Странствующие рубаи Омара-ал-Хайяма

Гийяс-ад-Дин Абу-ль-Фатх Омар ибн-Эбрахим Хайям Нишабури — известный персидский философ, математик, астроном и поэт — по утверждению, которое можно подчерпнуть в различных источниках, родился 975 лет назад 18 мая 1048 в Нишапуре (Нишабуре).
Омар-ал-Хайям был известен при жизни исключительно как выдающийся учёный, а вопрос о количестве и авторстве громадного количества стихотворных афоризмом (рубаи), которые приписывают Хайяму до сих пор остается открытым. Большинство исследователей признают возможным авторство Хайяма в отношении 250—500 рубаи.

У заколдованного круга, который суть наш приход и уход,
Не заметно ни начала, ни конца.
Никто не стремится постичь настоящий смысл этого:
Откуда этот приход и куда этот уход?
Создатель, свершив строение природы,
С какой стати поверг её еще в убыль?
Если формы эти вышли безобразны, то кому они укор?
Если же они вышли прекрасны, то для чего разрушение?

С годами количество приписываемых Хайяму четверостиший росло и к XX веку превысило 5000. Возможно, что свои сочинения приписывали Хайяму те авторы, кто опасался преследований за вольнодумство и богохульство. Точно установить, какие из них действительно принадлежат Хайяму (если он вообще сочинял стихи), практически невозможно. Долгое время творчество Омара Хайяма было забыто.
В марте 1857 года, в библиотеке Азиатского общества (Калькутта) английский санскритолог Кауэлл обнаружил серию персидских четверостиший Омара Хайяма и выслал их Фицджеральду, который
перевёл рубаи сначала на латынь, а потом на английский.  15 января 1859 года анонимно была опубликована небольшая брошюра «Рубайат Омара Хайяма». Изначально, ни в мире, ни в кругу друзей Фицджеральда поэма не привлекла никакого внимания, однако в начале XX века рубаи в весьма вольном и оригинальном переложении Фицджеральда стали едва ли не самым популярным произведением викторианской поэзии. Первым переводчиком Омара Хайяма на русский язык стал В. Л. Величко (1891), хрестоматийный стихотворный перевод рубаи на русский язык в 1910 году выполнил поэт Константин Бальмонт.
Русский исследователь творчества Хайяма иранист Валентин Жуковский проанализировал количественный и тематический состав четверостиший, приписываемых Омару Хайяму, отмечая факт поразительного разнообразия его четверостиший в известных рукописных кодексах и изданиях. Творчество Хайяма анализировалось по спискам Британского музея, Венскому списку, списку Петербургской Публичной библиотеки, списку, принадлежащему лично В. Жуковскому, датируемому 1254 г.      
Исследователь сделал несколько выводов, существенных для оценки творчества Хайяма:

Первый. Огромное количество четверостиший «странствуют» по разным антологиям, сборникам, диванам, историям, — как рукописным, так и печатным, — и приписываются не только Хайяму, но и 39 различным авторам.   

Второй. Если рассмотренные «странствующие» четверостишия разбить условно по их содержанию на группы, то таких групп можно выделить 6. Около 33% рубаи посвящены любви, вину и наслаждениям, т.е. написаны в жанре хамрийят (винная поэзия). Около 43% отведено жалобам на судьбу, людским слабостям, беспомощности и глупости. Около 7% падает на воззвания к Богу, столько же — 7 % несут мистический оттенок, около 6% содержат мудрые изречения, философские рассуждения и глубокие житейские наставления, а около 4% отражают свободомыслие и мусульманское вольнодумство автора.

Третий. Наибольший процент «странствующих» четверостиший входит в две области: эпикурейства и скептического пессимизма, так охотно воспринимаемых читателями, их авторство, вероятнее всего не принадлежит Омару Хайяму.
Допуская, что процентное соотношение рассчитанных группы в полном собрании известных четверостиший Хайяма представлено пропорционально, исследователь приходит к выводу, что при характеристики поэта всего безопаснее опираться на содержание его четверостиший последних четырех тематических групп, как на материал менее сомнительный, т. е. видеть в Омаре глубокого мудреца, последовательного в своих убеждениях, который, мучимый вопросами бытия, не найдя разгадки жизни в мусульманских догматах, сформировал свое мировоззрение на почве мистицизма суфиев; не разрушал веру, а иронизировал над противоречиями и странностями современного ему ислама, не удовлетворявшего многие пытливые умы, требовавшего «оживления» и «осмысления».
Омар был проповедником нравственной чистоты, созерцательной жизни, любви к Богу и стремился к царству вечного, светлого и прекрасного, отличным знатоком Корана и законоведения и в тоже время искушенным критиком, желчным неуживчивым врагом всякого лицемерия, человеком, который, исцеляя других от земной пошлости, грязи и греховной суеты, сам только с последним почти вздохом закрыл философскую книгу «Исцеление» и обратился с трогательной мольбою к Единому, Безначальному, постичь Которого стремился он всеми силами своего ума и сердца. Исполнив молитву на сон грядущий, Омар, по апокрифическому преданию пал ниц на землю и сказал: «Боже! По истине, я познал Тебя по мере возможности моей, прости меня, — зане познание мое — моя заслуга пред Тобою!» и отдал Богу душу. Говорят, что последние его стихи были следующими:

Пресытился я, о Боже, ничтожеством своим,
Своею удрученностью и нуждою:
Так как Ты из небытия делаешь бытие, то выведи
Меня из сего небытия во славу Твоего собственного бытия!

Живые протесты Хайяма и его горячее слово свободы доставили ему в жизни не мало горьких минут и навлекли на него много нападок: не одно духовенство, особенно шиитское, относилось к нему, как сунниту не равнодушно, — и помимо святош тогда, как и теперь, находились лица, которые, не понимая Омара, считали его неверным, безбожником и материалистом, но прошли века и многие народы, может быть, инстинктивно чувствуя неправоту былых обвинений, по-прежнему издают и читают Хайяма.

© А. Костерев