал? Цветаева, кажется. Столько лет прошло, а до сих пор актуально. А почему должно быть по-другому? Всё в этой жизни циклично, всё уже когда-то с кем-то было.
- Знаешь, уже говорила, но всё равно повторю, я так тебе благодарна за всё, что ты сделал - она вздохнула. – Если бы не ты… - она зябко повела плечами. - Как жаль, что не представилось случая узнать друг друга ближе. Так получилось, но безумно жаль…
Она замолчала, погрузившись в свои мысли. Солнце освещало фотографию человека, которого уже никогда не будет рядом. Хотя почему не будет? Он рядом. Неправда, что люди уходят навсегда. Пока мы помним – они с нами. И оберегают, насколько хватает сил. Тишина обволакивала. Но вот под ногами захрустел гравий, и Инга поднялась навстречу подошедшему человеку.