Никогда не поздно главы 17-18

Глава 17.

Я всё отдам за возможность…

Складку на рукаве разгладя,
Поведешь устало плечами.
Седина прилипает к прядям,
И в глазах затаились печали.
Тонкий профиль, негромкий голос
И вполне элегантный вид.
Чуть взъерошен сегодня волос
И костюм по фигуре сидит.
Я смотрю на тебя весь вечер,
Мимоходом взглядом скользя.
Говорю себе тихо «Навечно»
Раз тебе так сказать нельзя…


Проворочавшись всю ночь, задремал Максим опять только под утро. Открыв глаза в восемь утра, негромко позвал:
- Распределитель, а Вы можете меня разбудить в час дня?
- Первый раз исполняю функции будильника,- в голосе явственно зазвучала усмешка, - но хорошо, сделаю.
- Спасибо, - сонно пробормотал Максим, переворачиваясь на другой бок.
Проснулся он от того, что Распределитель звал его по имени.
- Спасибо, что разбудили, - пробормотал Максим.
Встав с полки, прошелся по комнате, разгоняя остатки сна. Окончательно проснувшись, сосредоточился «Вниз. В больницу».
Прошел знакомым уже коридором. Вот и кабинет Инги. Никого, пусто. Максим почувствовал острое разочарование. «А ты что хотел, сегодня же выходной, воскресенье», - спросил он сам себя. Но чувство опустошенности не проходило. «А вдруг?» - мелькнула шальная мысль, и Максим быстрым шагом направился к пятой палате. Вряд ли она будет там, но даже призрачная надежда на встречу заставляла сердце сильнее стучать. Пройдя сквозь дверь, в изголовье своей кровати он увидел знакомый силуэт. «Инга!»  Сердце забилось, как бешеное. Она опять держала его за руку, ведя негромкий монолог. Максим не вслушивался в слова, просто смотрел в лицо, слушал голос. Выбилась прядка из-за уха. Вид еще более уставший, чем в предыдущую встречу. Зелено-карие глаза цвета лесного ореха, во взгляде – печаль. Темные круги под глазами. Он медленно прикрыл глаза. Такого с ним еще никогда не было – чтоб просто смотреть на кого-то – и разрываться от ощущения всепоглощающей, пронзительной нежности и одновременно беспомощности. Он бы всё отдал за возможность заговорить и быть услышанным, хоть на минуту обнять, прижать к себе, зарыться лицом в волосы, унять печаль, утешить. Да что это такое с ним? - недоуменно промелькнуло в голове. А сердце настойчиво выстукивало «Люблю». Да нет, не может быть. Он покачал головой. Или может? Максим открыл глаза.
Зазвонил мобильный телефон.
- Да. Еще часа два, нужно будет поработать. Часам к четырем сможете подъехать? Хорошо, и сразу пойдем в цирк.
Она убрала телефон, погладила Бурского по руке, шепнув:
- Держись, Макс, просто держись.
Встала, направилась к выходу из палаты. Максим пошел следом. В голове недоуменно крутилось: «А в цирк-то зачем?».
Инга прошла в кабинет, села за стол, пододвинула к себе стопку документов. Максим опустился в кресло возле окна. Все время, пока она работала, он просто смотрел в лицо, вглядываясь в каждую черточку, пытаясь отложить в памяти, навсегда запомнить образ. Итак, его миссия с Викой скоро подойдет к концу, так или иначе он перейдет на иной уровень. Он ощутил резкую боль в сердце. А как же Инга? Если бы можно было всё вернуть назад. Нет, не так. Если бы можно было вернуться сейчас самому… Ни на уровень выше, ни на уровень ниже, а просто вернуться. Да он бы на руках ее носил, пылинки сдувал… Максим даже застонал от отчаяния. Неужели нужно было попасть в безвыходную ситуацию, чтобы понять, в чем заключалось истинное счастье…
Мысли текли сами по себе, как изморозь на темное стекло, ложась на жесткую основу «Все бесполезно, еще немного – и я больше никогда ее не увижу. Стану ли я собакой, котом, Распределителем или Хранителем, вместе нам не быть. Никогда. И во всем этом никто, кроме меня, не виноват. Я не понял ее в школе. Трусливо сбежал от нее шесть лет назад. Трус и  дурак. Все, кто был со мной, ногтя ее не стоили». О том, что пережила Инга, когда он сбежал после совместно проведенной ночи,  Максим старался не думать, но эта мысль прорывалась изнутри,  погружая его в черный омут.
Остро, до дрожи в пальцах, ему захотелось прикоснуться к Инге, ощутить ответное касание. Подойдя к столу, он присел на корточки, заглянул в лицо, поднес свою руку вплотную к её щеке:
- Инга.
Оторвавшись от документов, она посмотрела ему прямо в глаза, взгляд прошел дальше – на противоположную стену. Проведя рукой по лицу, она откинулась на спинку кресла. Максим опять беспомощно замер, пораженный ее беззащитной уязвимостью.
Тишину прервал звонок телефона.
- Да. Внизу? Всё, спускаюсь.
Надев пальто, она закрыла кабинет и направилась в холл. Как тень, Максим проследовал за ней.
- Мама, мама! – с радостным криком в Инге бежал мальчонка лет пяти.
Мама? Сердце у Максима упало. Значит, у нее есть сын. Может, и муж в наличии? Почему тогда не меняла фамилию и не носит кольца?
Наклонившись, Инга подхватила ребенка в объятия, взлохматила волос:
- Привет, солнышко. Ты как, хорошо вел себя с тетей Катей?
Оглядевшись, Максим увидел подошедшую женщину, примерно Ингиного  возраста.
- Катюш, спасибо, что присмотрела за Максимкой, правда, нужно было на работу, - она извиняющее развела руками.
- Да ладно, о чем речь, мне не трудно, тем более мама у тебя болеет, - женщина пожала плечами. – Так как, в цирк идем?
«За Максимкой?» пронеслось в голове у Бурского. В этот момент ребенок обернулся и Максим замер. По спине прокатил ледяной озноб, сразу же перешедший в жар. Он словно смотрел на свою детскую фотографию в пятилетнем возрасте. Это что же получается?....  Максимка, сын Инги.  Сын Инги… Его сын. Сын, про которого он только что узнал.  Ничего не видя, Максим вывалился на улицу, рухнул на ближайшую скамейку и закрыл лицо руками. Это было слишком. Даже с учетом событий последних недель это было для него слишком. Острая поздняя любовь. Пятилетний сын. Ему хотелось кричать в голос, внутри все корчилось и сжималось от отчаянной боли. Как же так! Как можно было упустить все самое важное в жизни, ради чего и стоило жить! Вскочив на ноги, он со всей силы пнул скамейку. Нога легко прошла сквозь деревянную ножку. Скрипнув зубами, он пошел вперед. Может, уйти сейчас в Зону перехода? А смысл? От мыслей не убежишь. Да и Вике обещал быть к восьми у нее. Не ходить? Но ведь в его проблемах она не виновата. Не виноват никто, кроме него. «Господи» - пробормотал он сквозь стиснутые зубы. – «Господи, я все отдам за возможность все исправить и быть с ними. Всё, что угодно. Ну ладно я….» он непечатно выругался, - «ладно, я заслужил это. Но они-то чем заслужили такую боль?». Максим понимал, что все бесполезно,  Распределитель четко и внятно объяснил ему перспективы, но не мог прекратить внутреннюю мольбу. Он никогда никого и ни о чем не умолял, но сейчас готов был стоять на коленях, в ногах валяться за возможность вернуться. За шанс быть с Ингой и сыном. Что ж, к восьми часам он будет у Вики, как и обещал.  Он приведет Петру все необходимые доказательства. А потом – потом нужно будет вернуться в Зону перехода и поговорить с Распределителем. Может, есть хоть малейший шанс вернуться обратно? И если он есть -  нужно землю грызть, но использовать его.





Глава 18.

Давай просто будем

От нежности плавит сознанье
Родное дыхание рядом.
Не нужно мне громких признаний,
Достаточно теплого взгляда.
Достаточно к жилке на шее
Губами слегка прикасаться
И всё я смогу, всё сумею,
Чтоб в этом мгновеньи остаться.
Смешное сопенье в подушку –
Звучит тихо в сердце струна,
И благость нисходит на душу
Сейчас, как во все времена.
Наутро оставим заботы,
Продлим тихо магию ночи.
Всё завтра - решенья, работа.
Сегодня - пусть звёзды пророчат.


До приезда Петра Виктория переделала все домашние дела, еще раз пробежалась по текстовке для Киры Анатольевны. Мысли все время сбивались на Петра. И еще – ее не оставляла тревога за Максима. В последний раз он показался ей каким-то подавленным, будто его что-то давило изнутри. Нет, надо разобраться с этим вопросом. Если ему нужна помощь – безусловно, она из - под себя выпрыгнет, но поможет. Это даже не обсуждается, Макс – близкий друг, кроме того, он столько сделал для неё, что нельзя выразить словами. Буквально за несколько  недель он полностью перевернул ее жизнь. Кто знает, если бы не возникшая внутренняя уверенность и бадминтон -  может, и с Петей бы ничего не получилось. Собственно, с Петей еще ничего и не получилось, оборвала она себя. Но повернуть мысли в другое русло не могла.
К четырем часам она спустилась вниз. Петр стоял у машины.
- Привет.
- Привет.
Под теплом его взгляда она ощутила, как отступают тревожные мысли и ласково провела рукой по щеке.
- Поехали?
- Поехали.
В автомобиле они почти не разговаривали, украдкой поглядывая друг на друга и улыбаясь. Ресторан был небольшой и уютный. В связи с дневным временем музыка еще не играла. Сделав заказ, Петр улыбнулся:
- Странный ужин у нас получается, в половине пятого вечера.
- Да, но завтрашний понедельник вносит свои коррективы.
Виктория еще раз отметила про себя, насколько легко было разговаривать с Петром, причем на любые темы. Будто бы исчезли все барьеры ее внутренней скованности. Так откровенно она могла говорить только с Максимом, но это было – другое. Она не могла четко объяснить себе, в чем разница, просто так чувствовала. Она подробно рассказала о своей жизни в родном городке. А еще – о давящем чувстве тоски и одиночества последних лет. Он – о своем неудачном браке. Причем в этот раз в голосе отсутствовала горечь, будто бы события последних дней растворили ее без остатка.
- Вика, я хотел сказать тебе одну вещь, - начал Петр, - и Виктория насторожилась от серьезности тона. – Я тебе рассказывал, что у меня оставалась квартира в наследство от бабушки. Полтора года назад я ее продал и на стартовый капитал открыл свой бизнес.
- Нет, это ты не рассказывал, - ответила Виктория, не вполне понимая, куда он клонит.
- Да как-то к слову не приходилось, - он пожал плечами. – До сегодняшнего дня совмещал бизнес с основной работой, но катастрофически не хватает времени. То есть, - поправился он, - хватает, если заниматься только работой и бизнесом. Но теперь мне этого мало, я хочу жить полноценно. Поэтому, - он помедлил, - я принял решение уволиться с работы.
- Но как же, - у Виктории было ощущение, что в груди образовалась дыра и туда проникает черный мрак, - то есть, больше мы встречаться не будем? - собравшись с силами, закончила она.
- Вика, об этом даже речи не идет, – в глазах плеснулось недоумение. – Я просто не буду работать в компании. К нам это не имеет никакого отношения.
- Но мы будем реже видеться? – в голосе прозвучала грусть.
- С чего ты это взяла? Я буду забирать тебя после работы, а по вторникам и четвергам – бадминтон, по выходным – лыжи.  Если ты не против, - после небольшой паузы добавил он.
- Не против, просто очень неожиданно.
- Вика, - он взял ее за руку, - что тебя смущает?
От прикосновения по руке пробежала легкая дрожь. Круговыми движениями Петр погладил запястье, и Виктория почувствовала, как отступает охватившая ее растерянность.
- Не знаю, Петя, перемены всегда немного пугают. Разве нет? – голос слегка дрогнул.
- Да, но без них – нельзя. Иначе – стагнация, - голос звучал спокойно и уверенно.
- Наверное, - она помолчала. – Я тоже хотела тебе кое-что рассказать. Только в это трудно поверить. – Она задумалась, подбирая слова, потом продолжила, - однажды вечером, несколько недель назад…
Когда она закончила рассказывать, воцарилась тишина. Петр молчал, что-то обдумывая, потом спросил:
- Ты сейчас серьезно или это шутка?
- Серьезно. Но верится с трудом, да?
- Есть такое дело, - он покачал головой. - Знаешь, я все время ломал голову, почему у тебя так изменилось поведение в последнее время. Твой рассказ многое объясняет, но поверить в самом деле сложно, - извиняющимся тоном добавил он.
- Поедем ко мне, Макс должен быть в квартире, посмотришь все сам наглядно, - предложила Виктория.
- Поедем, - он опять тряхнул головой. – Только давай сразу проговорим все на берегу, - взгляд стал напряженным. – Спрошу один раз и больше возвращаться к этому не будем. Если это все – правда, - он заколебался, но продолжил после паузы. – Вика, какие у тебя отношения с этим Бурским?
- Что? – Виктория ожидала какого угодно вопроса, но не этого и в первый момент растерялась, потом покачала головой. – Друзья. Мы – друзья.
- И всё? – в голосе мелькнуло напряжении.
- И всё. Просто друзья. Но близкие друзья,- уточнила Вика. – А с чего такой вопрос?
- Извини, просто мне нужно было уточнить для себя.
- Ну ты даешь, - изумленно протянула она. – Тебя занимает даже не невероятность истории, а кем для меня является Макс?
- Просто ты настолько мне дорога, что в первую очередь меня интересует именно этот вопрос, - негромко сказал Петр, и Виктория не нашлась, что ответить.
До дома доехали быстро. Виктория поймала себя на мысли, что нервничает. А что, если Максима не будет на месте? Выглядеть глупо в глазах Петра не хотелось.
Открыв дверь квартиры, она прислушалась. Было тихо и сердце у нее упало:
- Макс, - особо ни на что не надеясь, позвала она.
- Привет, - он вышел из комнаты, и у Виктории полегчало на душе.
- Он здесь? – раздался рядом голос Петра.
- Да, - подтвердила Вика. – Макс, включи, пожалуйста, свет на кухне.
Щелкнул выключатель, загорелся свет, и Петр удивленно вскинул глаза.
- Теперь – во всех комнатах, пожалуйста.
- Максим, здравствуйте, - раздался немного неуверенный голос Петра. – А Вы бы не могли открыть и закрыть дверь в ванную?
После того, как дверь открылась и закрылась, он изумленно посмотрел на Викторию.
- Потрясающе, первый раз такое вижу.
- Да, это действительно потрясает, - не могла не согласиться Виктория. – Давайте, пройдем на кухню.
- Вик, я поставлю чайник, налью вам чай, поставлю на стол ужин и этого будет достаточно? – спросил Максим, - мне сегодня нужно в Зону перехода.
- Конечно, - согласилась она.
Внимательно посмотрев на Бурского, встревожено спросила:
- Макс, что-то случилось?
- Да, но давай поговорим об этом завтра вечером, хорошо? – в голосе Максима прозвучала усталость и она обеспокоенно кивнула.
- Хорошо.
Момент для разговора был явно неподходящим.
Петр с удивлением смотрел, как сам по себе включился чайник, открылся холодильник, затем – микроволновая печь, и тарелки с кружками плывут по воздуху к столу.
- Вот это да.
- Ладно, Вика, хорошего вечера, - улыбнулся Максим, - до завтра.
- Пока, Макс, - она махнула ему рукой на прощание.
- Он ушел? - поинтересовался Петр, крутя головой по сторонам.
- Да. Трудно поверить, правда?
- Трудно, - признал Петр и внезапно привлек ее к себе. – Мы точно одни?
- Да, - слабеющим голосом подтвердила Вика, ощущая рядом с собой Петра.
Он крепко прижал ее к себе, провел руками по спине, склонился к губам. Обхватив его за шею, Вика ответила на поцелуй. Руки и губы Петра были одновременно везде. Он был напорист и в то же время невероятно нежен. Она, как воск, плавилась в его руках. Сознание таяло, ее накрыло раскаленной волной, сердце бешено стучало в груди. «Люблю» - отчетливо и четко прозвучало в голове, и она повторила вслух:
- Люблю.  Люблю тебя.
На мгновение он замер, потом со стоном выдохнул:
- Вика, девочка моя единственная. Люблю тебя.
Этой ночью они почти не спали – жалко было тратить время на сон. В перерывах между объятьями – просто говорили или уютно молчали.  Молчание не давило – оно обступало мягкой тишиной взаимопонимания, когда слушается дыхание рядом. Обнимая Петра, Вика старалась всей кожей запомнить это ощущение, впечататься  ладонями в спину. Ей было мало просто обнимать его – он нужен был ей весь, целиком, без остатка.
- Ты бы поспала хоть немного, рабочий день грядет, - в голосе звучала неподдельная забота.
- Не могу, - она отрицательно покачала головой, - ощущения переполняют.
- Вика.., - начал он.
- Петь, - перебила Виктория, - давай не будем давать взаимных клятв и обещаний, слова все портят в этом мире. Стоит что-то произнести вслух, как это исчезает, уходит. Давай просто хранить то, что есть, без громких фраз и обещаний. Просто будем друг у друга.
- Давай, - в темноте она почувствовала, что он улыбается. – Давай. Но навсегда.
В ответ она обняла его, поцеловав костяшки пальцев.