Никогда не поздно главы 7-8

Глава 7.

Удар в спину.

В кривых зеркалах отражаются звёзды -
Осколки смятенной души.
И даже, когда отступать и не поздно -
Шаг делать назад не спеши.
Зеркал отраженье порой безразлично,
Порой же - обманчиво ломко.
И все, соблюдая по жизни приличья,
Себе подстилают соломку...
И правду в тех гранях порою не видно,
У жизни звериный оскал...
И кажется, истина так очевидна,
Но лжет отраженье зеркал...
 

Спал Максим отлично и проснулся в хорошем настроении. Стоящая в комнате серая дымка уже не раздражала – привык. Дела с Викторией продвигались даже лучше, чем он ожидал. Нужно отдать должное – она большая умница, иметь с ней дело – одно удовольствие. Максим даже не помнил, когда получал такую радость от работы. Да, наверное, на этот раз всё происходящее гораздо больше, чем работа. Он и сам не заметил, когда простое выполнение задачи переросло в участие и сопереживание к другому человеку, искреннюю заинтересованность в конечном результате.
Как бы там ни было, нужно посмотреть, в каком физическом состоянии находится он сам. Пора в больницу. Максим сосредоточился, вызвав в сознании образ больницы. Вниз.
Через мгновение он оказался в длинном коридоре. Так, а как найти, где он лежит? Вопрос. Не сообразил вчера попросить Вику позвонить, уточнить номер палаты. Теперь уже поздно. Выругавшись сквозь зубы, Максим повернулся по направлению к регистратуре, но тут же остановился. В конце коридора, рядом с молоденькой медсестрой, стояла Юлька.  За сумбуром последних дней мысль о ней ни разу не приходила Максиму в голову. А сейчас в груди разлилась волна тепла. Юлька, Юля, Юленька. Вот он чурбан бесчувственный, даже не вспоминал про неё всё это время. А она так любит его, поди, ни на минуту не покидает палату. Сердце затопила острая волна нежности. Как она жить будет без него?
На несколько минут Максим погрузился в воспоминания.
Она подошла к нему после очередного тренинга по личной эффективности. Слово за слово, завязался разговор. Очень красивая, наивная,  молодая девочка, моложе его самого лет на десять. На тот момент – студентка психологического факультета, сказала, что старается посещать все его семинары, что влюблена по уши. Какому мужику не польстило бы такое внимание? Дальше события закрутились стремительно. Поход в ресторан, шампанское, приглашение к себе «для продолжения банкета». Она очаровала его наивными признаниями с одной стороны и полной ракрепощенностью в постели – с другой.  Конечно, монахом Максим не жил никогда, но с таким разгулом сексуальной фантазии и утонченностью исполнения встретился впервые. А ее отношение… Пылинки с него сдувала, каждый день – море нежности и признаний в любви. С тех пор прошло больше двух лет, и Максим всерьез стал задумываться о законном браке. И вот эта авария… Бедная Юлька…
Он подошел поближе и в первый момент даже не понял, о чем идет речь.
- Вы обязаны передать мне его бумажник, я знаю, он точно был при нём, - в голосе Юли звучала холодная злость.
- Девушка, обратитесь в полицию, все вещи Бурского у них,  - нахмурилась медсестра.
-  Я второй день не могу попасть к следователю, - Юлька повысила голос, - но раз документы были при нем, то бумажник и сейчас еще у вас. Посмотрите – потребовала она.
- Девушка, я всё сказала. Решайте свои проблемы сами, - медсестра развернулась и пошла прочь.
Юлька несколько секунд постояла, что-то обдумывая, потом направилась к выходу из больницы. С всё возрастающим недоумением Максим пошел следом. Что-то здесь было не так. Совсем не так. Выйдя на крыльцо, он наблюдал, как девушка нервно роется в сумочке, доставая телефон.
- Привет, - раздался её напряженный голос, - это я. Эта корова в больнице даже не собирается смотреть его бумажник. Кляча безмозглая. – Юля нецензурно выругалась. – И что теперь делать? Мне деньги нужны.
Максим смотрел и не узнавал свою Юльку. Такой, как сейчас, он её не знал никогда. Злой прищур глаз, площадная брань. Как-то не походит, чтобы она лила слёзы над его бездыханным телом. Может, ему мерещится?  Он потёр лицо руками. Звук динамика на телефоне был отрегулирован на максимальную громкость, и Максим невольно слышал весь разговор. Так, значит, говорит с Алисой, близкой подругой.
- Конечно, мне нужны деньги, - раздался опять ее голос. - Ты же знаешь, налички дома почти не было, всё хранилось у него на карте. Денег он мне давал не очень много, в основном – подарки и цацки.
- Ну, тебе грех жаловаться, - донесся приглушенный голос Алисы, - такие подарки, как манто, браслет, кольца. А новая машина, это тебе не мелочь какая-то.
- Много ты понимаешь, - в голосе Юли опять прозвучала злость, - да я всё это в постели отрабатывала по полной программе. Ты просто не представляешь, как меня от него воротило, я же все это время из-под себя выпрыгивала, Максим, то, Максим, это… Любовь – морковь… Да тошнило меня от него, но деньги в наше время просто так не даются, - она цинично хохотнула.
У Максима потемнело в глазах. Юлькины слова доносились, как сквозь плотный слой ваты.
- И ведь почти всё уже получилось. Еще бы немного, и зарегистрировали отношения, а потом – я бы нашла, как откусить часть его имущества.
- Ну еще бы, - с той стороны раздался смешок, - с таким любовником, как Виталик, можно и всё себе оттяпать.
- Да что Виталик, юрист он неплохой, но молод, беден, - Юля скривила губы, - правда, в сексе весьма затейлив. Если б не он, не знаю, как бы я выдержала два года с Максимкой. А по деньгам, нет, не мой вариант. Теперь придется нового папика искать, с Максимкой-то всё кончено, не выживет.
Сжав кулаки, Максим шагнул вперед и со всего размаха ударил по телефону. Его переполняла бешеная ярость. Не причинив никакого вреда, кулак спокойно прошел сквозь телефон.
- И что, просто съедешь с квартиры?
Краем сознания Максим продолжал ловить суть разговора.
- Да прям, пока Максимка не умер, поживу в квартире, Виталик ко мне переедет. Потом видно будет, - голос бывшей возлюбленной резал, как нож. – Не думаю, что возникнут проблемы, его приятели пару раз позвонили, больше не объявлялись. А мать… Там отдельная история. Простая деревенская баба. Она у нас не часто бывала, да Максимка её и стеснялся, типа, неотесанная деревенщина. Вслух, конечно, не говорил, но она это чувствовала, особо не появлялась.
Сквозь пелену ярости Максима будто окатило ледяной волной, к горлу подступила тошнота.
- А как-то, представляешь, он рассказывал, ехал в поезде, с коллегами, мимо своего городишки родного, так она его встречать пришла в валенках. И огурцы принесла соленые. Вот потеха, - Юлька визгливо рассмеялась.
Опустив плечи и еле передвигая ноги, Максим сошел с крыльца. На миг прикрыл глаза. Всё. С него хватит на сегодня. Наверх.
Через мгновение он оказался в Зоне перехода и без сил упал на кровать. В груди зияла пустота, в голове не было ни одной мысли, сплошная чернота. Уткнувшись головой в подушку, Максим закрыл глаза. Навалилась свинцовая усталость.
Сколько он пролежал в таком состоянии, Максим не знал. Это не было сном или явью – просто вязкий полубред измученной души. Когда он открыл глаза, в комнате стоял всё тот же серый полумрак. Сев на кровати, он тихо позвал:
- Распределитель, - и подошел к столу.
- Здравствуйте, Максим Сергеевич, - в голосе посетителя послышалось сожаление, и на Максима накатила новая волна ярости.
- Вы уже в курсе, да? – он почти кричал, - все в курсе, один я, как дурак, всё узнаю последним! – Он развернулся  и с размаху ударил кулаком в стену. - Дрянь! -  Длинно и от души  выругался матом. – Гадина неблагодарная! Придушил бы собственноручно, - кулак опять врезался в стену.
Распределитель слушал молча, не перебивая, в глазах – ни тени иронии, только бесконечная печаль.
- Вы, люди, странные создания, - произнес он, когда Максим замолчал, - не хотите видеть и понимать очевидных вещей, а потом обвиняете весь свет в своих проблемах.
- Что Вы хотите этим сказать? – Максим настолько не ожидал подобных слов, что перестал метаться по комнате и сел на стул.
- Всё же было понятно с самого начала, Максим Сергеевич, - Распределитель вздохнул, - но люди готовы раздавать всем советы направо и налево,  не замечая проблем, создаваемых собственными руками.
- Не понял, - Максим опять начал закипать, - хотите сказать, что в этой ситуации я виноват сам?!!! Меня использовали как последнего барана, обманывали, изменяли, смеялись за спиной, и я же в этом виноват?!!!
- Максим Сергеевич, а Вы действительно хотите услышать ответ на свой вопрос или Вам просто нужно моральное утешение? – Распределитель никак не отреагировал на раздраженный тон.
Максим встал, в очередной раз прошел по комнате и снова сел за стол. Нелепость ситуации и ровный тон Распределителя странным образом успокаивали его. Сделав несколько глубоких вдохов, задержал дыхание, затем посмотрел собеседнику в лицо:
- Да, я готов услышать ответ на свой вопрос.
- Хорошо, но будет неприятно.
- А до этого было безумно приятно! - он снова неосознанно повысил голос.
- Вас с самого начала не удивил дисбаланс того, что Вам пытались показать и того, что Вы видели и ощущали на самом деле? – Распределитель снова оставил без внимания его выпад.
- То есть? Я не понял вопрос, - Максим озадаченно нахмурился.
- Здесь было несколько ключевых моментов, на которые Вы просто не обратили внимания. Первое. На словах Юлия старательно демонстрировала Вам романтичность, хрупкость, беззащитность и наивность, однако в постели показывала такие навыки, которые поразили даже Вас, далеко не новичка в любовных утехах. Вы же понимаете, что подобный опыт приобретается только на практике. И если в неполные девятнадцать лет она проявляла такие таланты, значит, до Вас у нее были  соответствующие учителя. В наше время в этом ничего необычного нет, но это абсолютно не вяжется с образом романтичной и наивной девочки. Здесь должно быть что-то одно, - он невесело усмехнулся, - либо беззащитность и наивность при минимальном сексуальном опыте, либо отточенное искусство эротики при весьма прагматичной жизненной позиции. Третьего не дано.
Максим подавленно молчал. Такая трактовка вопроса никогда не приходила ему в голову. Не дождавшись ответа, Распределитель продолжал:
- Второе. Очень большая разница в возрасте для того жизненного этапа, когда Вы стали встречаться.
- Одиннадцать лет, не так уж и критично, - сквозь зубы проронил Максим. Ему было тошно от самой ситуации, от того,  что он сейчас слышал и не мог опровергнуть. Тошно от собственной глупости и доверчивости.
- Вам никогда не приходило в голову, что со временем многое меняется? – Неожиданно спросил Распределитель. Не дождавшись ответа, продолжил, – одиннадцать лет – с одной стороны, не такая уж и большая разница. С другой стороны – огромная пропасть. Всё зависит от того, в каком возрасте находятся люди, вступающие во взаимоотношения. Согласитесь, любые отношения, любовные или просто дружеские, невозможны, когда одному – десять, второму – двадцать один.
- Ну, Вы сравнили, - устало сказал Максим, - при чем здесь десять лет? Ей было почти девятнадцать, взрослый человек.
- Да, - согласился Распределитель. Ей – девятнадцать, Вам – тридцать. Разный жизненный опыт, взгляды, интересы. Слишком большая дистанция для этого этапа жизни. С возрастом дистанция между людьми сокращается и тридцать и сорок  один – уже нормальный возрастной интервал. К этому времени у людей накапливается определенный опыт, складывается своя жизненная позиция, определяются цели и приоритеты. Оба – уже сформировавшиеся личности, интересные друг для друга. А девятнадцать и тридцать? Чем она интересна Вам, уже состоявшемуся человеку?  Только, извините за цинизм,  молодым телом? В личностном и интеллектуальном плане она пока еще не представляет из себя ничего особенного. С другой стороны, зачем Вы ей, если Ваших мыслей и воззрений она пока не только не разделяет, но даже и не понимает? Только ради материальных благ. Почти все отношения, которые строились в таком возрастном диапазоне, рано или поздно разваливались. К сожалению, это факт.
И опять Максим не нашелся, что ответить. Как ни в чем не бывало, Распределитель продолжил:
- Кроме того, скажите честно хоть себе – Вы её никогда не любили. Да, она привлекала Вас физически. Да, Вам было лестно, как она порхает вокруг Вас. Немаловажный факт, что друзья одобряли и завидовали – такая красотка. И самооценка поднималась. Вы чувствовали себя просто суперменом. Но, как человек, как личность, она никогда не была Вам интересна.  И Вы не любили её, вам было всё равно на её внутренний мир. Скорее, Вы пользовались ей и гордились, как хорошим приобретением. А сейчас в Вас просто кричит оскорбленное самолюбие,  уязвленная гордость и мужское эго. Ни о каких высоких чувствах речь не идет.
Максим бешено вскинулся, и снова опустился на стул. Согласиться с подобной трактовкой ситуации он не мог, не позволяла кипящая внутри обида. Но и возразить было нечего.
- Я хочу остаться один. Можно? - он с вызовом посмотрел на Распределителя.
- Можно, - против ожидания, тот спокойно кивнул головой. – Подумайте над моими словами, Максим Сергеевич. – Ведь только говоря правду себе, мы можем двигаться вперед.
Максим прошел к кровати и уткнулся лицом в подушку. Когда он поднял голову, комната была пуста. Да уж, выходной удался… По полной программе.



 
Глава 8.

Мороз и солнце – день чудесный.

Солнце, свет, и ветра утихли,
Под ногами - хрустящий снег,
И в душе наступило затишье,
Отодвинув всех мыслей разбег.
Суета, разговоры, заботы
Всё осталось за снега чертой,
Не тревожит сегодня работа –
Время ход замедлило свой.
Только яркий восторг предвкушенья,
Только миг - и с вершины вниз,
Трасса, скорость, азарт, волненье,
И на елях - снежный карниз.
Тишина и слегка морозно,
Снег пушистый пошёл опять.
Наконец-то сейчас возможно
Отпустить всё и отдыхать.


Проснувшись, Вика по привычке потянулась к телефону. Семь утра.  Она перевернулась на другой бок, обняла подушку. Спать бы еще да спать. Однако спать не хотелось.  Конечно, это в будние дни с трудом встаешь на работу, а на выходных – сна ни в одном глазу. Полежав еще минут пятнадцать, она встала с кровати. Раз всё равно есть время, почему бы не переделать домашние дела, а заодно можно приготовить и обед, и ужин. Не всегда же Максу отдуваться за повара. Виктория улыбнулась. Настроение с утра было превосходным. Пётр обещал заехать к часу. Всё можно успеть.
Ровно в тринадцать ноль-ноль она спустилась вниз. Машина Петра стояла у подъезда.
- Привет, - она села в салон.
- Привет, - Пётр посмотрел на неё сияющими глазами. В теплой куртке и лыжных брюках, он выглядел спокойным и расслабленным. Хмурые складки разгладились, в глазах пляшут чертенята.
Виктория  с удивлением рассматривала коллегу. Таким она не видела его очень и очень давно. Да, пожалуй, с момента, когда у него начались семейные неурядицы, и не видела.
- Ты что так смотришь? – спросил Пётр, и Вика очнулась от мыслей.
- Да так, просто задумалась. Поехали?
- Тонкую шапку под шлем не забыла? – он вопросительно вскинул брови.
- Взяла, как договаривались.
- Тогда поехали. По дороге заодно объясню тебе основные правила поведения на склоне, - он выехал со двора. – Самое главное правило – быть предсказуемым, не делать резких и неожиданных маневров, это может привести к столкновению. И, не летать на высоких скоростях, пока не научишься уверенно тормозить и делать повороты.
- А какие на горнолыжке скорости? - Виктория смотрела на него с нескрываемым интересом.
- Да у всех по-разному, - Пётр не отрывал взгляд от дороги. – Хорошие лыжники могут ехать и под сто двадцать.
- Сто двадцать километров в час? – в голосе Виктории прозвучало изумление, - но это же очень быстро, выше скорости автомобиля. Это не опасно?
- Для опытных горнолыжников – не особенно, а неопытные на таких скоростях не катаются.
- А ты катаешься под сто двадцать?
- Я – нет, - Пётр улыбнулся, - максимально достигал семидесяти километров, мне этого вполне хватало.
- Ну, тоже очень немало, - протянула Вика.
- Немало, - он продолжал улыбаться. - Итак, второе правило горнолыжника – одевай защиту. На сноуборде вообще требуется довольно серьезная защита, у лыжника – попроще, но шлем и маска – в обязательном порядке. Без них на склон даже выходить не стоит.
- Подожди, Петь, - попросила Вика, - а почему разные требования к защите по лыжникам и бордистам?
- Разная техника катания и, соответственно, совершенно разный характер падений и травм, - он искоса взглянул на Викторию. – Тебе опасаться нечего, сегодня будем кататься на учебном склоне, там скорости минимальные. Но шлем и маску в прокате все же возьмем.
- Со шлемом понятно, голову защищает. А  маска зачем?
- Маска защищает глаза. Во-первых - от яркого света. В солнечную погоду снег очень сильно  слепит. А во-вторых, на спуске из-за ветра в лицо глаза слезятся, падает видимость. И не вытрешь слезы на скорости – опасно. Поэтому маска просто необходима. Вообще видимость – одно из важнейших условий безопасности. Пока всё понятно?
- Пока – да.
- Тогда продолжим. По не писаному правилу, при столкновении виноват всегда тот, кто был сверху. В отличие от того, кто снизу, он видит склон перед собой, и не должен врезаться в людей. – Он ненадолго задумался. – А тем, кто начинает движение не с самой вершины горы, необходимо убедиться, что сверху никто не спускается, и ты никого не подрежешь своей траекторией.  Если из основного – то всё. 
- А про технику катания расскажешь?
- Лучше – покажу, - он опять улыбнулся. Пожалуй, за эти двадцать минут он улыбался больше, чем за весь последний год. - Совсем забыл сказать, руки в петли на лыжных палках продевать не стоит, лучше палки просто держать в руках.
- Почему? – недоуменно спросила Вика.
- А ты представь момент падения. Человек кубарем катится с горы. Если палки не зафиксированы – их бросают, как только упали. А вот если руки продеты в петли, то палки кувыркаются вместе с лыжником, и можно довольно серьезно пораниться. – Он сделал паузу. - Итак, с палками разобрались. Теперь по лыжам. Перед тем, как надеть, их нужно отрегулировать по весу.
- Лыжи по весу, - протянула Виктория, - сегодня просто день открытий. – Ты шутишь?
- Нет, - Пётр покачал головой. – При правильно выставленном весе в момент падения лыжа автоматически отстегивается от лыжного ботинка и человек просто катится вниз. Сам ботинок имеет жесткую конструкцию и защищает голеностопный сустав во время падения. А подумай, что будет, если кувыркаться вместе с лыжей? Там такой крутящий момент возникнет, что коленный и тазобедренный суставы просто вывернет.  И еще одно, - он помолчал, - это неофициальное правило любого горнолыжного склона, если кто-то упал, обязательно нужно остановиться и проверить, всё ли в порядке с человеком. Бывает по-разному. Если после падения сразу пытаются встать или сесть, как правило, все нормально, но для профилактики можно сбросить скорость и удостовериться. А вот если лежат неподвижно, нужно сразу останавливаться и узнавать, что случилось.
- А что можно сделать в такой ситуации? - в голосе Виктории прозвучала тревога.
- Как минимум, сообщить администрации о том, что произошло. И, желательно, как можно оперативнее. А они уже эвакуируют человека с горы вниз и вызовут скорую помощь.
- А как эвакуируют?
- На снегоходе или специальных санях, в зависимости от характера травмы.
- Вообще травмы часто бывают? - Вика зябко повела плечами.
- Не часто. Но бывают, -  Петр стал серьезен. – Думать всегда надо, что делаешь. Основные правила безопасности мы обсудили. Есть еще одно, но к тебе оно не относится.
- И всё-таки?
- Нельзя подниматься на гору в нетрезвом виде. Вполне допустимо выпить стакан глинтвейна. Он некрепкий и на морозе только согревает, не пьянит. Но пить крепкие алкогольные напитки, и после этого спускаться на скорости – самоубийство.
- А так делают?
- Делают. – Пётр мрачно посмотрел перед собой. – У меня друг так разбился.
- Насмерть? – в ужасе охнула Виктория.
- Нет, но хромота с тех пор осталась на всю жизнь. Еще легко отделался.  Ладно, приехали.
За разговором Виктория не заметила, как они завернули на территорию горнолыжного комплекса. Она с интересом огляделась. Много машин, в отдалении – большая группа людей, толпящаяся у подножия горы. Проследив за ее взглядом, Пётр пояснил:
- Это подъемник на основной склон. Мы сегодня будем кататься на учебном, – он кивнул в другую сторону. - Но сначала пойдем в прокат за снаряжением.
Идя по направлению к прокату, Виктория полной грудью вдохнула морозный воздух. Неизвестно, что из этого всего получится, но пока - интересно.

                ***


- Как здорово, что ты вытащил меня сюда, - Вика с наслаждением сделала глоток из стаканчика. Прокатившись по горлу, глинтвейн теплом растекся по всему телу. – Никогда не понимала вкус горячего вина, но сегодня это что-то бесподобное.
- Да, после мороза – то, что нужно, - Пётр поднес к губам стакан с чаем. – Но за рулем и чай с лимоном неплох.
Они сидели в небольшом кафе, расположенном в соседнем с пунктом проката помещении. За прошедшие несколько часов Виктория вполне успешно освоила навык торможения, повороты и даже несколько раз самостоятельно съехала вниз. Самым трудным для неё оказалось освоить остановки и подъемник.
- Ну как, нравится? – в голосе Петра звучало лёгкое беспокойство.
- Петь, это лучшее, что я делала за последние несколько лет, - искренне ответила Вика, - спасибо тебе огромное. Сама не думала, что будет так здорово. Она чувствовала приятную усталость и одновременно – необычайное умиротворение. – После падения встегиваться в лыжи сложно, а так – всё замечательно.
- Встегиваться на склоне всегда труднее, чем на ровной поверхности, - Пётр пожал плечами. – Дело привычки, да и падений потом меньше будет. Ну как, давай еще часик на учебном склоне, а потом попробуем на основной спуск?
- Да ты что, – Вика растерялась, - а вдруг у меня не получится?
- Получится. Мы пока закрепим все навыки на учебке, да и я буду рядом, съедем потихоньку. Рискнем? – он заразительно улыбнулся.
- Рискнем, - подумав, согласилась Вика. – Кстати, хотела тебя спросить, а почему здесь такие странные баннеры развешены? Прямо перед пунктом проката – реклама клиники по восстановлению порванных связок, сухожилий и операций на суставах. Зловещий плакат-то. Мне не по себе стало. Не отпугивает народ?
- Да нет, - Пётр задумался. – Я когда первый раз увидел, тоже насторожился. С другой стороны, призывает к вниманию и осторожности. А кто действительно хочет кататься – того ничем не отпугнешь. И, кстати, при необходимости – вот он, готовый адрес. На первый взгляд – странно, но логика определенная есть.
- Возможно, - протянула Виктория. – Идем?
- Идем.
Направляясь к учебной трассе, Вика поймала себя на мысли, что жизнь иногда преподносит интересные сюрпризы. Еще неделю назад слово «горные лыжи» не вызывало у неё ничего, кроме недоумения. И вот сегодня она не только с удовольствием учится азам катания, но уже готова покорять основной склон. Да уж, пути Господни неисповедимы.


                ***


Повернув ключ в замке, Виктория прислушалась. В квартире стояла тишина. Странно, половина седьмого, Макс должен быть уже здесь. Сердце кольнуло необъяснимой тревогой. Ерунда, мало ли где он мог задержаться, время еще не позднее.
- Макс, - на всякий случай позвала она.
Ответа не последовало. Ладно, всё равно сначала в душ нужно, а потом и Максим появится. Вика пыталась заглушить внутренний голос, напоминавший, что за всё это время Бурский не опаздывал ни разу. Итак, в душ.
Стоя под горячими струями воды, она еще раз прокрутила в голове сегодняшний день. Всё было замечательно. Под конец она три раза скатилась с основного склона, ни разу не упав. Последний раз – даже без подсказок Петра. Потом они переобулись, сдали снаряжение и еще немного посидели в кафе. Говорить с Петром было интересно и легко. Здесь, в неофициальной обстановке, он будто сбросил груз, давивший ему на плечи последние годы. Весёлый, обаятельный, заботливый… Стоп, оборвала себя Виктория, куда-то не туда мысли пошли. Мы – просто коллеги. Точка.  Она еще постояла под душем, растягивая время. Теперь, когда она выйдет из ванной, Максим уже наверняка будет в квартире. Ей так хотелось поделиться с ним сегодняшними впечатлениями.
Переодевшись в халат, Виктория прислушалась. Тихо, ни звука.
- Макс?
Тишина. Она прошла по квартире, включив везде свет. Максима нигде не было. Подойдя к окну, Виктория невидящим взглядом посмотрела на улицу. За прошедшую неделю Максим превратился в неотъемлемую часть её реальности. Всего за одну неделю он перевернул её жизнь, представления о работе, о себе, об окружении. Появились интерес и кураж, желание работать и полноценно отдыхать. Он стал для неё… Кем? Он стал близким другом, человеком, с которым можно обсудить абсолютно всё. Настоящим другом, которого, как теперь понимала Вика, у нее никогда не было. Да и необходимости особой не возникало. Возможно ли такое всего за неделю? Да, уверенно ответила она себе. Да, возможно. И что же теперь?
Вика отошла от окна, привычным жестом нажала кнопку на пульте. С экрана полилась знакомая заставка - «Дом-2». Поморщившись, выключила телевизор. Как ей мог нравиться подобный бред? Наступившая тишина давила почти физически. Что бы послушать? Она задумалась и вдруг улыбнулась. А почему бы и нет? Через минуту комната заполнилась почти позабытой мелодией - Джо Дассен. Как она могла забыть, ведь в юности буквально болела им. Под бессмертное «Et Si Tu N'existais Pas» Виктория ощутила, как тревога немного отступает. Что же, если Макс не появится и завтра, значит, произошло что-то серьезное. Тогда вечером она поедет в больницу, и постарается узнать, что случилось. А потом уже будет принимать решение. Утро вечера мудренее.
Незаметно для себя она задремала.