Никогда не поздно главы 13 -14

Глава 13.

Служебный роман?

Я могу рассказать всё тебе:
Во что верю, как мыслю, пишу.
Я могу рассказать о себе
Откровенно - живу чем, дышу.
Про удачу, азарт, горький смех,
Как усталость роняет в кровать,
Что приходит порою успех,
И утрами так хочется спать.
Я могу всё тебе рассказать:
Про потери, дожди, снегопады,
И звезду могу с неба достать...
Жаль, тебе это вовсе не надо...


Проснулась Виктория в странном настроении, казалось, на грани  сна и яви в голове родилась важная мысль, которая с пробуждением ускользнула. Немного полежала с закрытыми глазами, мысль не возвращалась. А всё Макс со своим разговором. Вика протяжно вздохнула и потянулась за халатом. Ну, спасибо, друг дорогой, удружил.  Хотя на что злиться? По сути, просто вышла на поверхность мысль, долгое время сидевшая в подсознании. Мысль-то вышла, только что теперь с этим знанием делать? Приступив к утренним процедурам, она продолжала прокручивать внутренний монолог. Да, Пётр ей действительно, по-настоящему, нравится. И что дальше? Как теперь с ним общаться? С раздражением закрыв воду, Виктория прошла на кухню.
За накрытым столом сидел Максим.
- С добрым утром, – он широко улыбнулся.
- С добрым ли? – хмуро пробормотала Вика.
В ответ на вопросительно поднятые брови, пояснила:
- Макс,  я теперь не знаю, как вести себя с Петром. Ты прав, он мне  действительно нравится. Очень нравится. Но пока я не сознавала этого факта, мне было легко с ним, как с коллегой, как с приятелем. А теперь я нервничаю и боюсь все испортить, хотя ничего, собственно, и не начиналось. Я даже не знаю, как он ко мне относится, - с отчаянием выдохнула она.
- Вика, - Максим перестал улыбаться, - не накручивай себя. Ты ему нравишься. Просто не нагнетай сама. Всё хорошо.
- Откуда ты знаешь? – она не закончила фразу, но Бурский и так всё понял.
- Так это в глаза бросается, - он улыбнулся мягкой, извиняющейся улыбкой. – Мне, по крайней мере, это очевидно. Вика, завтрак стынет, - он счел за благо сменить тему.
- Ладно, посмотрим, куда кривая вывезет, - Виктория потянулась за вилкой. – Спасибо за завтрак, Макс.
Завтрак прошел в молчании, Вика погрузилась в свои мысли, Максим тоже не нарушал тишину.
- Ты сегодня в больницу? – уточнила Виктория, допивая кофе.
- Да, часов до трех побуду с тобой на работе, потом – в больницу. Я сегодня, наверное, переночую у себя, в зоне Перехода, ты все равно вернешься поздно, - он побарабанил пальцами по столу. - Кстати, не хочешь поделиться с Кирой Анатольевной мыслями по поводу планёрных совещаний?
- Хочу. Но мне кажется, сначала нужно закончить одно дело, набросать план обучения, потом уже выдвигать новые идеи. Как думаешь?
- Думаю, да. Когда хочешь заняться планами?
- Завтра вечером, наверное. В субботу можно будет подольше поспать. Поможешь?
- Конечно. Ну что, собираемся на выход?
- Да, через пятнадцать минут выходим.

               
                ***



Подходя к дверям кабинета, Вика поймала себя на мысли, что нервничает. Нет, так нельзя, Макс прав, нужно брать себя в руки. Сделав несколько глубоких вдохов, она толкнула входную дверь и сразу наткнулась на обиженный взгляд Ирины Петровны.
- Доброе утро, - поздоровалась Виктория.
- Доброе утро, - Ирина Петровна всем своим видом демонстрировала страдание.
- Привет, - глаза Петра вспыхнули непритворной радостью, и Вика почувствовала, как ее отпускает напряжение. Всё было в порядке.
Пытаясь скрыть расплывающуюся улыбку, Максим привычно прошел на ставший уже своим стул  в углу кабинета.
- Всем здравствуйте, - в унисон поздоровались вошедшие одновременно в кабинет Ольга и Степан.
Итак, все в сборе. Рабочий день выдался на удивление спокойным. Виктория сосредоточенно сверяла цифры, не прерываясь даже на кофе. В кабинете царила долгожданная тишина, изредка нарушаемая демонстративными вздохами Ирины Петровны.  Машинально отметив про себя, что никто на это не реагирует, Виктория тут же переключилась на проверку калькуляций, с тоской представляя, сколько уйдет времени на эту работу. 
В три часа Максим поднялся со своего места и направился к выходу. Обернувшись на пороге, махнул рукой. Не отрываясь от работы, Виктория ободряюще улыбнулась.
В шесть вечера она выключила компьютер и повернулась к Петру:
- Заедешь за мной на тренировку?
- Давай сделаем немного по-другому, - предложил он, - для ускорения процесса я тебя сейчас подброшу до дома, ты переоденешься – и сразу спускайся, а то в прошлый раз почти опоздали. Идёт?
- А ты когда будешь переодеваться?
- А у меня форма с собой в машине.
- Ну надо же, служебный роман, - с нескрываемым сарказмом прокомментировала Ирина Петровна. - Быстро Вы, Виктория Владимировна, Петеньку охомутали.
Повисло неловкое молчание, Виктория почувствовала, что краснеет и беспомощно обвела взглядом кабинет.
- Ирина Петровна, - раздался абсолютно спокойный голос Петра, - хотите анекдот? – Не дождавшись ответа, он продолжил, - «у боксера спрашивают «Зачем вам такие сильные руки?» - «Ну, это...»  - «наверное, для того, чтобы сильнее бить противника?» – «Да» - «Зачем вам такие сильные ноги?» - «Ну, это...» - «наверное, для того, чтобы быстрее перемещаться по рингу?» – «Да» - «Зачем вам такая маленькая голова?» - «Ну, это...» - «наверное, для того, чтобы было труднее попасть в нее?» - «Ага, а еще я туда ем.»
- Петенька, Вы это к чему… - начала Ирина Петровна.
- Это я к тому, - прервал её Пётр, что голова нужна человеку не только, чтобы  в неё есть, но и для того, чтобы думать. В том числе и думать, что Вы говорите. Я ясно выразился?
- Что Вы себе позволяете? – она повысила голос, - да я Вас лет на десять старше…
- В данном случае возраст не является показателем интеллекта, - он продолжал говорить спокойно, но в голосе явственно проступили жесткие нотки, каких за все время знакомства от него не слышали. – Всё, Ирина Петровна, разговор окончен. И впредь избавьте нас от неуместных комментариев. Вика, пойдем – он кивнул Виктории, - а то действительно опоздаем.
В звенящей тишине они вышли из кабинета и, не прерывая молчания, сели в машину.
- Вика, - Пётр посмотрел ей прямо в глаза, - не обращай внимания на высказывание Ирины Петровны, - он вырулил со стоянки. Несмотря на легкий тон, взгляд оставался мрачным.
- Да я даже не знала, что ответить, - она беспомощно пожала плечами, - растерялась, наверно. Петь, - неуверенно начала Виктория и не закончила фразы.
- Вот бывает, что несусветную глупость делает один, а неловкость чувствует другой, - прервал затянувшееся молчание Пётр.
Вика кивнула и неожиданно рассмеялась.
- Ты что? – он явно не ожидал такой реакции.
- Да анекдот твой вспомнила, - она вытерла выступившие от смеха слёзы.
Через мгновение они смеялись уже вдвоем, и в этом смехе уходило без остатка сковывавшее их напряжение.
- И всё-таки… - опять начала Виктория.
- Вик, я сам хотел с тобой поговорить, - притормаживая возле дома, сказал Пётр, - но, наверное,  после тренировки. Или, - неуверенно продолжил он, – давай вместо тренировки?
- Это как? - сердце пропустило один удар.
- Давай сегодня не поедем на тренировку, а просто посидим в кафе. Или в ресторане, на твой выбор.
Сердце пропустило еще один удар. Внезапно Виктория разозлилась на себя. Что она, как школьница на первом свидании, в самом деле. Пора расставить точки на i. Чем она рискует, в конце-то концов? Разочарованием? Так не первое и не последнее. А если…
- Вика, - голос Петра вывел ее из задумчивости.
Посмотрев на него, Виктория поняла, что он тоже нервничает и немного успокоилась.
- Хорошо, давай посидим в кафе. Для ресторана форма одежды не та, да и настроение не совсем праздничное, - она попыталась непринужденно улыбнуться. 
Улыбнувшись в ответ, Петр развернул автомобиль.  Остановившись возле небольшого кафе, открыл дверь и подал Виктории руку.
- Идем?
- Идём.
Сделав заказ, Вика обвела взглядом кафе:
- Уютно.
- Уютно, - согласился Пётр. – Тебе показалось, я сегодня грубо разговаривал с Ириной Петровной?
Переход темы был настолько резкий, что Виктория опешила и только неопределенно пожала плечами. Петр по-своему расценил ее молчание.
- Вик, ты же знаешь, хамство – это не моё, - он не отводил взгляда от ее лица, - но бесцеремонность нашей любимой коллеги сегодня побила все рекорды. Я все понимаю про джентельменское отношение, слабый пол и так далее. Но нельзя же быть слабой и наглой одновременно. И, - с запинкой продолжил он, - если бы она не задела тебя, я бы, может, и промолчал. Скрипнул бы зубами, но промолчал. Но беспардонных замечаний в твой адрес я не допущу.
- Почему? – она подняла на него глаза, в глубине которых плескался вопрос.
- Ваш заказ, - подошедший официант расставил блюда.
Дождавшись, когда он отойдет, она опять повторила:
-   Так почему?
- Ты мне нравишься, - он смотрел ей прямо в глаза.- Ты мне очень нравишься. Но хочу сначала рассказать тебе одну историю, а потом посмотрим, стоит ли что-то начинать или нет. При условии, конечно, - он невесело улыбнулся, - что тебе не всё равно на меня.
От внутренней боли, звучавшей в голосе, у Виктории сжалось сердце.
- Ты мне тоже нравишься, - негромко ответила она. - Очень.
Он опять посмотрел ей в глаза и перевел взгляд в темнеющее окно. На романтическое свидание разговор явно не тянул. Петра что-то ощутимо давило и на миг Викторию охватило недоброе предчувствие. Что-то было не так. Слишком много затаенной боли в глазах.
- Поделишься? – она не отводила от него взгляда.
- Вокруг моего брака и развода ходит много разговоров, - начал он после продолжительной паузы, - но правды не знает почти никто.  Только пара самых близких друзей. Ты знаешь, сейчас мне сорок один, женился я в двадцать восемь. По большой любви. Ну, по крайней мере, с моей стороны, - он опять невесело усмехнулся. – Мы были разные почти во всем, но не это главное. Как теперь понимаю, я ей был неинтересен ни как человек, ни как мужчина. К сожалению, интересовали нас абсолютно разные вещи. На тот момент я этого не понимал, я любил и был счастлив, что она согласилась быть со мной, что вышла за меня замуж, - он опять задумался, потом продолжил. – Первые годы брака я пытался рассказывать, как у меня дела, что интересного произошло за день, какие возникают проблемы. Видел, что она не слушала, уходя в свои мысли или глядя в телефон, но все равно продолжал говорить.  Я готов был делиться самым сокровенным о себе, но ей это было не нужно. Потом какое-то время, как мантру твердил себе, что в отношениях всегда один целует, а второй просто подставляет щеку, и это нормально. Понимал, что неправ, но ничего не мог с собой сделать, слишком сильно любил. Она была рядом – и мне хватало, чтобы жить, чтобы дышать и ощущать себя счастливым. Конечно, это не могло продолжаться вечно, - он поднял полные боли глаза. – В конце концов, я узнал, что у неё есть человек, с которым она встречалась последние четыре года нашего брака. Человек, которого она смогла полюбить сама. А от меня не уходила из-за хорошего заработка. Кроме основной работы я неплохо зарабатывал на трейдинге, да и систематически возникали денежные подработки.  На развод я подал сразу, в тот же день. Потом был долгий и муторный процесс по разделу имущества, - лицо Петра исказила болезненная гримаса. – Я бы не стал судиться, отдал бы ей квартиру, у меня была еще одна, досталась в наследство от бабушки. Но ей всего было мало, хотелось квартиру, деньги, машину. Я просто чувствовал, как сознание разваливается на части. С одной стороны понимал, что это мелочный, корыстный человек, пытающийся забрать то, что ему не принадлежит. С другой – даже всё понимая, не мог перестать любить. Ад на земле, - он прикрыл глаза. – Потом пришла мысль, что, как бы больно не было, нельзя позволять вытирать о себя ноги. Нанял хорошего адвоката, после развода бывшей жене не досталось почти ничего. Но легче от этого не стало. Почти год мне понадобился, чтобы прийти в себя и перестать видеть ее во всех встречных лицах.  Через год меня отпустило. Но что я пережил за этот год, не пожелаешь и врагу, - он устало потер виски, - как-то так.
- Ты до сих пор её любишь? – Виктория постаралась скрыть разливавшуюся в груди пустоту.
- Нет, - он покачал головой, - не люблю. Прошло. Но для себя я четко решил, что не буду больше никогда вступать в односторонние отношения. Слишком больно. И абсолютно бесперспективно. Как бы мне ни нравился человек,  если нет взаимного интереса, не стоит ничего и начинать.
- Это всё или есть что-то ещё? – в ожидании ответа Вика затаила дыхание.
- Всё, - подтвердил он, - но этого может оказаться слишком много.
- Нет, Петя, это вполне нормальное желание, - она перевела дыхание. – Но откровенность за откровенность. Мне никогда не везло на любовном фронте, наверное, завышенные требования. Меня не интересовала просто физиология, или секс ради секса. Мне нужно было эмоциональное и духовное партнерство, хотелось, чтоб спутник жизни был хотя бы интеллектуально на одном уровне со мной. Поэтому долгое время я была одна.  Потом, - она судорожно вздохнула, - я встретила принца мечты. Оказался брачным аферистом. Благо, до свадьбы дело не дошло. Но урок оказался жестокий, верить сильному полу мне стало трудно. Потом еще неудачные отношения, потом – еще одни. Я потеряла веру в себя, от безнадежности скатилась в просмотр примитивных шоу-передач и безудержному поглощению пищи. Результат ты видишь.
Вика понимала, что говорит лишнее, но остановиться уже не могла. Рассказ Петра разбередил ее собственные душевные раны. Наверное, сейчас она окончательно всё испортила. Что ж, пусть лучше так, чем опять обжечься. Нового шрама на сердце она просто не перенесёт.
- Петя, я думаю, после моего монолога ты предложишь остаться друзьями? – ее губы исказила горькая усмешка, - я всё понимаю, без проблем, кому нужны люди с такими комплексами…
- Вика, - в его голосе прозвучало столько нежности, что она недоуменно вскинула глаза. – Ты даже не представляешь, какой ты чудный, искренний и замечательный человек. И ты – сумасшедше красива, только сама не понимаешь этого. Как же ты мне нравишься, - добавил он охрипшим голосом.
Протянув руку, он начал медленно массировать пальцы, затем прижался губами к запястью, перевернул руку  и поцеловал ладонь. От всего этого веяло такой лаской, что у Вики навернулись слезы. Такого с ней не было никогда.
Подняв глаза, Петр  улыбнулся тёплой, сияющей улыбкой, преобразившей всё его лицо.
- Я прошу тебя, подумай, о чем я тебе сегодня рассказал, - он снова стал серьезен. - Мне не нужны ни к чему ни обязывающие отношения или легкий флирт. Для меня – всё серьезно. Если тебя это устроит – скажи. Только, прошу, не торопись, подумай.
- А сейчас можно ответить?
- Вика, подумай, пожалуйста, я тебя очень прошу. Я хочу, чтобы твое решение было взвешенным, а не под наплывом сегодняшнего разговора, - его голос звучал умоляюще, и Вика кивнула, поддавшись магии тона.
- Слушай, а ужин-то остыл, - внезапно спохватился Петр, - давай я свежее закажу.
- Не надо, я не люблю слишком горячую пищу, - запротестовала Вика.
Посмотрев друг на друга, они расхохотались. Острый момент был сглажен.
Подъехав к дому, Петр поставил машину на ручник и повернулся к Виктории:
- Спасибо за ужин
- И тебе спасибо, - эхом отозвалась она.
Он молча обнял, прижался щекой к щеке. Она ощутила чуть горьковатый аромат туалетной воды, смешанный с запахом шампуня. Запах был бесподобный. Несколько минут они просидели, не шевелясь, затем Пётр шепнул:
- Я буду ждать твоего окончательного решения.
Разжав объятия, он вышел из  машины, открыл дверь, подал руку
- До завтра.
- До завтра.




Глава 14.

Привет из прошлого.


Пусть ты будешь рядом,
Даже не со мной.
Задержаться взглядом -
И закрыть спиной.
Пусть ты будешь где-то,
Где-то далеко,
Если нет ответа -
Всё равно легко.
От себя укрою
Мыслей полумрак
Крылья за спиною -
Это добрый знак.
Слухи и наветы
Бродят стороной
Пусть ты ходишь где-то -
Всё равно ты мой...



До больницы Максим добрался на автобусе и уже через тридцать минут стоял в приемном покое. Что ж, номер палаты он так и не уточнил. Молодец, нечего сказать. Не возьмут с такими навыками в разведку, да,  не возьмут. Вздохнув, Максим направился к ближайшей палате, прошел сквозь дверь. Не то. Пройдя сквозь стену в следующую палату, осмотрелся. Опять не то. Ладно, продолжим. В пятой по счету палате он остановился. Вне всякого сомнения, на кровати лежал он, Бурский Максим Сергеевич. Странно было видеть себя со стороны – полная неподвижность, бледность, синева под глазами, к руке тянутся какие-то непонятные трубки, пищат приборы. Ощущение нереальности происходящего не отпускало, и Максим тряхнул головой. Да уж, никогда бы не подумал, что бывает такое. Ну, по крайней мере, всё еще жив, что уже неплохо. Оторвавшись, наконец, от созерцания своего распростертого на кровати тела, он обратил внимание, что на стуле рядом кто-то сидит. Стул находился в изголовье кровати, спиной к стоящему возле порога Максиму, и в первый момент он не узнал посетителя, понял только, что силуэт – женский.
Пройдя с противоположной стороны, Бурский посмотрел в лицо сидящей – и вздрогнул от неожиданности. Инга. Господи, сколько времени прошло после последней встречи.
Она двумя руками сжимала его руку, свободную от трубок.
- Макс, держись, ты же сильный, ты справишься. Ведь ты по натуре – боец. Что значат какие-то травмы, ты обязательно выкарабкаешься.
Максим смотрел на нее во все глаза, не понимая, что происходит. Сколько они не виделись? Лет шесть, с того памятного вечера встречи выпускников. А до этого десять лет учились в одном классе в своем маленьком городке. Максим систематически списывал у Инги на контрольных. Видел, что она смотрела на него с интересом, но в то время его привлекали девчонки совсем другого типа. А Инга? Да, красивая, но слишком уж серьезная, вечно на уме учеба и умные книги. В медицинский собиралась поступать, вместо дискотек – библиотека и кипы учебников. Скучно. Потом дороги надолго разошлись, кажется, она всё-таки поступила, как и собиралась, в свою медицинскую академию. Встретились они случайно на вечере встречи выпускников, куда Максима занесло неведомо каким ветром. Был в гостях у матери, узнал про мероприятие, не удержался, пошел в свою бывшую школу. Ностальгии по детству хватило ровно на пятнадцать минут, но, сдерживая зевоту, до конца вечера он всё ж досидел. Потом с бывшими одноклассниками пошли отметить встречу. Была там и Инга. С одноклассниками было откровенно скучно. Из всех собравшихся буквально человека четыре, включая его и Ингу, уехали в крупные города и хоть как-то реализовались. Остальные – нет. После первой рюмки пошли разговоры про посадку картофеля, способы засолки огурцов и разведение поросят. Потом – горячие лозунги про любовь к своей малой родине и патриотизм людей, оставшихся в своем маленьком городке. В чем именно заключался этот патриотизм, Максим так и не понял. Сидеть без работы, жить одним огородом и по вечерам медленно накачиваться пивом? Но вступать в дискуссию не стал. Он смотрел по сторонам, злясь на себя за бесцельно потраченное время. От скуки налегал на крепкие напитки, причем настолько, что в какой-то момент перестал воспринимать реальность. Проснулся он на следующий день ближе к обеду. В постели с Ингой. Прошлая ночь вспоминалась смутно, урывками, он что-то страстно и горячо обещал, потом – огненная круговерть и долгий сон. Максим до сих пор чувствовал то ощущение неловкости от утреннего пробуждения. Что-то скомкано пробормотав, он предпочел ретироваться. Ингу он больше не видел. На встречи выпускников тоже не ходил.
- Знаешь, - прорвался сквозь воспоминания ее негромкий голос, - а я ведь всегда тебя любила, еще со школы. Неважно, что ты никогда не обращал на меня внимания, я знала, что приду – и с утра увижу тебя. Это наполняло смыслом жизнь, - она продолжала гладить его ладонь, и Максим неожиданно почувствовал тепло в руке. – Я никогда не могла тебя забыть, Макс, - продолжала Инга. – Та ночь до сих пор для меня – лучшее воспоминание в жизни, несмотря на утреннее пробуждение, - тут она невесело улыбнулась. – Ты, главное, живи, Максим. Неважно, что ты никогда не будешь со мной, я знаю, что ты – есть, и мне этого хватает. Живи, Макс, прошу тебя, живи.
 Слушая ее голос, Максим словно бы прирос к месту. Упавший луч солнца осветил четкий овал лица, высокие скулы, брови вразлет. У Бурского было ощущение, будто бы он увидел ее в первый раз, в первый раз услышал негромкий голос с иногда прорезавшейся легкой хрипотцой. От каждого сказанного слова в груди будто звучала неведомая мелодия, смешанная с пронзительной, щемящей грустью. Она подняла глаза, и Максим вздрогнул от отражавшейся в них боли. Под глазами – черные круги, вид - как у смертельно уставшего человека. Он ощутил сильнейший порыв подойти, обнять, защитить.
В коридоре раздались шаги, вошла медсестра, добродушная на вид женщина лет шестидесяти.
- Инга Михайловна, Вы бы отдохнули немного, что ж так себя не бережете, сутки на дежурстве, провели четыре сложнейшие операции. Так ведь и упасть недолго, - в ее голосе звучала укоризна.
Инга вздрогнула и выпустила руку Бурского.
- Да, Любовь Петровна, действительно, пора, - она встала со стула, - если будут изменения по состоянию Максима Сергеевича, сразу подсказывайте.
- Так Вы его и так почти с того света вытащили, если бы не Вы, он бы и не жилец был. И каждый вечер смотрите, как у него состояние, сами все знаете, - в голосе санитарки звучали ласковые нотки, было видно, насколько тепло она относится к Инге.
- И всё же, если что-то изменится, сразу дайте знать, прошу Вас, - устало попросила Инга, и Любовь Петровна молча кивнула в ответ.
- До свидания.
- До свидания.
Глядя на закрывшуюся дверь, Любовь Петровна горько прошептала:
- И зачем он тебе сдался, девочка? Только беды одни от него у тебя.
От этих слов Максим вздрогнул, как от удара. И вдруг его ошпарила мысль, что Ингу он может больше и не увидеть. У него нет ни места ее работы, ни домашнего адреса. Зачем ему новая встреча, он разумно объяснить не мог. Просто чувствовал – надо. Опрометью бросился сквозь закрывшуюся дверь и в конце коридора увидел мелькнувший силуэт Инги. Завернув за поворот, остановился перед дверью с табличкой «Ветрова Инга Михайловна». Чуть ниже шла еще одна табличка «Заведующая отделением хирургии. Врач высшей категории». Вот значит как. Не замужем, по крайней мере, фамилию не меняла. Зав. отделением, хирург, врач высшей категории. Однако. Молодец. Судя по услышанному разговору, оперирующий хирург, спасает жизни. Работает на износ. То, что он до сих пор жив – тоже её заслуга. И, при сумасшедшем ритме работы, каждый день сидит возле него. Вспомнив её монолог, Максим почувствовал, как в груди поднимается острая, пронзительная волна нежности, смешанная почти с физической болью.
Хлопнула дверь, Инга, уже в верхней одежде, вышла из кабинета. Повернув ключ в замке, она слегка пошатнулась, прикрыла глаза и на несколько мгновений прислонилась лбом к двери. Максим рванулся вперед, но остановился на полпути. Что он может сделать? Он даже поддержать ее не может. С нарастающим чувством беспомощности он смотрел, как она выпрямилась, расправила плечи и направилась к выходу из больницы. Зазвонил мобильный телефон.
- Да. Такси? Подъехали? Уже выхожу.
Максим долго смотрел на закрывшуюся дверь, внутри разливалось чувство пустоты. Подняв вверх глаза, шепнул «в зону перехода».
Через мгновение он оказался в знакомой серой комнате и молча рухнул на кровать.