Ину-лат. Диверсия в городе. Глава 2

Напоминаю, всем читающим. Я теперь и на прозе. там много всего. Сказки, байки, отрывки из романов.

Ину-Лат. Отрывок из романа. глава 2
Юлия Борисова 81
Глава 2
Очнулась я от того, что в лицо мне тыкала плошку с водой какая-то мерзкая синяя морда. Морда щербато улыбалась и мычала, как наша главная деревенская корова. Испугалась ли я? Ну а то. Завизжала так, что морда бросила плошку, обдав меня брызгами воды, отскочила в угол, скрючилась там и принялась раскачиваться, тоненько подвывая.
- Тигрий, ну зачем ты пугаешь девочку? Я же тебе сказала разбудить и напоить, а не довести до икоты.
Голос был сочный, густой, как и борода его обладательницы. Только сейчас я заметила. В ногах моей койки сидела и медленно курила трубку самая странная женщина, которую я когда-либо видела. Женщина была красива. Миндалевидные глаза, густые ресницы, покатые загорелые плечи, красивое ярко-алое платье с богатым золотым шитьем и борода. Роскошная, иссиня-черная, она достигала почти середины груди и смотрелась так же неуместно, как и розовая попона на моём Мамо. Как-то я сплела из ниток, хорошую такую добротную. Но Мамо, паршивец, моих стараний не оценил и сжевал ее в первый же день. Цвет видели те ему не понравился. А женщина медленно поднялась, со вздохом отложила вонючую трубку и заново наполнила плашку из ведра с водой.
- Как тебя звать-то, пигалица? Меня Анетт кличут. А вон то чудо с ушами – мой брат Тигрий. На тигра он смахивает мало, но в общем-то неплох, тупит только иногда. Тигрий, ну поди сюда, познакомься с девочкой.
Тигрий оказался карликом. Всё его тело, насколько я могла понять, было сплошь покрыто сложными татуировками. Узоры переплетались, как змеи в любовный период, руки, ноги и лицо, всё было покрыто сетью синих лабиринтов, иногда из него выглядывали диковинные звери: например, змея с двумя головами или человек с головой лошади. Он носил набедренную повязку и чалму. Повязка была обычной, просто кусок светлой материи, несколько раз обернутый вокруг бёдер. А вот чалма… Была хороша. Несколько метров дорогой материи, какую у нас и не всякий паша может позволить, не то что нищий карлик, и огромный сияющий камень в центре, а еще перо. Павлина. Это вообще немыслимо. Павлин – священная птица и носить его перо могут только представители королевской фамилии или их ближайшие друзья. Карлик же подскочил ко мне и протянул руку, при этом он так широко и радостно улыбался, что невольно ему захотелось ответить. Я протянула ладонь, и он с радостью обхватил ее двумя крошечными лапками.
- Ину-Лат, Ину,  - назвала я своё имя.
Тигрий что-то невнятно замычал и потряс мне руку.
- Да, - продолжила Анетт, - протягивая мне чашу с водой, - Тигрий у нас особенный. Он не говорит, но всё понимает. Впрочем, в последнее время тебе придётся увидеть много особенного, девочка. Ведь у тебя начинается новая жизнь. Мы покинули наш мир и как раньше, уже не будет. Теперь мы артисты в цирке его императорского величества Тиаманта Первого,
-Покинули?! ЦИРК? Как это?! – разом навалились воспоминания. Вот меня и Мамо связывают и тащат на корабль Богов. Вот отец заступается за нас, и его отшвыривают к дереву. Вот он лежит, не двигаясь. Дальше темнота и провал. Я часто задышала, слезы градом покатились по лицу хотя я и не из плакс.
- Ну тише, тише. Анетт села рядом со мной, обняла за плечи, - впрочем плачь, если хочешь, говорят слёзы, лечат. Брехня собачья, но вдруг поможет принять…
- Я не хочу принимать, - закричала я, отталкивая её руки, - я хочу домой! К отцу! Я хочу домой! Верните меня домой!
В дальнем конце небольшой комнаты я заметила большую металлическую дверь. Я бросилась к ней, стала дергать за ручку, но она была заперта снаружи.
- Эй, вы там! Откройте! Откройте! Откройте! А звук вышел хороший. Под моими руками и ногами дверь стонала, грохотала и охала. Наконец послышались торопливые шаги. Два высоких воина в золотых доспехах. Сейчас они были без шлемов и на меня одинаково сурово смотрели два лица нелюдей… Ну а как назвать их, если их лица хоть и были похожи на наши, но и отличались, как осёл отличается от зебры. Одинаково голубые глаза, яркие и чистые, словно океан в ясный день, узкие длинные носы с узкими же вытянутыми ноздрями, тонкие губы, а на шее вообще жабры, как у рыб. По две с каждой стороны. Вот уроды! В руках уроды держали странные штуки навроде копья, только не с одним наконечником, а с тремя, как вилы… Оружие, догадалась я.
- Кто буянит? – спросил один.
Он говорил на нашем языке, но так плохо, что я замешкалась, прежде чем ответить… Анетт подскочила ко мне сзади и зажала рот рукой.
- Никто, уважаемые. Никто. Просто вот девочка очнулась, испугалась очень, маленькая ещё.
Маленькая?! Это я-то?! От злости и обиды я так тяпнула Анетт за палец, что она, охнув, выпустила меня. Извернувшись не хуже змеи, я со всей силы пнула одного охранника в коленку, а другого просто снесла своим напором, и , выскочив за дверь бросилась бежать, не разбирая дороги. Узкий и длинный коридор напоминал своими очертаниями кишку столетнего удава, такой же круглый, гладкий и блестящий, словно у строителя корабля была врожденная боязнь острых углов. Не знаю, как это называется правильно, но у нас в деревне был мальчик, он с рождения боялся темноты. Говорил, там водятся раксаши. Демоны. Врал поди, ну а там кто, знает. Словом, как только на джунгли опускалась ночь, даже вечер, он забирался под стол, накрывался с головой всеми тряпками, и мелко дрожал до самого утра. Может и у этого строителя что-то с головой было, может от углов его понос прохватывает или чесотка там. Отчего и в комнате, и в коридоре пол плавно перетекал в стены, а стены в потолок, и окна круглые и двери… Это потом мне объяснили  - дань Детей воды своему прародителю Океану. Форма капли, форма круга или овала. На Акватории все такое. Ну или почти всё. Между тем топот преследователей приближался. Догонят - мало не покажется. А ведь догоняют. В лесу мне равных не было. Но это свой, родной лес, пусть опасный, но знакомый до каждой кочки, до каждой норки. А тут всё чужое, чуждое даже. Совсем обезумев от страха, я свернула в первый попавшийся отросток кишки и кубарем влетела в незапертую дверь. Мигом ее захлопнула и села на пол, спиной к двери. Надо было отдышаться. Вот шасс!
В комнате кто-то был. Этот кто-то стоял возле окна спиной ко мне. На шум резко обернулся, и я открыла рот. На меня глядело Солнце. Божество в человеческом обличии. Потом мне объяснили это костюм такой светоотражающий, специально чтобы внушать уважение и трепет диким мирам. Внушало. В смысле трепет. На счет уважения не знаю, но...Солнце горело, Солнце блистало. Солнце носило золотую маску. Солнце спросило:
- Кто ты? И что тебе нужно?
Голос был звонкий, сочный, и по-нашему говорил почти как я.
- Где мой слон?! - брякнула я, не раздумывая.
Ну а что. Бог там или не Бог, а слон важнее. Богов, если подумать, в каждой деревушке по пятку. А слон у меня один.
- Слон? Божество задумалось, - что есть «слон»?
- Ну слон — это слон. Как объяснить то?! Это жи-вот-ное такое. По слогам сказала, чтоб понятнее...
Солнце молчало. Слушало, чуть склонив голову на бок.
- Большоооое. Ага. Прям выше тебя даже.
Солнце смотрело, сквозь прорези маски, блестели зрачки глаз. Мне показалось, глаза улыбались, хохотали даже.
- Ну с ушами еще. Вот такими.
Я и показала, для наглядности. Мол вот какие уши. Вышло смешно. Да. Наверное.
Божество расхохоталось и наконец сняло маску.
Под маской оказалось обычное человеческое, ну или почти человеческое лицо. Мужское. Может даже и красивое. Не знаю. Мне сравнивать не с чем. Мужчины в нашей деревне смуглы и черноволосы, рано седеют и быстро старятся. От работы. Да и джунгли. В джунглях нельзя быть ленивым, нельзя быть спокойным, беспечным. Хищников много. В городах, правда, говорят, не лучше. Там свои звери...
Божество без маски носило светлые волосы, коротко стриженные, что тоже мне непривычно. Ибо, как говорится в древних сказаниях, срезая волосы, срезаешь свой ум. Ума у Божества было немного, видимо поэтому оно не знало, что такое "слон". У Божества были ярко синие глаза, и красиво очерченные губы, нос как нос, чуть уже чем надо, и только.
- Так что такое "слон"? - спросил мужчина, — это, наверное, то вредное большое вонючее животное, которое сейчас спит в моём грузовом отсеке?
Я насупилась, и ничего Мамо не вонючий, сам он такой. А мы, между прочим, каждую неделю в реке. По два часа. Я и травкой его и щеткой. А уж душ Мамо сам себе обеспечит. Ну и мне заодно.
Мужчина подошел ближе, и я на всякий случай отскочила на шаг, присела, готовясь в случае чего ударить или бежать. Он словно и не заметил. Шагнул решительно, коснулся пальцами подбородка, повернул голову вправо, влево, вверх. Словно корову брал на рынке. Там так же вот смотрят. Оценивающе. Хорошо хоть пальцами в пасть не полез. То есть в рот. А пальцы то... Только сейчас я обратила внимание на его руки. Сильные. Вон как крепко держат. Синяки наверняка будут. Пальцы длинные, тонкие. А между пальцами тонкая такая пленочка, наподобие перепонки. Когда пальцы сложены, то и вовсе не видно, а когда вот как сейчас, в растопырку, очень даже заметно. Фу. Мерзость. Наверное, что-то такое отразилось на моем лице, потому что глаза мужчины сразу стали злыми, колючими, а рот сжался до тонкой линии.
- Ты тот самый мальчишка акробат с холма? Хорошо. Станешь учиться - высоко поднимаешься. В цирке. Моего императора. Если, конечно, уберешь свои дикарские замашки. А то же ведь цирк, говорят, страшное место. Слабаки долго не живут.
И тут я, вспомнила и задохнулась от нахлынувшей боли:
- Отец! Отец! Вы убили моего отца! Твари! И не сдерживаясь, бросилась в бой. Не ожидавший нападения, мужчина покачнулся и попытался отстранить меня, но куда там. Я вцепились в плечи, кусалась и царапалась. Ну по крайней мере пыталась. Костюм, доспех, или как это называется, собранный из тонких золотых пластин, надежно спасал содержимое. А иначе это содержимое у меня бы уже подавилось своей же кровушкой. А так я только обдирала ногти и кожу, да вопила. Надеюсь, противно, чтобы хоть так уязвить врага. Враг схватил меня за руку и попытался отвести ее назад, а вот это зря. Изловчившись, я цапнула его за ладонь.
- Ах ты ж, змеюка! - мужчина, наконец, с силой отпихнул меня и осмотрел руку. Четкие отпечатки зубов на коже быстро наполнялись кровью.
- Ну малыш, это уже диверсия. Здоровой рукой он снял с пояса маленькую острую штучку, навроде шпильки. Наши модницы закалывают такими волосы. Только эта шпилька искрилась и сияла. На ее конце зарождалась молния.
Тут послышался топот и дверь распахнулась еще раз.
- А охраннички... Долго шли. Не заблудились часом?
Командор спрятал раненую руку. Правильно.Не показывать же подчиненным, что тебя ранил какой-то дикарь. Дикарка...
- Меня бы уже тысячу раз убил это храбрый юноша, если бы не мой дипломатический талант.
- Пппростите, Командор.
Охранник все еще не мог отдышаться. Эх, слабак, у нас бы в джунглях и дня не выжил...
 - Девчонка больно шустрая попалась, не успели остановить.
- Девчонка? Хм, - командор почесал подбородок, - что ж так даже лучше. Хороший выйдет номер. Только воспитания бы ей. По заднице.
Я ощерилась. Вот с чем с чем у нас в джунглях туго, так это с воспитанием. Родителям просто некогда этим заниматься. Надо успеть вырастить хоть что-то до сезона дождей, собрать тростник, заготовить дрова, опять же починить что-то, подлатать, ибо когда полгода льёт, как из ведра, на крышу не полезешь. Да и когда сезон дождей, тут уже не зевай, лови змей и рыб, суши, вяль, словом, не до воспитания. Дети у нас взрослеют рано. Едва ходить научился, уже помогай.
Охранники бросились на меня неожиданно, словно договорились. Адреналин спал, да и усталость сказывалась, поэтому, хоть и с трудом, но им удалось меня скрутить. Потащили к выходу. И тут…
- И вот тебе первый урок. К врагу не поворачивайся спиной.
Удар молнии в спину заставил меня болезненно выгнуться, а после упасть на колени. Чему было больней, душе или телу, сейчас не скажу.
- Ссссссс...
- Сволочь?
Командор склонился надо мной, отвел с лица прилипшую прядь. Глянул бесстрастно.
- Я знаю. Видишь ли, я много всего знаю. Даже ваши ругательства. В стазис её. До прибытия. Сам займусь.  Позже. И да: обратный курс. Летим домой.