Первый вечер

Стул я занял в дальнем углу, как всегда - это лучшая точка обзора.
За спиной стена, слева два окна, дальше — комната без призора.
А в той комнате всего-то лежанка и есть — дощатое королевское ложе,
Только стоит на краешек ей присесть — опрокину, приникну всей кожей.

Я её короную в конце вечера, балу конец, скипетр всегда наготове.
Она, как выпавший из гнезда птенец, вертит головой - всё ей внове.
Я сегодня расширю свою империю, ворвусь к ней всею державой.
Потреплю ей юные перья, кинусь, как вепрь, а дверь - вон она, справа.

Но пока я вполне себе миролюбиво сижу, каберне цежу из стакана.
Зреют глаз её тёмные оливы, я смотрю в них: пока рано жерлу вулкана.
Друг жарит «Час прилива», все валяют дурака, нас пьянят простые аккорды.
Наши жизнерадостные вопли её не пугают: она ещё не знает слова «аборты».

Она рисует смешные картинки прямо на стене, печной золой по линялым обоям,
Наивная, не готовая упасть в обнимку к судьбе-простыне, но будет добыта с боем
Старинных часов. Чего уж проще — засада пьянящих слов и дверь на засов.
Входила в светлую соловьиную рощу, потеряется в сумраке непроходимых дремучих лесов.

Ей никто не сказал про мужчин: не трожь их глазами неосторожными,
Не ввергай в дрожь, которую не остановишь, пока колоса не примнёшь.
По клеёнке чертила ножом перочинным, стакана опасно поглаживала окаём.
Не угадывая причины — не уловишь — почему мы всё теснее к ней, да вдвоём.

Ох, какая же дурочка, просто королева! Владычица неуловленных вожделений.
Я, напомню, сижу всё там же — окно слева. Наблюдаю за хищным кружением теней.
Я пока что, напомню, вполне спокоен. И мой ленивый пульс едва ли чаще затяжки.
Но я-то знаю, из чего я сшит и как скроен. И как тут не пожалеть мне её, бедняжку!

Кто, не помню, привёл её опрометчиво в рассыпающийся деревянный замок,
В картах города, что под снос, всё размечено, здесь в небо уйдут кварталы.
Но пока в этих стенах теплится, и она мечется, от испуга вспотела, да я и сам взмок,
Пока она, усталая, мне в ладони талые подбитой птицей упала.

Я не стану вам раскрывать, мы тот вечер дожгли вдвоём, или в огне плясал кто-то третий.
Что уж струпья срывать! До того, как я выпал в оконный проём, я их вместе больше не встретил.

Поручик