Нестыковочка

  Сегодня был необычный вечер. Москва наполнена светом. Аромат черемухи витает в  воздухе. Весна. Май. Меня пригласили  на литературный вечер. Большой артист театра и кино и мой маленький, но разносторонний друг. Мой милый Рафаэль. Прекрасный лирический  поэт.
  В томном зале бара на Пушкинской все столики уже заняты, собравшиеся ждут начала выступления.  Играет живая музыка, она льется  с разной переменной: то накатывает волнами, то наполняет пространство мелодичной трелью клавиш. На вечер  я пришла с охапкой вкусной,  набитой ароматными лиловыми и белыми соцветиями, сирени. Букет предназначен Рафаэлю.
  Я разместилась за  круглым столом. Принесли меню. Все уже заказали, у кого-то  на тарелках куриные крылышки: коричневая корочка курочки  блестела  и манила чесночным запахом. За соседним столиком - мясная нарезка, картофель фри, пиво. В общем, обстановка располагала к гурманству.
  Я в строгом горчичном костюме, с прической. На мне изумительная бижутерия. Ах, богиня в центре зала и жующая крылья— подумала немного я, решила, что не тот случай. И оставила эту забавную идею. Начала просматривать меню. Как же манили французская булка и запечённые баклажаны! После головокружительных запахов захотелось пить. «Минералку можно и дома попить, - подумалось мне. - Португальские и испанские белые вина имеют густой оттенок и терпкий вкус, не мой напиток. Хочется лёгкости и прохлады». Взгляд упал на французское сухое вино «Домен Вашрон Сансер», и я заказала бокал.
  За соседний столик присели две девушки, заказали сок и минеральную воду. И вот я оказалась между двух холодных леди, как мне на тот  момент показалось. Но есть я хотела больше, чем прокручивать в своей голове всякие неловкости. Заказ сделан.
  Включили тусклый свет. Рафаэль со сцены смотрит на меня. Как же я вовремя купила хорошее место.  Удачно же я села! Он читает стихи, а все плачут. Звучат овации. Я кричу: «Браво, браво, Рафаэль!» Эмоции, слезы переполняют меня. Люблю такие моменты. Ведь я  сама мечтаю быть на его месте. Мне казалось, этот вечер полон волшебства и сказки, муза Лиры и Сатиры летали вокруг.
  Через полчаса  я поняла, что для пущего удовольствия достаточно было бы чашки зелёного чая или теплого глинтвейна для поддержания антуража. Ведь все так проникновенно и чувственно, не оторвать глаз от сцены.
  Я знала систему получения гонорара и со всей уверенностью заказала всё, что мне захотелось. «Поддержка друга должна окупаться»,- успокаивала я себя.
  Мне принесли бокал холодного белого. Сделала глоток. Такой чистый соломенно-золотистый цвет искрился  под софитами. Утонченный аромат раскрывается оттенками сочных фруктов: груши и грейпфрута, что-то прованское промелькнуло в изысканных аккордах букета, цветочно-травянистый аромат. Все, как я люблю.  Лёгкий, прекрасно сбалансированный вкус с  кисло-сладким послевкусием, какая-то фантастика.
Я выпила с  осторожностью ещё  глоток. Прохлада растеклась по всему телу. Любовь, фантазии, мечты.
  Принесли горячие хрустящие брускетты с карамелизированной грушей, сыром "Бри" и голубым сыром "Горгондзола". И это, пожалуй, одна из самых изысканных и вкуснейших закусок к белому вину. Нарезанная веером  тончайшими ломтиками  груша, облитая золотистым медом, сверху украшенная грецким орехом и задекорированная веточкой зелёного горошка. Богема— просто произведение искусства. Брускетта меня так и манила. Я так сильно хотела есть.
  Однако размер ее впечатлил: брускетт с мою ладошку, а два брускетта с мое лицо. Я стала судорожно перебирать мысли: «Как же её начать есть? Она большая, рот маленький. Что делать? Как быть?» Неловкая пауза. Мозги вспотели, как бокал белого  на моем столе.
  Стихи же продолжают литься. Рафаэль уже не смотри в мою сторону, по глазам вижу —понимает. Смотрю вокруг и вижу, что заминка случилась не только со мной. Это неловкое состояние. Высокая поэзия и брускетта несовместимы? Столы полны еды, всем неловко, кто-то застыл с кусочком пиццы, поднесенным ко рту. Время летит незаметно, а у меня ещё баклажаны с горячей моцареллой.
  Мелодия в миноре, звучат слова о жизни и смерти, любви и разлуке, страсти и нежности. Эмоции от восхищения до страсти витают заряженном  воздухе.
  Я уже не смотрю на Рафаэля, думаю: «Да простит меня юный друг, но я так хочу есть. Да и деньги я заплатила немалые».
  Стыдно? Возможно. Вот, оказывается, как можно чувствовать себя не в своей тарелке. Мой внутренний диалог леди — не леди.  Сегодня не леди.
  Мой бутерброд медленно перемещается в рот. И как в замедленной съёмке: строки под минорное звучание, хруст французской булки разливается сладостно в моих ушах. «Господи, - подумала я, - этот треск, мне кажется, слышит весь зал». Закрываю от неловкости глаза. И на моё спасение слышу громкие аплодисменты моему милому Рафаэлю. Чувствую, что краснею. Волна жара щедро окатила мое тело.
  Второй бутерброд я поглощала уже частями: съела сначала сыр, затем орехи и  медовые груши. Мне уже было почти всё равно, что подумают окружающие. Брускетта размякла под сливочным сыром, и мне пришлось пилить её ножом, придерживая вилкой.  Искристое вино не пила, боялась: если  подавлюсь, нечем будет запить, и вот тогда окончательно испорчу и себе, и людям вечер. Окончательно и бесповоротно.  Что же за мысли, я себя виню и укоряю. Мотив хрустящей булки преследовал эхом в ушах. «Всё прошло, хватит, хватит» — приказала я себе. Через некоторое время я немного расслабилась. Можно ведь просто наслаждаться едой, музыкой, стихами. Этим прекрасным вечером, в конце концов. Зачем думать о деталях?
 Однако не тут-то было. И тут появился «Нежданчик». Передо мной возник салат с баклажанами в большущей миске. Я с удивлением смотрела на это художество. Вкус оказался так себе: явно чувствовался бальзамический уксус, сбивавший напрочь тонкий вкус нежнейших баклажанов, а сыр, выложенный в виде завитушек, смотрелся как голубиный помёт. Я съела баклажаны и салат, но с краю оставла веселые завитки невиданного ещё в моей жизни  сыра. Все прошло быстро, без особого удовольствия. Время ухода я запланировала заранее.
  Надо сделать красивый выход— мне ещё ехать домой часа два.
  С особым чувством вручила букет душистой сирени, поблагодарила Рафаэля за прекрасный вечер.
И помчала домой. А здесь на  Тверской—Ямской уже горели подвесные фонари. Жизнь ночной Москвы загоралась и  наполнялась яркими красками.
По дороге домой я успокаивала себя, думая: «Вот так бывает, когда в первый раз.
Но это мой опыт».