Шатание и разброд на длинных грядках

Причёсаны слова, а мысли в беспорядке,
морковный цвет в сетчатку угодил,
шатание и разброд на длинных грядках,
растрёпанный в сторонке девясил.

Толстушки ж тыквы словно монументы
не поддались на буйство урагана,
лежат себе на почвы постаментах
как будто ураган принёс нирвану.
 
И кабачки, нисколько не волнуясь,
здоровье в эту ночь не растеряв,
в размерах меж собою соревнуясь,
спокойно исполняют свой устав.

Усваивают пищу безмятежно,
чтоб видом своим взоры привлекать
иметь для разговора важну тему,
как будто чином выше чем легат.

Ботва же корнеплодов вяла, сникла,
их бодрость ураган с собой унёс
невежественный чёрствый смертный дикий,
бросающийся даже на утёс.

Растерзанный салат с начёсом странным
не в силах свои листья причесать,
но терпит, не встречает словом бранным,
он скандалистам вовсе не чета.

Неподалёку яблоньки в расстройстве,
часть деток вниз упала, не дозрев,
есть сломанные ветки, беспокойства
погода совершила щедрый сев.

Но в целом флора выстояла славно,
побоище такое пережив,
как хорошо что в ветре нету лавы,
не огненен его напор, прилив.

Разруху ураган, конечно, чинит,
но без участия грозных тёмных туч,
в пожарах очень редко он повинен,
и, несомненно, бешен и могуч.

Рычит как лев, защитник территорий,
свистит же как разбойник Соловей,
герой он устрашающих историй,
просторов царь и временный злодей.

Безумствует, чтоб ярость успокоить,
лечение такое он нашёл,
явления уходят в древность корни,
в характере не сыщешь бархат, шёлк.


Лютует он, коль приступом охвачен,
без удержу рыча, круша, плюя,
ведёт себя как беспощадный варвар,
не совестлив, не добр и не плюгав.

Шагнёт, дыхнёт – и падают деревья,
корней уставив в небо тусклый взор
пространства оглашает жутким рёвом,
смертельный в нём и дьявольский мотор.

Но к счастью он совсем не трудоголик
и отпуск очень длинный у него,
забьёт голы, оставит флору голой
и отдыхать на пляжи каждый год.

И слава богу, отдых крайне важен,
путёвку б ему выдать навсегда,
иначе все деревья он повалит
и оборвёт повсюду провода.

Привить бы ему лень на пару сотен
ближайших лет, активность усыпив,
чтобы не пел, лютуя, гневно, сольно,
чтоб жуткий не звучал его мотив.

Хотя, конечно, есть в стихиях плюсы,
зазнавшимся полезнейший урок,
на время хоть прицепится он к усу,
и выйдет из того, возможно, прок.

Но может и не выйти, безусловно,
шалтай-болтай у многих в голове.
Беспечен, хоть не раз уже изломан,
несётся чел к трагической судьбе.