Владимир Коробов

ВЛАДИМИР КОРОБОВ
(1953-2011)

Последнее лето двадцатого века,
бесславьем увенчанный Крым.
И волны на скалы взлетают с разбега,
в стеклянный развеяны дым.

В стихии разгульная есть еще сила,
бескрайняя хлябь глубока.
Отныне великой державы могила
прописана здесь на века.

Разбойные ветры кочуют с Босфора,
молчит виновато Форос.
И к даче злосчастной, как месту позора,
путь горькой полынью порос.

Последнее лето двадцатого века,
наследная наша вина...
Кровавым пятном, что на лбу у генсека,
ты стала, родная страна.

Мое поколение

Мы жаждали правды, искали успеха —
нам в лица бросали булыжники смеха!
Пока на парадах палили из пушек,
мы души сгноили в подвалах пивнушек.
Какие мы, к черту, поэты, пророки —
мы кожей впитали эпохи пороки,
и, не протрезвев от повальной попойки,
вскочили случайно в трамвай перестройки.

* * *

Приблизится время – и веткой сирени
надломятся грозы и грянут дожди.
Выискивай счастье в сиреневой пене
соцветий и молний, не медли, не жди,
спеши: кратковременны юность и радость,
цветущее чудо исчезнет вот-вот.
Жизнь – дар! – не подарок,
жизнь – праздник! – не праздность,
таинственный смысл, а не грубый расчёт.

В церкви

Язык мой нем, глаза незрячи,
душа убога и пуста,
когда беру я в церкви сдачу
от купленного мной креста.
В полупустом холодном храме
я озираюсь, словно вор,
и медными звеня деньгами,
гляжу в глаза святых в упор.
Как недоступны эти лики!
Какая бездна пролегла
между носившими вериги
и тем, кто чужд добра и зла!
А рядом — молятся старухи
за тех, кто жалок и убог,
и милостыню ждет безрукий,
ушанку примостив у ног.
И я стою, сутуля плечи,
как будто в мир попал другой,
и машинально ставлю свечи
за упокой, за упокой…

***
Л.

И море остыло. И лодки забыты.
И пляжи до лета фанерой забиты.

Так, значит, как раньше, так, значит, как прежде
вдвоем не бродить на пустом побережье,

так, значит, уже не сбежать нам с тобою
к веселому морю веселой тропою,

не плыть, не лежать на заброшенном пляже,
касаясь волны, словно пенистой пряжи...

Что было — прошло. И все реже и реже
мне верить погоде и верить надежде.

То хрупкое лето волною разбито.
И море остыло. И гавань размыта.

Ржавеют в воде ненадежные сваи.
Кричат о беде перелетные стаи.

Я выйду на зов. Постою на причале.
Прочнее, чем эта, не будет печали.

Пройдет теплоход и вдали растворится.
Ничто не вернется и не повторится.