ДНК картины

Художник Цыбин сидел на корточках в мастерской, впиваясь глазами в картину.

– О, у этой картины есть ДНК, – поведал художник. – Она дышит и развивается. Усложняет свою нейронную сеть и общается со зрителем!

В мастерской плавали облака от сигарет, пахло растворителем и красками. Андрей, автор картины, которая так понравилась его гостю, испытывал радостное чувство. Он и сам понимал, что картина удалась. И было неважно, какие использовались слова, чтобы описать удачу. Когда сознание зрителя проваливалось в другой мир, в глубину мироздания. И смотрело оттуда на Землю, словно в подзорную трубу. И видело её прекрасной, наполненной смыслом существования!

Цыбин зашёл к Андрею, чтобы попросить у него краски. Картины этого художника не покупали, и денег не было совсем. Фантазии, фэнтези, абстракции – неважно, как было их назвать! Преграда непонимания была налицо. Она стояла как стена, с местами обвалившейся штукатуркой. И состояла из усталости, смешанной с ужасной тоской. Всё было в картинах художника: и мастерство, и умение удивлять пришедшего на выставку зрителя. Но не было чуда, которое случилось у Андрея. И пусть Андрей учился всего лишь на третьем курсе художественного училища, ну и что? Картина его жила и принимала участие в энергообмене счастливых переживаний Вселенной!

Андрей поделился с Цыбиным красками, напоил его чаем и подарил желание творить. И словно взошла звезда и осветила душу художника, уже начинавшую пахнуть сыростью и плесневеть!

Идя домой, Цыбин несколько раз подпрыгнул от радости, заставив пожилую женщину, шагавшую с опущенной головой, обернуться.

– Вам плохо? – спросила она.

Цыбин не ответил. И только низко ей поклонился, сняв шляпу с головы. ДНК картины, которую написал Андрей, не содержало слов, необходимых для описания её состояния!

Смеялись улицы и дома. И трубы дымились, как у пароходов. Открылось море, его безоглядная даль, и город плыл как в тумане. Вставало солнце нового дня, и мир озарялся новыми идеями.

«Вот так можно рисовать, а можно и так, – думал про себя Цыбин. – А вот так нельзя, как этому учат в Академии. Впрочем, почему же? Возникнет новое направление, только и всего. Главное, чтобы возникло ДНК, и картина задышала. Наполнилась светом, красотой, и заговорила на языке лирических откровений со зрителем!»

В квартире художника было холодно и темно. Но Цыбин не стал включать освещение. Темнота хранила беспредельность. Не было стен, предметов быта, компьютера, опутавшего его социальными сетями в последние дни. Не было иконы, изображавшей Николая Угодника, с поднятой для благословения рукой!

Были только звёзды, освещавшие мироздание. Да ещё ДНК, мерцавшее в его глубине. ДНК картины, но написанной уже не Андреем, а им самим! Цыбин увидел картину во всей её полноте, словно плывущую в ручье рыбу. И это было главным – увидеть! А написать картину опытному художнику не составляло большого труда.