Никогда не поздно глава 19-20

Глава 19.

Разговоры ночные, дневные и вечерние.
 
Я хуже, чем ты думаешь, давно сломались крылья
Натужною заботою живу - не прекословь!
С ума схожу от нежности и полного бессилья,
Ломаю всё и комкаю последнюю любовь.
Я хуже и загадочней, меня совсем не знаешь,
Порою не узнать и мне в том демоне - себя,
Пусть катится всё к пропасти, но ты не понимаешь,
Везде, куда ни гляну я, там образ - лишь тебя...
Да, это наваждение, ему предел не вижу,
Танцую лишь на кончике и острие иглы.
Мне б отойти от края, но подхожу всё ближе,
Сейчас взмахну руками... Спасу себя от мглы...


- Распределитель, - позвал Максим, едва появившись в Зоне перехода.
- Слушаю, Максим Сергеевич, - отозвался тот  из-за стола.
Сев напротив, Максим помолчал, собираясь с мыслями. Начать разговор оказалось сложнее, чем он думал, и Бурский почувствовал, что волнуется. Слишком много было поставлено на кон. Будто понимая его состояние, Распределитель не торопил, окидывая его внимательным взглядом.
- Не скажу, что Вам выдались легкие дни, Максим Сергеевич, - наконец прервал он молчание, - устали, осунулись.
- Да, - голос сорвался и Максим откашлялся. – Я хотел спросить, - он помолчал, и, собравшись с мыслями, продолжил. – А я могу вернуться? Просто вернуться в свое тело, выйти из комы и продолжить жить дальше? Дальше, но по-другому, - тихо закончил он.
Наступило длительное молчание. Максим смотрел на собеседника так, будто от его ответа зависела жизнь. Возможно, так оно и было. 
- К сожалению, нет, - заговорил Распределитель через некоторое время. – Это невозможно. И зачем Вам возвращаться? Вы очень неплохо справляетесь со своей миссией, у Виктории Владимировны наступили значительные улучшения как в профессиональной, так и в личной жизни. Почти со стопроцентной вероятностью Вы перейдете на  шестой уровень, всё складывается успешно для Вас. Конечно, - добавил он с извиняющейся улыбкой, - само по себе ничего не складывается, Вы отлично выполняете свою задачу. Так что не вижу необходимости оставаться на пятом уровне.
- Вы не понимаете, - Максим старался говорить спокойно, но мешал волнами накатывающий озноб. – Мне нужно вернуться на землю, вернуться в свою жизнь. Я столько напортачил, - он смотрел невидящим взглядом прямо перед собой. – Только сейчас понял, что умудрился натворить за последние годы. Мне нужно поговорить с мамой, загладить свою вину перед ней. Это всё время давит меня, постоянно сидит в подсознании. Если впереди будет время – я все исправлю. – Он посмотрел Распределителю прямо в глаза. – И, - голос дрогнул, - здесь, на земле, есть женщина, которую я люблю. Женщина, которой я ни разу не сказал, что она для меня значит, которая даже не подозревает об этом. Здесь, на земле, есть мой сын. Сын, про которого я узнал только сегодня. Я всё отдам, чтобы быть с ними. Распределитель, - в голосе у Бурского зазвучала мольба, - мне не нужен шестой уровень, позвольте мне вернуться на пятый.
- Мне действительно жаль, Максим Сергеевич, - в голосе Распределителя зазвучало искреннее сожаление, - но это невозможно. Отсюда Вы можете уйти либо на четвертый, либо на шестой уровень, таковы правила.
- А если я выйду из комы? - Как утопающий за соломинку, Максим цеплялся за любую возможность. - Ведь физически я не умер и выгляжу в больничной палате вполне прилично. Бывают ведь случаи, когда люди выходят из комы?
- Да, бывают, - согласился Распределитель, - редко, но бывают. Но там, как правило, известно заранее, что человек в конце концов выйдет из комы, и ни о каком Переходе речь изначально не идет.
- И что, ни разу не было такого, чтоб человек, попавший в Зону перехода, очнулся? – от волнения сердце  билось где-то в горле.
- Бывало, - кивнул Распределитель, - но в этом случае разум или душа, если так понятнее, все равно перемещалась на другой уровень по окончанию определенного срока и очнувшегося человека ничего хорошего не ожидало. В основном, он заканчивал в психиатрической  клинике, так как оболочка без разума существовать не может.
- Значит, шансов нет? – упавшим голосом уточнил Максим.
- Нет, - в глазах Распределителя светилось сочувствие.
От пришедшей в голову мысли Бурский криво усмехнулся, но все же спросил:
- Вчера я записал адрес, и он сохранился на бумажке. Получается, я могу писать письма, и они могут быть прочитаны на земле?
- Да, можете, но одному человеку – только один раз. Таковы правила, - уточнил Распределитель.
- Понял я всё про ваши правила, - безразлично произнес Максим.
Теперь, когда исчезла последняя надежда, его охватила апатия. Подойдя к лавке, он молча сел и уставился неподвижным взглядом в стену. В груди разливался холод, занемели пальцы на правой руке. «Не хватало сейчас еще схватить инсульт» - равнодушно подумал Бурский, - «вот было бы забавно, инсульт без тела».  Немного посидев, он лег на лавку. Сил не было, в голове зияла пустота, в душе разливалось черное, липкое отчаяние. Закрыв глаза, он не уснул – просто провалился во мрак.
Открыв глаза через какое-то время, Максим понял, что выспался. В комнате стоял все тот же серый полумрак. Машинально посмотрев на часы, отметил «половина десятого, ничего так поспал». Вставать не хотелось. Через силу поднявшись, он прошел по комнате. Итак, что остается в сухом остатке? Вернуться на землю он не сможет. Инга… Максимка… Мама… Боль взорвалась в груди, и Бурский застонал. Стоп. Отдышавшись, он продолжил мысль дальше, стараясь не обращать внимание на разрывающее изнутри отчаяние. Итак, вернуться нельзя. Что можно? Можно перейти на следующий уровень. Можно остаться здесь, пока физически он еще жив и в последующие сорок дней после смерти его душа будет на земле. Можно. Но что это даст? Затянувшаяся агония. Ни обнять людей, без которых он теперь не представляет жизни, ни облегчить их боль, он не сможет. Всё время быть сторонним наблюдателем? Нет, хватит. Он закончит помощь Вике, буквально еще несколько дней, навестит маму, навестит Ингу с сыном и… И, как бы ни было больно, уйдет на следующий уровень.  А что еще остается? При мысли об Инге он чувствовал, что разваливается на части. Господи, как же жить дальше с такой болью. «А как она жила?» - спросил жестко внутренний голос и Максим со злостью ударил кулаком в стену. «Так тебе и надо. Терпи. Сам виноват». На чем он остановился? Помочь Вике и уйти. Уже почти десять, Виктория на работе. Что ж, сейчас – в офис, вечером – рабочий разговор, а завтра он посвятит день своей семье. Семье. При этой мысли опять тоскливо сжалось сердце.  Итак, решение принято, нужно выполнять. Он закрыл глаза: - «Вниз. В офис».


                ***

Подавив зевок, Виктория оторвалась от компьютера и потерла глаза, ночь без сна давала о себе знать. Поймала сочувствующий взгляд Петра и в груди разлилось тепло. При воспоминании о вчерашней ночи пульс участился,  она почувствовала, что краснеет.
Из задумчивости ее вывел ожесточенный  голос Ольги:
- Ирина Петровна, время десять утра, а Вы уже шестой раз дергаете меня по всякой ерунде. Вам что, больше спросить некого? – Ольга со злостью бросила ручку на стол.
Переведя взгляд на Ирину Петровну, замершую возле Ольгиного стола, Виктория поймала себя на мысли, что этого и следовало ожидать.  После произошедшего конфликта Ирина Петровна демонстративно игнорировала и её, и Петра. Вику это полностью устраивало, так как в результате прекратились отвлечения и бесконечные вопросы со стороны назойливой коллеги. Да и словесного выхлопа в целом в кабинете стало гораздо меньше. Но вот Ольге действительно пришлось несладко. Весь поток вопросов и обращений за помощью направился именно на нее. На прошлой неделе она, сцепив зубы, вежливо помогала Ирине Петровне, и Виктория все гадала, когда произойдет взрыв. Вот он, собственно, и произошел.
- Оле… Олечка Викторовна, - он неожиданности Ирина Петровна стала заикаться, - Олечка Викторовна, что Вы такое говорите? Я только несколько раз обратилась к Вам за помощью. Почему Вы так со мной разговариваете? – в голосе зазвучали пронзительные нотки, глаза стали наливаться слезами.
- Я повторяю, вы шестой раз за сегодняшнее утро обращаетесь ко мне с глупыми вопросами. Вы постоянно меня отвлекаете, я не могу сосредоточиться. А на той недели Вы беспрерывно меня отрывали от работы, я уже со счету сбилась, сколько раз, - было видно, что Ольга едва держит себя в руках.
- Что я сделаю, если мне нужна помощь, а эти, - Ирина Петровна поочередно махнула рукой на Викторию и Петра, - помогать мне не будут.
- А почему Вам кто-то вообще должен помогать? – Ольга уже даже не пыталась соблюдать вежливость. – Вы – такой же специалист, как все мы, зарплата одинаковая, только работы у Вас кратно меньше. И то – Вы уже всех задергали.
Не говоря ни слова, Ирина Петровна опрометью выбежала из кабинета.
Появившийся в дверях Бурский проводил её недоуменным взглядом. Вика радостно улыбнулась, приветственно махнув рукой, Максим улыбнулся в ответ.
- Как же она достала! Теперь еще жаловаться помчится, - зло бросила Ольга.
В ответ Виктория только пожала плечами:
- Да и пусть. Это давно пора было прекращать.
- Не переживай, - присоединился Петр, - у нее конфликт практически уже со всеми в отделе, за исключением Степана. Но ему по молодости лет не положено, - чуть подумав, добавил он полушутя - полусерьёзно.
Максим прошел на своё обычное место и Викторию опять кольнуло нехорошее предчувствие. Что-то было не так. У него что-то случилось. Что-то очень нехорошее. Набив на экране фразу «Макс, поговорим?»  она направилась в сторону коридора. Максим вышел следом. В коридоре было пусто. Остановившись у окна, Виктория развернулась к Бурскому лицом.
- Макс, что происходит? На тебе лица нет, - от тревоги, звучавшей в ее словах, на несколько мгновений Максиму стало легче.
- Вика, действительно кое-что произошло. Но я не хочу озвучивать это на бегу. Давай, обсудим всё сегодня вечером. Или, - от пришедшей в голову мысли он замолчал, затем продолжил, - или моё присутствие доставит тебе неудобство?
- Ты про Петю? – голос Виктории стал мягче, и Максим невольно улыбнулся.
- Да, про него.
- Это не проблема, - она решительно тряхнула головой. -  Нам действительно нужно поговорить. Петя поймет.
- Я не хочу создавать тебе проблем… - начал он.
- Ты не создаешь мне проблем, - даже не дослушав, прервала она. -Макс, ты мне – не посторонний, мы – друзья.  Я считаю тебя близким человеком, и действительно беспокоюсь, что с тобой происходит. Поэтому вечером – поговорим.
- Договорились, - он благодарно улыбнулся. – У вас с Петром – все хорошо?
По тому, как засияли глаза, ответ он понял раньше, чем тот был произнесен вслух. Неподалеку открылась дверь.
- Ладно, пойдем обратно, - слабо улыбнулся Максим. – Не думаю, что визит в психбольницу входит в твои планы.
До обеда Виктория успела согласовать несколько договоров. Несмотря  на непреодолимое желание спать, настроение было отличное и работа шла, как по маслу. В кабинете стояла тишина, прерываемая только редкими телефонными разговорами. Вернувшаяся Ирина Петровна сидела с поджатыми губами и не общалась ни с кем из коллег. Так как она при этом не издавала ни звука, это было, пожалуй, даже к лучшему. Конечно, немного дискомфортно находится в зоне конфликта, но наступившая тишина того стоила. В обеденный перерыв Петр поднялся из-за стола:
- Вик, пойдем обедать?
- Пойдем, - улыбка преобразила её сосредоточенное лицо.
Выйдя в коридор, она взяла его за руку, уткнулась лбом в плечо.
- Глупо, но я успела уже по тебе соскучиться.
- Я тоже, - он на мгновение прижал ее к себе, поцеловал в висок. – Пойдём, а то такими темпами мы точно не доберемся до кафе.
Заказав обед, поинтересовался:
- Бурский здесь? Ты с ним выходила?
- Да, - кивнула головой Вика, - с ним. У него какие-то проблемы. Петя, ты не обижайся, но сегодня вечером мне нужно поговорить с Максимом.
- Тет-а-тет, как я понимаю, - взгляд у Петра помрачнел.
- Петя, мы – друзья. Мне кажется, он нуждается в помощи. Я стольким ему обязана, что просто не могу бросить в трудной ситуации, - решительно произнесла Виктория. – И мне действительно важно знать, что с ним происходит. Ты против? – она внимательно смотрела ему в глаза.
- Не в этом дело, - он подбирал слова, чтоб точнее передать свою мысль. – Пойми меня правильно. Я нисколько не ограничиваю твою свободу и круг общения. Но, я действительно уже успел по тебе соскучиться за эти полдня. И сегодня вечером и ночью я хочу быть с тобой, - от его тона и взгляда у Виктории защемило сердце.
- Я тоже хочу быть с тобой, - она даже не пыталась скрыть нежность, сквозившую в голосе. – Но бросить Макса в трудной ситуации я не могу.
Отодвинув тарелку, Петр взял ее за руку.
- В общем-то, правильно, я бы тоже не стал бросать друга в непонятной ситуации.
- Тогда вечером созвонимся? – Виктория смахнула крошку с рукава его пиджака.
- Только сначала я тебя после работы домой завезу, - он провел рукой по её щеке. – Идем?
- Идем.
Встретив на пороге изучающий взгляд Ольги, Виктория молча улыбнулась в ответ. Пройдя на рабочее место, придвинула к себе клавиатуру. Через два часа, закончив с договорами, Виктория подняла трубку:
- Добрый день, Кира Анатольевна, могу зайти?
- Как у Кикиморы настроение? – подала голос Ольга.
- Да вроде нормальное у Киры Анатольевны настроение, минут через тридцать зайду, узнаю.
- А почему Вы её перестали называть Кикиморой? – с интересом спросил Степан.
- Ребят, как раз хотела обсудить с Вами этот вопрос.
Излагая позицию, выработавшуюся в ходе бесед с Максимом, Виктория внимательно вглядывалась в лица коллег. Ирина Петровна всем видом демонстрировала ледяное презрение. Ну, с ней всё понятно, даже в расчет брать не стоит. Пётр смотрит внимательно и потихоньку улыбается. Ладно, он знает про разговоры с Максимом, да и всё равно здесь работать не будет. Здесь тоже всё понятно. На лице Ольги – крайняя степень удивления, взгляд Степана отражает задумчивость.
- Неожиданно, - протянула Ольга, когда Виктория закончила. Я никогда не думала в таком ракурсе. А с чего тебе вообще пришли в голову подобные мысли? – изумление все же прорвалось в её голосе.
- Просто стала задумываться о том, что происходит вокруг, о жизни, о работе, - Вика по очереди обвела всех взглядом. – Может, кризис среднего возраста, - она улыбнулась.
- Да, Виктория Владимировна, нестандартно Вы мыслите, - протянул Степан. – Пять баллов. Я как-то не задумывался в этом направлении.
- Ребята, давайте возьмем паузу, - предложила Виктория, - подумайте, завтра обсудим. А мне уже пора, - она поднялась из-за стола, взяла записи, составленные на выходных,  и направилась в кабинет Заниной.
Разговор с Кирой Анатольевной затянулся до конца рабочего дня. Выйдя из кабинета, Виктория постаралась привести мысли в порядок. Такого поворота событий она не ожидала. Что ж, есть над чем серьезно подумать. И, слава Богу, есть с кем посоветоваться.


                ***


Сев в машину, Виктория развернулась на сидении.
- Петя, Макс, мне предложили возглавить отдел.
Под изумленные восклицания она перенеслась мыслями на несколько часов назад.  Разработанной программой обучения  Кира Анатольевна осталось более чем довольна.  За все годы совместной работы она была не слишком щедра на эмоции, и открытая похвала с её стороны звучала неожиданно приятно. Решив, что наступил подходящий момент, Виктория озвучила весь блок разработанных предложений.  Занина слушала внимательно, иногда задавая уточняющие вопросы.
- Спасибо. Идеи действительно хорошие. Попрошу набросать в письменном виде. Не затруднит? – Она с улыбкой смотрела на Викторию.
- Не затруднит, - Вика не смогла сдержать ответную улыбку.
- Виктория Владимировна, я хотела обсудить с Вами два вопроса, - в тоне Заниной прозвучали неожиданные нотки, и Вика слегка напряглась. – Что происходит в отделе  между Ириной Петровной и остальными сотрудниками? У вас конфликт?
Так, приехали. И что ответить в такой ситуации? Впрочем, когда непонятно, что говорить, имеет смысл говорить правду. К тому же за последнее время у Вики в корне изменилось мнение о руководителе. Пожалуй, можно рискнуть и сыграть с открытым забралом. Но подспудно ее грызло чувство, что ситуация развивается неправильно.
- Кира Анатольевна, мне кажется, не совсем верно излагать что-то за спиной у Ирины Петровны, когда она не сможет защититься и опровергнуть сказанное, - она, наконец, поймала за хвост беспокоящую её мысль. 
Занина смотрела с нескрываемым интересом, в глазах засветилось что-то очень похожее на уважение.
- Неожиданно, - произнесла она после продолжительной паузы. – Но версию Ирины Петровны я знаю. Хочу послушать вашу.
Кровь бросилась Виктории в лицо. Значит, «дорогая коллега» бегает жаловаться руководству. И, скорее всего, жаловаться на неё, так как именно между ними первоначально и возник конфликт. Ну и ладно. Спокойно и обстоятельно Вика изложила суть вопроса, подкрепив факты комментариями.
Кира Анатольевна помолчала, что-то обдумывая.
- Вы знаете, что Пётр собирается увольняться из компании? – неожиданно спросила она.
- Знаю, - она посмотрела ей в глаза.
- Если убрать Ирину Петровну и уйдет Петр, сможет ли отдел справиться с объемом работы? - в голосе слышалась искренняя озабоченность. – Ваше мнение, Виктория Владимировна.
- Вы спрашиваете меня потому, что считаете - конфликт с Ириной Петровной спровоцирован мной? – Виктория решила отбросить дипломатию, прояснив ситуацию до конца.
- Нет, - в голосе Заниной было искреннее удивление. – С чего Вы взяли? Просто хочу узнать Ваше мнение.
- И её действительно можно убрать из отдела? - недоверчиво протянула Вика.
- Можно. Если отдел справится с работой. Итак, какие есть предложения?
Теперь настала очередь Виктории погрузиться в продолжительное молчание. Странно, что именно ей задается такой вопрос. Но, раз вопрос задается… Как бы она решила такую задачу? Во-первых, можно попросить Петра доработать до периода, пока не выйдет из отпуска шестой сотрудник. Во-вторых,  можно взять в отдел пару толковых ребят вместо тех, кто уходит. Начинать обучать их уже сейчас, не дожидаясь увольнения Петра, благо на период отпуска рабочее место свободно, одного можно сразу перевести по срочному трудовому договору. Второй может приходить пока на пару часов в день, принимать дела.  В третьих же… В третьих, можно поделиться со всеми коллегами своими наработками в области автоматизации, принцип-то один. Это даст значительную экономию времени. Пожалуй, при таком раскладе все реально.
Изложив своё видение вопроса, Виктория посмотрела на Киру Анатольевну. Та в задумчивости чертила что-то вы блокноте. Подняв глаза на Викторию, сказала:
- Вы знаете, что наш филиал расширяется?
- Да, слышала, - кивнула Виктория, не совсем понимая, к чему клонит собеседница.
- Я ухожу на повышение, мне предложили ставку заместителя генерального по экономике. Вам я предлагаю возглавить отдел, - она смотрела на Вику испытывающим взглядом.
Несколько минут Виктория растерянно молчала.
- Но, - слова не шли, - но почему именно мне?
- Вы всегда хорошо работали, а в последнее время появилась инициатива, столь необходимая в нашем деле. Реализация выдвинутых предложений существенно повысит эффективность работы, также виден неприкрытый интерес к своему занятию. Думаю, Вы вполне доросли до ставки  начальника отдела.
- Я могу подумать? – Виктория никак не могла привести мысли в порядок.
- Конечно. Сколько Вам нужно времени?
- В понедельник дам ответ. Нормально?
- Вполне.
Еще раз прокрутив всё происшедшее в голове, под внимательными взглядами мужчин, Виктория начала свой рассказ. Закончив повествование, она посмотрела на собеседников.
- Что скажете?
- Так это просто здорово! – воскликнул Пётр.
- Отличный результат, - одновременно сказал Максим.
- Мальчики, а можно по одному? – сдерживая улыбку, попросила Вика.
Максим спрятал понимающую улыбку, Петр взглянул искоса, в извиняющем жесте пожав плечами – Максима он не видел. Припарковав машину возле дома, Петр всем корпусом развернулся к Вике:
- Я могу говорить?
- Вика, я подожду в квартире, - Максим прошел сквозь дверь и скрылся в подъезде.
- Можешь, Петя, тем более что Максим ушел, - она погладила Петра по щеке.
Вместо ответа он притянул ее к себе, и на какое-то время им стало не до разговоров.
- Петь, мне скоро идти, - переведя дыхание, Виктория высвободилась из крепких объятий, - можешь сказать свое мнение? А завтра мы всё подробно обсудим.
- Хорошо, - взгляд Петра был всё еще затуманен от эмоций. – Но завтра ты ночуешь у меня. Договорились?
- Договорились, - тая от наплыва чувств, едва слышно согласилась Вика.


                ***

Поднявшись в квартиру, Виктория нашла Максима на кухне. Он поднял на нее взгляд и выдавил вымученную улыбку.
- Макс, что происходит? – она присела напротив, не отводя взгляда от его лица.
Негромким, безразличным голосом Максим начал свой рассказ. В тоне сквозила такая безысходность, что Виктории стало не по себе.
- Вот такие вот дела, - он криво улыбнулся. – За что боролся, на то и напоролся.
- Но ведь переход на шестой уровень – это то, что ты хотел, - осторожно начала Вика, не совсем понимая, как вести себя в этой ситуации.
- Хотел, - в голосе не было никаких эмоций, лишь смертельная усталость.  – Хотел. До того, как узнал, что у меня есть сын. До того, как полюбил так, что перевернулось сердце. До того, как понял, как себя вел по отношению к матери. До того, как осознал, каких дел натворил. Хотел.
Он походил на человека, дошедшего до крайней степени отчаяния. Вика сочувственно молчала. Словами трудно что-то исправить в такой ситуации.
- И что ты будешь делать? – наконец спросила она.
- Завтра повидаю маму, послезавтра навещу Ингу с сыном, и всё.
- Что, всё? – не поняла Виктория.
- И всё, пойду на следующий уровень, здесь мне больше делать нечего, - он оторвал взгляд от стены и перевел на Вику. – У тебя, думаю, всё теперь будет хорошо, моя миссия выполнена.
- Но как же, - у неё перехватило дыхание, - Макс, как же я без тебя?
- Вика, ты действительно выросла за эти недели в профессиональном и эмоциональном плане, - он смотрел серьезно, без улыбки. – У тебя теперь есть Петр, я тебе больше не нужен.
- Но Макс, - слова не шли, - я не смогу без тебя, я не готова…
- Вика, - он улыбнулся впервые с начала разговора, - не стоит недооценивать себя, ты уже готова к самостоятельному плаванию. В случае чего – подскажет Пётр, да и Кира Анатольевна, думаю, не бросит.
- Мне будет так тебя не хватать, - в глазах заблестели слёзы.
- Мне тоже. Но и оставаться я больше не могу. Через пару дней я зайду попрощаться.
Потерев глаза, Виктория тяжело поднялась из-за стола.
- Останься сегодня с ночевой. Отсюда поедешь к маме. Я постелю тебе на диване в комнате.
Максим согласно кивнул.




Глава 20.

Последний день.

Никто ничего не портит со стороны,
Никто ничего не рушит назло извне,
Но если нет смысла и принципа "сохрани",
Проблемы всплывают в собственной голове...
И  можно куда-то бежать,  не жалея ног,
И  можно рвануться вперёд из последних сил.
Но редко кому тот порыв особо помог
И мало кто шанса второго не попросил...
Нельзя на кого-то списать все свои грехи,
И кучу ошибок, а где-то  - и чувство вины.
И если вдруг стали сегодня дела плохи,
Их явно испортил не кто-то со стороны...


Максим всегда думал что выражение «жизнь пролетела перед глазами» - просто красивая фраза. Оказывается – нет. Сейчас, лежа в Зоне перехода и готовясь к последнему дню пребывания на земле, он вспомнил всё, всю свою жизнь, до мельчайших подробностей, начиная с раннего детства. Постепенно воспоминания вернулись к событиям последних дней и Максим слабо улыбнулся. Вчерашний день он, как и собирался, провел с мамой. Вернее, наблюдая за мамой почти целый день. Смотрел, и острыми волнами накатывали попеременно нежность, сожаление и раскаяние. Потом долго ходил по двору, прошел по знакомым улицам, вышел к реке, побродил по местам, где прошло детство, стараясь навсегда впечатать в память эти образы. Уже стемнело, когда он, наконец, вернулся в Зону перехода. Всё это время в груди нарастала щемящая грусть, с которой Максим даже не пытался бороться. Вздохнув, закрыл глаза и провалился в темноту.
 Открыв глаза, привычно посмотрел на часы. Девять. Прогоняя остатки сна, прошел по комнате. Последний день. Пора вниз, что время тянуть. От мыслей об Инге учащенно забилось сердце. Максим прикрыл глаза «Вниз. В больницу» и уже через пару мгновений оказался у знакомого кабинета. Инга сидела за столом, заполняя какие-то бумаги. Сердце застучало, как сумасшедшее. Чтоб успокоиться, Максим сел в кресло, закрыл глаза, вслушиваясь в тишину, каждой клеточкой тела ощущая присутствие Инги рядом. Постепенно сердечный ритм успокоился, и Максим открыл глаза. Скрипнула дверь, на пороге появилась молоденькая медсестра:
- Инга Михайловна, Вы сегодня оперируете?
-  Да, Вера, через час операция, потом еще три - она повела плечами и снова вернулась к документу.
«Пять операций в день? Как же она работает в таком режиме?» – тревожно подумал Максим.  К вечеру он своими глазами увидел, как работается в таком темпе.
Было шесть вечера, когда Инга вернулась в кабинет и устало откинулась в кресло. Под глазами - чернота, плечи устало опущены. И снова Максима накрыла острая  волна нежности и безысходности. Подойдя вплотную, он опустился на колени, понес руку к щеке. Вздрогнув, Инга, как и в прошлый раз,  посмотрела ему прямо в глаза. Встряхнула головой, взгляд скользнул по стене, переместился дальше, в угол. Проведя ладонями по лицу, встала с кресла и направилась к выходу. Максим уже знал, куда она идет, но всё равно направился следом. Так и есть, к нему в палату. Входить следом он не стал – не было сил слушать ее слова, понимая, что он потерял в жизни. И прекрасно осознавая, что попросту не заслуживает такого отношения. Вышла она минут через тридцать, в глазах – слёзы. И снова Бурский поймал себя на мысли, что отдал бы всё на свете за то, чтобы хоть на десять минут Инга смогла его увидеть и услышать. Проводив до кабинета, он подождал, когда она оденется и снова пошел следом. Войдя вместе с ней в такси, через двадцать минут оказался возле незнакомого дома. Подъезд, лифт, и вот он – в квартире.
- Мама! – Максимка с радостным воплем выскочил в прихожую и повис у неё на шее. – Мама, мама, а ты мне купишь робота?
Поцеловав сына, Инга устало качнула головой:
- Нет, сынок, сейчас бабушке нужны деньги на лекарства.
Глядя на расстроенную мордашку сына, Бурский опять ощутил болезненный укол в сердце. Значит, есть проблемы с финансами. И это при том, что у него самого денег более чем достаточно. А Инга в одиночку поднимает сына, и, оказывается, у матери какие-то проблемы со здоровьем. Он беспомощно скрипнул зубами и огляделся. Небольшая квартира, по всей видимости, двухкомнатная, планировка практически, как у Виктории. От созерцания его отвлекла вышедшая в прихожую женщина. Катя, подруга, приводившая тогда Максимку в больницу.
- Привет, как день? Сильно умоталась? – она пристально вгляделась в Ингу. – Можешь не отвечать, вижу, что сильно.
- Привет. Да, день непростой. Одно радует, операции прошли успешно. - Она прошла в ванную, зашумела вода. – Спасибо, Катюш, что за Максимкой присмотрела, не хочется его пока одного оставлять, маленький.
- Да о чем речь, все равно пока в отпуске, так что недельку из садика мне его нетрудно забирать, - она улыбнулась. – Пойдем ужинать, я котлет пожарила.
- Что бы я без тебя делала, - благодарно пробормотала Инга. – Сейчас, только переоденусь.
Постояв немного в прихожей, Бурский зашел в комнату сына. Максимка выстроил на диване две армии солдатиков и теперь сосредоточено переставлял их по полю боя.  Максим смотрел на него до боли в глазах, стараясь заполнить образовавшуюся в сердце пустоту. Подойдя вплотную, присел на корточки:
- Я люблю тебя, сынок. Прости, что мы с тобой так и не узнали друг друга. Вы с мамой – самое дорогое, что есть у меня. Я был тебе очень плохим отцом, никаким. Если бы можно было что-то изменить, сынок, я бы сделал все возможное и невозможное… - голос Бурского дрогнул.
Не замечая его, Максимка продолжал игру.  Вздохнув, Максим вышел в коридор. Из кухни доносились приглушенные голоса. Что ж, последний раз взглянуть на Ингу – и всё. Разговор становился отчетливее, и он замер на пороге, не в силах прекратить слушать то, что не предназначалось для его ушей. Казалось, сейчас он получит ответ на вопросы, которые неоднократно задавал себе в последнее время.
- Так почему ты не сказала, что ждешь от него ребенка? – в голосе Кати звучало недоумение. – Мы с тобой столько лет дружим, но я до сих пор этого не понимаю.
- А зачем? – голос Инги звучал приглушенно. – Он ушел сразу же после совместно проведенной ночи. Было понятно, что я ему не нужна, и он сожалеет обо всём происшедшем. Я не собиралась вешать ему на шею свои проблемы. Как видишь, справилась сама, - она слабо улыбнулась.
- Думаешь, он бы отказался платить алименты? – Екатерина вопросительно приподняла бровь.
- Не знаю. Скорее всего, согласился бы. Но мне не нужны были подачки из жалости.  И я, и Максимка стали бы для него обузой. К тому времени я сама твердо стояла на ногах. Так зачем было ставить Максима перед фактом и делать ответственным за решение, которое я приняла сама, - она устало покачала головой. – Я всю жизнь любила его, еще со школы. И когда все случилось, то решение рожать я принимала сама. Так что он, по сути, ни в чем и не виноват.
- Извини, конечно, - Катя замешкалась, но все же продолжила, - но не очень он тянет на положительного героя.
- Когда любишь, когда действительно любишь, то принимаешь человека таким, какой он есть, со всеми его «закидонами» и не идеальным поведением. Ты думаешь, живу в розовых очках? – Инга усмехнулась самым краешком губ. – Я отчетливо вижу все его недостатки, но это не имеет никакого значения. Просто принимаю их, как неизбежную часть его самого. Это трудно объяснить, но это – так.
- Не попадись тебе на пути этот Бурский, может, всё бы сложилось совсем по - другому, - в сердцах выдохнула Екатерина.
- Знаешь, Кать, эта любовь – моё благословение и проклятие одновременно, - Инга устало прикрыла глаза. – Мне никто и никогда не был нужен, кроме него. Я счастлива, что у меня есть Максимка. К сожалению, двух Максимов в моей жизни не будет никогда. Да и вообще не думаю, что кто-то будет, однолюб – это навсегда. А Максим, дай Бог, поправится и продолжит жить своей жизнью. Мне достаточно просто знать, что он – где-то есть на свете. Живой и невредимый.
- И ты даже не подойдешь к нему и ничего не скажешь? – казалось, Катя не верила своим ушам.
- Насильно мил не будешь, - Инга горько улыбнулась, - здесь уже ничего не поделать. У меня есть Максимка, мама, работа. Мне хватает.
- Кстати, насчет мамы, есть изменения? – в голосе подруги прозвучала тревога.
- Операция нужна, причем срочно, - взгляд у Инги стал беззащитным, - квоту придется ждать  полгода, а операцию нужно сделать в течение недели, потом будет поздно.
- Но ты же сама врач, неужели нельзя решить вопрос быстрее?
- Нет, такие случаи оперируются только в Москве, а там огромная очередь на бесплатную операцию. Значит, нужно делать платно, - она задержала дыхание, потом выдохнула.
- И сколько еще не хватает?
- Еще два.
- Миллиона?
- Миллиона, - в голосе звучала смертельная усталость.
- Инга, я могу тебе одолжить триста тысяч, отдашь, когда сможешь, - начала Катя.
- Спасибо, Катюш, - Инга улыбнулась тепло и одновременно устало, - но это ситуацию не спасёт. – Я уже практически решила вопрос с кредитом под залог квартиры, в понедельник деньги будут. Но за предложение – спасибо, - она дотронулась до Катиной руки. – Спасибо.
Оглушенный услышанным, Максим вышел в коридор. «Наверх. В Зону перехода». Оказавшись в ставшей уже привычной серой дымке, он принялся мерить комнату шагами. Ему было о чем серьезно подумать. Последний день на земле? Уйти, и пусть Инга как хочет, крутится с больной матерью и кредитом в два миллиона? Ну нет. Пусть всё это время он вел себя, как последний подлец, но бросить её в такой ситуации он не может. Но что можно сделать? Что?!!! Безостановочно ходя из угла в угол, он придумывал и тут же отметал различные варианты. Никто не может воспользоваться его деньгами, даже мама, пока он номинально жив. Если прекратить существование физической оболочки, то в  права наследования мама вступит только через полгода. Слишком долго. Вика? Решать свои финансовые проблемы за ее счет? Да и нет у нее таких денег. Устав, он сел на полку и уставился взглядом в стену. Выхода не было. В отчаянии Максим стукнул кулаком по стене. Если б было можно, душу бы заложил за эти деньги, поставил бы всё на кон. На кон? В голове забрезжила идея, и он опять вскочил на ноги и кругами заходил по комнате. А что? Может получиться. Но ему нужна помощь. Максим посмотрел на часы. Три ночи. До Викиного пробуждения еще несколько часов. Да и не стоит, наверное, являться к ней в квартиру, где она с Петром. Лучше уж поговорить в офисе, а дальше – по ситуации. Если все получится. Если… Упав на полку, Максим забылся тревожным сном.