Красавчик

         В эту лавку, торгующую парфюмом, школьными принадлежностями и прочей мелочью, он не заходил ни разу, хотя она и лепилась к углу дома, находящегося почти рядом с его жилищем -- не было надобности. А сегодня его будто что-то втолкнуло в неё. Вошёл, огляделся... Лавчонка была до того тесной и так забита товаром, что в этой пестроте он не сразу разглядел продавщицу и даже вздрогнул от её голоса: "Добрый вечер! Что бы вы желали у нас приобрести?" Он обернулся. Напротив него стояла девушка: роста чуть выше среднего, кожа лица и рук смуглая, азиатского типа и синие-пресиние с лёгкой зеленцой глаза, какие бывают только у скандинавок, однако, девушка была явно не из тех мест. Их взгляды встретились... Так, наверное, встречаются две молнии: одна поражает другую и мгновенно гибнут обе. Несколько секунд они молчали. Первой заговорила она:
      -- Ну, так что мне вам предложить; может что-нибудь для бритья, или нечто поинтимней?..  Простите за назойливость: в мою конуру мужчины заходят нечасто, тем более такие, как вы...
      -- Что вы говорите! -- прищурясь отреагировал посетитель, а про себя подумал: "А она смелая." -- И какой же я?
      -- Необычный. Вы -- красавчик, и наверняка не одной дурочке свихнули мозги... Хотите, я угадаю: в вас влюблялись толпами -- разве не так?
      -- Да уж, -- потерев пятернёй давно небритую щеку, буркнул мужчина и, чтобы отвязаться от черезчур болтливой милашки, спросил какую-то пустяковину, но той в продаже не оказалось... "Увы, увы! Но вы не огорчайтесь -- завтра доставят; так что придётся вам..."
      -- Мне вновь придётся придти к вам. Я угадал?
      -- Угадали! -- очаровательно улыбнулась она и добавила смущённо -- Обязательно приходите...
      Он уже открыл дверь, чтобы выйти, но на мгновенье задержался, обернулся...
      -- Кажется, и вы в меня влюбились.
      -- Представьте: да! И очень-очень давно.
      -- Давно?! Как вас понимать, ведь вы меня всего пять минут видите...
      -- Я вижу вас всякий раз, когда вы проходите по улице -- вот в это окно. -- Она показала на мизерное окошко, затерявшееся среди полок с пузырьками, флакончиками, баночками... -- Этого разве недостаточно?
      -- Влюбиться через окошко... Я заинтригован! Кстати, сколько вам, если не секрет? -- усмехнувшись, спросил он.
      -- Двадцать три... В апреле будет... Двадцать второго.
      -- Апрель, двадцать второе... Хм, знаменательная дата. Ну а мне... В общем, я вас старше чуть ли не вдвое. М-да. Послушайте, детка, ну  зачем вам старый мерин, вам нужен жеребчик помоложе...
      -- Мне не нравятся молодые жеребчики; они тупые! -- фыркнула она.
      -- Все, что-ли? Бросьте. Зря вы так...
      -- Да, все; кроме жратвы, секса и развлекухи их не интересует ровным счётом ни-че-го...
      -- А откуда вам известно, что интересно мне? А вдруг я член некоей дикой секты, а то и вовсе бандит. Ну, что скажете?
      -- Значит, буду любить бандита!
      -- Вы ненормальная...
         Ему было не впервой слушать объяснения в любви, но чтобы вот так, сходу, безо всяких прелюдий... Он психанул: "Да идите вы!.."
         И всё же он пришёл: на следующий день, в тот же час. Она встретила его восторженным возгласом: "А вашу пустяковину так и не подвезли!"
      -- Вот незадача, -- вздохнул он, -- ну, что ж, придётся...
      -- Нет-нет, ничего вам не придётся; товар появится у нас буквально через пару часов -- мне пообещали. Так что можете пока погулять или подождать здесь... у меня.
      Колдовские синие глаза воспламеняли его всё больше и больше...
      -- Пожалуй, я подожду у вас; два часа не такое уж долгое время, тем более в таком уютном местечке... Я бы сейчас с удовольствием чего-нибудь выпил, даже простой воды.
      -- Кофе будете? Он у меня в термосе...
      -- Не откажусь.
         Он пил кофе и искоса оглядывал её точёную фигурку; он страстно желал её и проклинал себя... Когда она проходила рядом, он пытался уловить запах её тела, но лавка была так густо пропитана духами-кремами-одеколонами, что сделать это было нельзя никак. Он спросил:
      -- Вы сегодня не выглядывали в вашу амбразуру... примерно около полудня?
      -- Выглядывала. И вновь видела вас.
      -- То-есть, меня одного?
      -- Ну да.
      -- Вы невнимательны; сегодня я гулял с моим сыном.. Правда, Федька бежал несколько впереди меня -- на два-три шага...
      -- Видела и его... Большая у вас семья?
      -- Нету у меня семьи, была да сплыла... Три года, как развелись. Я один. А сын прибегает ко мне часто, -- он в соседнем квартале с дедом и бабкой, -- шестой год пацану; дружим мы с ним... Послушайте, а не пора ли нам познакомиться и перейти на "Ты"... Меня зовут Геннадий, а тебя как?
      -- Юлия.
      -- Ну вот.
      -- Что: "Ну вот"?
      -- Ну вот и познакомились. Ты когда работу заканчиваешь?
      -- Ещё час и я свободна, как птичка в полёте...
      -- Чудное сравнение! Ко мне на чай слетаем, птичка? Здесь недалече.
      -- Да запросто. Ты на каком живёшь?
      -- На девятом. С моего балкона такая красота открывается! Правда, чтоб её увидеть нам, возможно, придётся пересчитывать ступени своими-двоими -- вечно у них ломается лифт... Мне с сумками иногда тяжеловато приходится, а Федьке в радость; скачет точно кузнечик -- и до девятнадцатого доскакал бы без устали... Худенький... Жалко мне его; бывает, придёт да и скажет с грустинкой: "Папка, ты так и не нашёл мне хорошую мамку. А обещал ведь..." Его родненькая совсем ума лишилась --  спилась. Если бы не её родители, не знаю, что с пацаном сталось бы... Ты извини, что я вот так -- о грустном...
      -- Ничего. Говори, говори.
      -- Да что говорить...
         Минул час. Юлия заперла лавку... Идти оказалось совсем недолго; вскоре из-за серой пятиэтажки выглянула оранжевая, с непонятным графитти на фасаде, высотка.
      -- Ну вот и пришли. Юленька, пусть тебя не смущает лёгкий кавардак в моей холостятской обители.
      -- Ничего, разберёмся!
      -- Конечно, конечно: и разберёмся и приберёмся.
         Им не пришлось считать количество ступеней -- лифт был исправен. С высоты девятого этажа вид открывался действительно чудесный. Внизу, в толчее утонувших в зелени избушек трудяг-дачников и одиноких дворцов городской элиты зеркально блистала излучина реки; за рекой до самых холмов простирался тёмный сосновый бор; дальше высились сопки, и там, за сопками, виднелись отроги гор.
         Они прибрались (в однокомнатной лачуге было и впрямь грязновато) попили чаю... Юлия рассматривала на ноутбуке фотографии.
      -- А это с тобой кто? -- показала она на снимок, где он стоял в обнимку с красавицей блондинкой.
      -- Ольга. Моя первая жена.
      -- Первая?! И сколько было их у тебя?
      -- Не помню.
      -- Шутишь?
      -- Шучу. Двое. Жён было двое. -- Ему так хотелось сказать: "Ты будешь третьей!", что было бы, конечно, глупостью, и он смолчал.
      -- Отчего же вы расстались?
      -- Как тебе сказать... Были причины; я пока не хочу тебе их называть.
      Юлия смотрела на него почти не мигая, а у него бешено колотилось сердце, гулко стучало в висках: "Боже, какие у неё глаза! Я погибаю, я тону в их синеве, и никакой спасательный круг мне уже не поможет... Зачем, зачем я зашёл в эту лавку, что меня повлекло туда? Что делать мне, что делать мне дальше? Лучше бы мне родиться уродом, чем вот таким..."
      -- Тебя что-то заботит, -- касаясь рукой его головы, сказала гостья. -- Я права?
      -- Да нормально, всё нормально, -- поспешил он уверить. -- Ты...Тебя, видно, дома ждут; поздно уже...
      -- А разве я кого-то стесню, если заночую здесь, у тебя? -- Её рука легла в его ладонь...
      -- Нет! Конечно же нет -- оставайся... Я и сам хотел предложить тебе, но... Погоди, минуту погоди.
      Он подошёл к балконной двери, обернулся и неожиданно спросил:
      -- Ты детей любишь? Только не лги.
      -- Странный вопрос! -- изумилась Юлия. -- Как можно не любить детей... А почему ты об этом спрашиваешь?
      -- Да так, нашло что-то... Прости, чушь несу! Прости!
         ...Время было за полночь. Она сама легла в его постель... Он отстранился: "Не надо, Юленька -- я боюсь разочаровать тебя." "А ты не бойся!"
      А утром, выйдя из ванной, она улыбнулась ему:
      -- Ты вчера обозвал себя старым мерином. Ну не знаю: если ты и впрямь мерин, то не такой уж и старый. Правда, правда.
      -- Да брось ты. -- И, чтобы уйти от разговора, он воскликнул: -- Блин! Ведь нынче суббота; скоро должен прискакать Федька, а у меня харя заспанная...
      -- Он сам к тебе приходит? -- спросила Юлия.
      -- Нет-нет, что ты; его бабуля водит -- мать его матушки, -- до самого подъезда сопровождает.
      -- Хорошая, добрая у него бабушка... Слушай, а что за велосипед у тебя в коридоре?
      -- Мой велик, спортивный, боевой; ведь я когда-то велогонщиком был, чемпионом города... Да, да!
      -- И тебя, конечно же, забрасывали цветами и, на тебя глядя, сходили с ума молодые девицы -- разве не так?
      -- Ну, насчёт девичьего сумасшествия не знаю, а цветами меня действительно забрасывали. Тогда я сильно простыл, очень сильно -- угодил в больницу... Месяц провалялся. Доктор сказал: "Жить будешь, но с женщинами могут возникнуть проблемы." Они и возникли. Оттого-то и уходили от меня мои жёны... Ладно, довольно об этом! Развесил сопли...
      -- Погоди! В тот день, когда тебя купали в цветах, ты сам никому не дарил их?
      -- Нет, вроде никому... Хотя... Погоди-погоди! Кажется, я подарил большущий букет хризантем какой-то девочке лет шести-семи. Она стояла поодаль и пристально глядела на меня, и мне почему-то захотелось подарить ей хризантемы...
      -- Гладиолусы.
      -- Что?! Откуда тебе это известно?
      -- Той девочкой была я. Тогда-то я впервые и увидела тебя, увидела и влюбилась, и в ту осень мне исполнилось семь лет. И ещё: скажи, ты ничего не терял тогда?
      -- Потерял. Крестик. Видать, оборвалась цепочка... А что?
      -- У меня твой крестик; я подобрала его... Я тогда не стала его тебе отдавать... я хотела хоть что-то от тебя оставить...
      -- Юлия! Боже, это невероятно! Так не бывает! -- почти выкрикнул он.
      -- Однако ж... Кстати, доктора и меня "обрадовали", сказав, что я не смогу зачать ребёнка; я ведь была замужем, недолго, правда, всего два года. Нас "разженили" родители мужа: "Зачем нам красивая пустышка!" И он меня бросил. Ну, а я, устав отбиваться от женихов, уехала в деревню к бабке. Год пробичевала и не выдеожала, вернулась, устроилась в эту лавчонку... Ну а ты, всякий раз проходя мимо, хотя бы случайно бросил взгляд в мою сторону...
      -- Ах, если бы я знал!..
         ...Воробушком прочирикал звонок над дверью.
      -- Сынуля прибежал; пойду открою.
      Распахнулась дверь. Она увидела мальчишку: тоненький, вихрастый, запыхавшийся... увидел её, глянул искоса, что-то шепнул отцу, спрятался за него...
      -- Он спрашивает: ты его новая мама? Что мне ему ответить?
      Юлия вздохнула и, протянув руки к мальчику, молвила:
      -- Иди ко мне, Феденька! ну иди, иди же!

                Владимир ХОТИН
                27. 08. 2021